Алексей Чхеидзе - Записки дунайского разведчика
Январской ночью мы, трое разведчиков — Виктор Калганов, Василий Глоба и я, — благополучно перешли через линию фронта и оказались в Будапеште. Нас тепло принял на своей квартире наш венгерский друг рабочий Йожеф Кекеш. Переночевали у него без всяких приключений. Дождались вечера. Все мы были в штатском платье, но все-таки до наступления темноты решили из дома не выходить. В девятнадцать часов к нам пришла студентка Мари Кочиш. Она повела нас к зданию венгерского пароходства. Этот выход был как бы нашей разведкой, чтобы осмотреть все на месте и выбрать план действий.
Погода была холодная, дул сильный порывистый ветер. Изрядно морозило. Но на улицах Будапешта было еще много народа. Все куда-то спешили и на нас не обращали внимания. Я вел под руку Мари, изображая кавалера. Калганов и Глоба шли сзади.
Наконец Мари стала поправлять воротник пальто. Это значило, что мы подошли к нужному дому. Дверь здания пароходства была закрыта, возле нее, подняв воротник шинели, прохаживался часовой с автоматом. Он был один и, как мы заметили, ходил от одного конца здания до другого и даже поворачивал за угол. Часть дома была полуразрушена и загорожена досками.
Калганов кашлянул, давая знак, что ему все ясно и теперь мы можем возвращаться домой. Мы проводили Мари, а потом наш командир рассказал о своем плане действий.
В час ночи мы трое были у пароходства. Выждав, когда часовой завернул за угол, перебежали через улицу, раздвинули доски и оказались в доме.
Мы знали по чертежу, где находится секретное отделение. Калганов подсвечивал фонариком. Дежурный в здании, как нам сказали наши венгерские друзья, находился только днем. Так оно и оказалось. Осторожно поднялись на второй этаж. Третья дверь справа была обита железом, окно над ней закрывала решетка. Я всегда удивлялся, как ловко наш командир мог стрелять без подготовки. А тут удивился еще больше, увидев, как умело и быстро подобрал он ключи к хитрому замку. Открыл его и спокойно растворил дверь.
Сейф вскрыть оказалось делом более сложным. Выждав, когда поблизости разорвется снаряд, он подорвал толовую шашку, подвешенную к дверце. После взрыва мы прислушались. Часовой ходил все так же, видимо приняв взрыв за новый снаряд. Вскоре Калганов распахнул сейф, выбросил из него какие-то бумаги, потом протянул мне и Глобе большие пачки карт.
— Посвети, — приказал Глобе командир.
Он развернул карту. Снизу вверх извивался Дунай, а на нем красной тушью были отмечены места постановки мин. Да, эти карты как раз нам и нужны были.
Мы запихали драгоценный груз под куртки.
Из здания пароходства выбрались благополучно. Только когда переходили линию фронта, фашисты заметили нас. Открыли огонь. Хорошо, что нас прикрыли наши минометчики. Так и добрались к своим благополучно. Драгоценные карты доставили капитану 1-го ранга Свердлову.
Вскоре во время боев за Пешт получил ранение наш командир Калганов. Вражеская пуля пробила ему руку. Но в госпиталь он уйти отказался. Вместе с наступающими мы, разведчики, принимали участие в освобождении Пешта, с боем продвигались к левому берегу Дуная. На улицах было много убитых фашистов, разбитых орудий и сожженных вражеских танков.
Утром 20 января 1945 года левобережная часть венгерской столицы Пешт была полностью освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Опасаясь прорыва советских танков в Буду, фашисты заранее заминировали все шесть мостов города, а потом и взорвали их.
Укрепившись на правом берегу Дуная, фашисты ожесточенно обстреливали из тяжелых минометов мирные кварталы Пешта. Первым советским комендантом Будапешта был назначен генерал-майор Чернышев. Это был энергичный человек, очень гуманный и отличный организатор. Он много сделал, чтобы быстрее нормализовать жизнь в освобожденной части города.
Дунайских разведчиков разместили в доме на улице Марии-Луизы. Эта улица проходила вдоль Дуная, а передовая проходила по небережной. В двуэхтажном доме, где мы находились, оставалась только одна семья — сорокалетний глухонемой венгр и его племянница, двадцатилетняя Юца. Она стала поваром в нашем отряде. Высокая худощавая Юца была не очень заметной девушкой, но она была очень доброй и заботливой, хорошо готовила обеды и следила, чтобы все наши разведчики всегда были вовремя накормлены.
