Георгий Брянцев - Это было в Праге
Нет, брат не сделал вывода, которого ждал Лукаш.
— С уходом не торопись.
— Почему? — Блажек удивился.
— Ты мне дважды подал хороший совет, а я тебе даю совет в первый раз: не торопись! Почему? Сейчас не спрашивай. Скажу после.
Блажек пристально посмотрел в глаза Ярославу и протянул ему руку.
— Что ж, спрашивать не буду… Подожду.
Глава двенадцатая
У входа в здание Генерального штаба подполковник Иржи Мрачек встретился со своим старым другом, однополчанином. Разговорились.
— Слышал новость?
— Ты о чем? — спросил Мрачек.
— Возникла партия так называемого национального единства.
— Нет, не слышал.
— Что же, ты газет не читаешь?
— Признаться, за последнее время они опротивели мне. Что это за партия? Какая у нее платформа?
— Винегрет какой-то. Все смешалось в кучу. Слились воедино: республиканская партия Берана и Годжи, национально-социалистическая — Клофача и Франке, живпостенская — Млчоха, Национальное объединение — Годача — Прейса, Чехословацкая народная партия — Шрамека и Сташека, Национальная лига — Стржибрны и Национально-фашистская община — Гайды. Председателем подготовительного комитета избран Рудольф Беран.
— Трогательное единение, — заметил Мрачек. — Грызлись друг с другом, как собаки, а теперь…
— Теперь социалисты и фашисты, демократы и промышленники тесно сомкнули ряды! Знаешь, кого Беран прочит в президенты?
— Кого?
— Председателя верховного административного суда.
— Эмиля Гаху?
— Да.
Мрачек недоверчиво покачал головой.
— Вряд ли народ согласится на такого президента!
Собеседник его рассмеялся.
— Зато для Берлина это приятная кандидатура.
Мрачек посмотрел на часы.
— Возможно. Однако мне пора, — сказал он.
— Я слышал, ты ждешь неприятностей?
— Я к ним подготовился, — твердо ответил Мрачек. — Почти месяц ждал вызова. За такой срок можно многое передумать и взвесить.
— Кто тебя вызывает? Генерал Крейчи?
— Нет, его помощник.
— Миклик?
— Да.
— Не знаю, чего и пожелать тебе, — сказал приятель. — что посоветовать.
— Ничего не советуй, я готов ко всему.
2Друзья расстались.
В приемной помощника начальника Генерального штаба беспрерывно трещали телефоны и вызывные звонки, сновали офицеры-штабисты со свернутыми картами и пухлыми папками под мышкой.
Иржи Мрачек долго сидел на диване в ожидании приема. С насмешливым интересом он следил за адъютантом, который успевал справляться с несколькими телефонами одновременно, перекладывать бумаги из папки в папку, относить их на подпись и делать вызовы.
После очередного разговора по телефону адъютант выскочил из приемной и тотчас возвратился в сопровождении двух солдат. У одного из них была в руках небольшая лесенка, у другого — портрет. Чей портрет — Мрачек не мог разглядеть: солдат держал его тыльной стороной наружу.
— Быстрее! Быстрее! — командовал адъютант. Солдат приставил лесенку к стене, поднялся по ней, снял с гвоздя портрет бывшего президента Бенеша и на его место повесил новый. Теперь Мрачек хорошо разглядел лицо Эмиля Гахи, похожее на гриб сморчок. Новый президент! Позвольте… Ведь выборов то еще не было? Как же так?
«Чего доброго, и портрет Гитлера вывесят рядом», — подумал Мрачек.
Но в это время адъютант открыл дверь.
— Войдите!
Мрачек вошел в просторный кабинет и вытянулся шагах в двух от стола, за которым сидел генерал Миклик. Занятый чтением документа, на котором делал пометки, генерал долго не обращал внимания на Мрачека.
На стене висела большая карта Чехословакии, исчерченная на севере, западе и востоке жирными полосами.
Наконец генерал отбросил документы и посмотрел на Мрачека холодным, безразличным взглядом.
— Я не ожидал от вас такого непродуманного поступка в столь тяжелые дни. Вы опозорили честь офицера, осложнили наши отношения с польским командованием.
— Зато я защитил честь родины, господин генерал, а она мне дороже всего, — спокойно произнес Мрачек.
— Мало этого, — как бы не слыша его, продолжал Миклик. — Ваш ординарец, воодушевленный явно недостойным для офицера поступком, вызвал беспорядки среди солдат.
— Об этом мне неизвестно, господин генерал, — сказал Мрачек.
Он и в самом деле ничего не знал о солдатских беспорядках. Отказавшись надеть белую повязку и работать в комиссии, отстраненный от работы, он тотчас же выехал в Моравскую Остраву. Ординарец Антонин Слива, сопровождавший его в Прагу, ни одним словом не обмолвился о том, что произошло в части.
