Артем Ивановский - Утерянные победы Красной Армии
Г.К. Жуков приводит фрагмент своего телефонного разговора с начальником Генерального штаба, в котором речь шла о потенциальных возможностях Брянского фронта: «…Лично я, — продолжал Б.М. Шапошников, — считаю, что формируемый Брянский фронт не сможет пресечь возможный удар центральной группировки противника. Правда, — добавил он, — генерал-лейтенант Еременко в разговоре со Сталиным обещал разгромить группировку противника, действующего против Центрального фронта, и не допустить его выхода во фланг и тыл Юго-Западного фронта.
Я знал, что собой представляют в боевом отношении войска создаваемого в спешке Брянского фронта, и поэтому счел крайне необходимым еще раз настоятельно доложить по ВЧ Верховному Главнокомандующему о необходимости быстрейшего отвода всех войск правого крыла Юго-Западного фронта за реку Днепр. Из моей рекомендации ничего не получилось»[96]. Вот так! Остается только удивляться сталинской твердолобости.
Но есть один сомнительный момент. За день или два до телефонного разговора с Шапошниковым [его дату Г.К. Жуков точно не помнит], командующий Резервным фронтом направил Сталину телеграмму, в которой предупреждал о возможности катастрофы под Киевом. Возможный замысел противника, указывал Г.К. Жуков, разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов — Конотоп — Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. Во избежание этой опасности он рекомендовал Сталину как можно быстрее создать крупную группировку наших войск в районе Глухов — Чернигов — Конотоп и силами ее нанести удар во фланг наступающему противнику. В состав ударной группировки необходимо включить 10 стрелковых дивизий, 3–4 кавалерийские дивизии, не менее тысячи танков и 400–500 самолетов[97].
Таких сил, по мнению Г.К. Жукова, было бы достаточно для разгрома «подлеца Гудериана». С этим его мнением согласен и А.М. Василевский, уделяющий в мемуарах весьма пристальное внимание пророческой телеграмме Жукова в адрес Верховного Главнокомандующего от 19 августа 1941 года[98].
Если вспомнить состав армий Брянского фронта, то количество находившихся под командованием генерала Еременко войск даже превышало рекомендованный Г.К. Жуковым перечень сил и средств ударной группировки. Только 13-я и 50-я армии имели 19 стрелковых, 4 кавалерийские дивизии, приданные Ставкой 450 боевых самолетов. Это без учета переданных Еременко 24 августа 3-й и 21-й армий расформированного Центрального фронта. Правда, количество танков до тысячи не дотягивало. Но у Гудериана не было и пятисот танков. Непонятно, по какой причине наши маршалы считали, что у Брянского фронта «недостаточно» сил?
На самом деле сил хватало. Причем хватало не только для выполнения задачи по уничтожению танковой группы Гудериана, но и для того, чтобы попытаться разгромить весь правый фланг группы армий «Центр». Именно такую задачу и поставил Сталин перед Брянским фронтом. Да и отмеченную A.M. Василевским «самоуверенность» командующего фронтом понять легко: обладая господством в воздухе в районе проведения наступательной операции, значительным превосходством над противником и в живой силе, и в технике, он имел все основания не сомневаться в победе.
А вот у Гудериана положение было прямо противоположное. Причем во время доклада Гитлеру 23 августа, потерпев фиаско в попытке убедить его продолжать наступление на Москву, Гудериан прямо попросил своего Верховного Главнокомандующего не распылять силы 2-й танковой группы перед броском на юго-запад. Гитлер обещал. И вот 24 августа, в канун наступления, Гудериан получил приказ командования группы армий «Центр» вывести 46-й мотокорпус в резерв. В своих воспоминаниях он отметил, что этот приказ стал для него «величайшим разочарованием». И без того небольшие силы урезались на треть перед сложнейшей операцией против очень сильного противника! Поэтому с самого начала положение 2-й танковой группы было крайне неблагоприятным. Сам Гудериан довольно скептически оценивал свои шансы: «29-я мотопехотная дивизия уже прикрывала район протяженностью в 75 километров вдоль Десны и верховьев Судости. Даже после того как 29-ю мотопехотную сменили пехотные части, протяженность нашего левого фланга… составила около 170 километров, а ведь основные операции, а стало быть, и основные опасности только начинались!