Мы быстро освоились в Пеште, изучили все его улицы и переулки, выходившие к Дунаю. Часто бывали и у здания парламента. Запомнилась такая картина. Высокое красивое здание парламента стоит у самого левого берега Дуная. К нему подошла большая группа венгерских рабочих. Над зданием развевался красный флаг, водруженный советскими воинами. А перед парламентом стоял «трехметровый памятник диктатору Венгрии фашисту Хорти.
Рабочие достали толстую веревку, сделали на конце ее петлю и накинули на голову памятника. Пожилой рабочий остался у памятника и руководил действиями товарищей. По команде пожилого все дружно потянули. Памятник уцелел, но голова диктатора сорвалась и рухнула на снег. Потом венгерские рабочие ломами снесли памятник ненавистному диктатору.
Морозы становились все сильней, и к середине января Дунай замерз. Сверху он покрылся толстым слоем снега. По льду можно было ходить. Это помогало нам перебираться через линию фронта. Каждую ночь кто-нибудь отправлялся на правый берег, чтобы уточнить расположение вражеских огневых точек или оборонительных сооружений на набережной Буды. Часто с нами в разведку ходил Калганов. Раненая рука у него еще не зажила, но наш командир знал, что командованию нужны все новые и новые разведывательные данные, и сам увлекал нас своим примером. Ему было тяжело ползать по снегу, но он терпеливо переносил боль.
У немцев на нашем участке фронта появился снайпер. Он доставлял нашим много хлопот. От его пуль погибло несколько бойцов, а затем был убит командир артиллерийской батареи.
Наш снайпер Иван Авдеев, на счету которого уже был не один десяток фашистов, вызвался разделаться с фашистом. Это был тридцатилетний охотник из Ставропольского края, известный всей нашей Дунайской флотилии. Мы очень гордились, что такой человек служит у нас в разведке.
Чаще всего ему поручали прикрывать отходивших товарищей — разведчиков, возвращавшихся с задания.
Иван весь день наблюдал за вражеским снайпером. А ночью мы вместе вышли к ферме разрушенного моста. Авдеев опустился на лед, укрылся под взорванной фермой. Он установил, что фашист маскируется на первом быке и оттуда ведет огонь.
Иван так удачно замаскировался, что вскоре и я не мог его разглядеть, хотя знал, где он выбрал место. Сыпал снег, все наши следы к рассвету должно было совсем занести. А это нам как раз и надо было.
Я проводил нашего снайпера и вернулся к товарищам, а он остался до утра на льду.
Фашист был верен себе. Ровно в восемь он появился у набережной, пользуясь сумерками, спустился к реке и забрался на первый бык, где у него находилось гнездо. С площади от нас его было очень трудно заметить.
Авдеев дождался, когда стало светло. Фашист выбрал очередную жертву на площади и высунулся, чтобы выстрелить, наш снайпер опередил его. Пуля попала гитлеровцу в затылок. Он не удержал равновесия и свалился на лед. Иван Авдеев вернулся победителем. Больше фашисты на наш участок снайперов не посылали. Бои за Будапешт привлекали большое внимание. К нам часто приезжали военные корреспонденты. Чаще всего я видел Сергея Смирнова и Григория Тарасенко. Смирнов как-то беседовал с нами, а потом появился его очерк в газете «Суворовский натиск». Григорий Тарасенко был корреспондентом газеты «Дунаец». Чем-то он очень напоминал мне моего погибшего друга Виталия Запсельского. Тарасенко тоже нас не забывал, вместе с нами ходил в разведку, всегда прихватывая с собой фотоаппарат. Он фотографировал разрушенные будапештские мосты, передовую линию, отличившихся бойцов.
О боевых действиях разведчиков нашего отважного командира Калганова он опубликовал два очерка. Они появились в январских номерах газеты «Дунаец».
Как-то после завтрака, когда Юца убирала со стола посуду, влетел к нам заместитель командира отряда разведчиков главный старшина Венедикт Андреев.
— Приехал командующий флотилией. Выходите строиться!
Неожиданное появление командующего встревожило всех нас. Что случилось?
Отряд выстроился в маленьком дворике в две шеренги. Во двор вышел Калганов. У него была перебинтована рука. На улице за низким палисадником стояла легковая машина. Из нее вышли командующий флотилией контр-адмирал Г. Н. Холостяков и старший морской начальник Будапешта капитан 2-го ранга А. Н. Шальнов. У ворот стоял наш снайпер Иван Авдеев. Он козырнул и распахнул ворота.
— Смирно! — раздалась команда нашего командира. — Товарищ адмирал, в отряде разведчиков Дунайской флотилии двадцать девять человек. Четверо в разведке, девять человек находятся на излечении в госпитале.