— Зато нам все хорошо известно, — повысил голос генерал. — Расследование окончено, и я приказал отдать под суд вашего ординарца. А вы… вы, — он старался подобрать подходящее слово, — вы недостойны носить мундир офицера.
Мрачек проглотил обиду, сделал два шага к столу и подал Миклику лист бумаги.
— Что это?
— Рапорт. Я со своей стороны тоже не хочу оставаться офицером армии, которая отказывается защищать честь и достоинство нации. Я не хочу пятнать свою совесть патриота родины.
— Пятнать, пятнать! — передразнил его генерал. — Я думаю, нам говорить с вами больше не о чем.
Мрачек четко повернулся через левое плечо и быстро вышел…
Прага жила своей деятельной жизнью. Непрерывным потоком катились автомашины, торопливо сновали на тротуарах горожане, выкрикивали свежие новости продавцы газет… Мрачек ничего не замечал, ничего не слышал. Машинально сворачивая с улицы на улицу, он шел наобум, наугад, не держа никакого направления, шел без всякой цели. «Я больше не офицер, не подполковник», — упрямо твердил он одну и ту же фразу.
Чувство опустошенности и апатии охватило Иржи Мрачека. Ему казалось, что он все потерял в жизни и оказался чужаком в своем родном городе. Долго он бродил по улицам Праги, прежде чем решился, усталый и измученный, вернуться домой.
В передней его ждал ординарец Слива.
— Здравствуйте, господин подполковник! — бодро приветствовал Антонин своего командира.
Мрачек тусклыми глазами посмотрел на ординарца.
— Я больше не подполковник, я вышел в отставку… А тебя, мальчик, хотят упрятать за решетку. Ты ничего не говорил мне, а положение создалось серьезное…
Антонин широко раскрыл светло-карие глаза. По его выпуклому лбу побежали к переносице тоненькие морщинки. Он силился понять, что означают слова его начальника.
— Ты рассказывал солдатам, что я отказался надеть белую повязку? — спросил Мрачек.
— Рассказывал. Все одобрили. Да что там, так возликовали, что словами не скажешь. Некоторые солдаты начали погоны срывать…
— Вот за это ликование тебя и будут судить, оборвал его Мрачек.
— Ну и на здоровье… Пусть судят. Я и на суде смело заявлю, что на месте подполковника Мрачека поступил бы точно так же.
Улыбка тронула губы подполковника.
— И ты надеешься, что после такого заявления тебя оправдают?
Антонин сказал просто:
— Нет, не надеюсь. Но наступит время…
Когда ординарец взялся за ручку двери, собираясь уходить, Мрачек остановил его:
— Подожди минутку… — Мрачек, стоя в раздумье посреди передней, двумя пальцами потирал лоб. У него возникла неосторожная мысль, до того дерзкая, что он просто не знал, как ее высказать. — Я… я хочу дать тебе один совет. Правда, совет этот… как бы тебе сказать?.. Ну, не слишком-то украсит офицера, тем паче бывшего твоего начальника… Но придется… придется дать такой совет.
И Мрачек закончил решительно:
— Ты не возвращайся в часть, не надо. Тюрьмы тебе не миновать… Скройся. Останься в Праге, а придется трудно — свяжись со мной. Я буду жить в деревне, на хуторе своих родителей, недалеко от Конопиште — километрах в полутора-двух. А впрочем, как знаешь… Самому тебе виднее.
Глава тринадцатая
В служебный кабинет Прэна ввалился пожилой мужчина и назвал себя представителем чешской фирмы «Колбен-Данек» Гоуской. Над правой бровью его темнел неглубокий, но заметный шрам.
— Я пришел к вам за содействием, — начал Гоуска, удобно расположившись в кресле. — У меня есть друзья, в судьбе которых я кровно заинтересован. Я бы хотел оказать им услугу, а это зависит от вас.
— Мне кажется, я где-то вас видел, — проговорил Прэн, всматриваясь в лицо гостя.
— У нас с вами есть общая знакомая… Эльвира Эрман… Она и порекомендовала мне вас, — пояснил Гоуска.
— Ах, Эрман! Теперь понятно… Продолжайте, я вас слушаю.
— Так вот, — говорил Гоуска, передвигая на столе тяжелую бронзовую пепельницу, — я связан деловыми отношениями со многими промышленниками как здесь, так и за границей. Среди моих знакомых есть немало евреев, которым в свое время удалось благополучно вырваться из когтей Гитлера и найти прибежище в Чехословакии. Все это известные и уважаемые люди из Берлина и Лейпцига, особенно пять семейств среди них. Поскольку обстановку в Праге сейчас, а в будущем тем более, нельзя назвать для них надежной, они желали бы получить визу на въезд в США. Конечно, выехать можно не только в США, но и в Южную Америку, Швейцарию, Англию — выбор большой. Но для этих господ предпочтительнее в США, так как их деньги хранятся в американских банках.