Разведданные о численности противника на нашем левом фланге были чрезвычайно неполными. В любом случае следовало понимать, что задача по охране этого фланга потребует задействования всего 47-го мотокорпуса целиком. Боевую мощь нашей атаки еще более ослаблял тот факт, что 24-й мотокорпус должен был приступить к выполнению задачи без единого дня на отдых и ремонт техники — и это после череды длительных непрерывных сражений и маршей!»[99].
Таким образом, командующий Брянским фронтом имел на руках две заведомо выигрышные комбинации. Его четырем армиям противостояли два немецких корпуса. Солдаты противника измотаны. Материальная часть не приводилась в порядок и не пополнялась с 22 июня, поэтому нехватка составляет минимум 25 процентов. Резервов у Гудериана нет. Бить своим бронированным кулаком в полную мощь он не может. По мере продвижения на юго-запад его фланг будет все более растягиваться. Исходя из этого, возможны два варианта действий.
Нанести главный удар во фланг, а вспомогательный по атакующим частям противника с целью их сковывания. Пробив оборону на фланге, выйти в тыл войскам, следующим на острие танкового клина, и разгромить их. Затем ударить по обороняющимся на фланге частям противника, которые в этом случае оказываются рассеченными надвое. Уничтожать их поодиночке.
Главный удар нанести по флангам танкового клина, вспомогательный — по обороняющимся войскам противника. Не дать ему возможности сманеврировать, перебросить какую-то часть сил на помощь атакующей группировке. Четко взаимодействуя с авиацией, разгромить наступающие войска противника. Далее всей мощью обрушиться на второй немецкий мотокорпус. Активно использовать при его разгроме такое преимущество, как господство в воздухе.
Самое главное, что проведение в жизнь любого из этих двух решений не требовало сдачи немцам Киева. Зачем его отдавать врагу, зачем отводить 5-ю и 37-ю армии за Днепр, если разгром 2-й танковой группы ставил крест на планах немецкого командования окружить Юго-Западный фронт? Так что требование Сталина продолжать оборону Киева было вполне правомочным.
Более целесообразной являлась организация флангового удара. Три дивизии 47-го мотокорпуса были растянуты на фронте протяженностью 170 километров. Поэтому плотность их обороны оставляла желать лучшего. Более того, она имела тенденцию к дальнейшему распылению. Стык между 2-й танковой группой и пехотными дивизиями 2-й армии прикрыт не был. Наоборот, Гудериан в воспоминаниях писал, что пехота двигалась под прямым углом к линии наступления его танковой группы, а командование 2-й армии за все время сражения не соизволило направить в поддержку танкистам ни одного солдата. Поэтому наиболее выгодным решением для командующего Брянским фронтом был прорыв немецкой обороны.
Без сомнения, в боевых порядках 47-го мотокорпуса имелись уязвимые места. Их следовало выявить путем тщательной разведки противника. С целью введения немцев в заблуждение на прочих участках было целесообразно создать «шум», провести отвлекающие атаки. А всей мощью ударить в наиболее оптимальное в тактическом отношении слабое место в обороне противника. Ввести в прорыв подвижные танково-кавалерийские части, а по флангам обеспечить надежную оборону силами стрелковых и противотанковых частей. Таким образом, войска Брянского фронта перехватывали коммуникации противника, создавали угрозу танковому клину. Само по себе появление в тылу русских танков заставило бы Гудериана остановить 24-й мотокорпус. Вспомогательный удар по фронту немецких передовых частей создавал бы положение, при котором 24-й мотокорпус либо должен был поворачивать назад, на соединение с основными силами, либо занять круговую оборону. Но в любом случае его дальнейшее продвижение на юг, к Конотопу, Ромнам и Лохвице было бы невозможно. В конечном счете, именно это и требовалось от Еременко.
Однако командующий Брянским фронтом выбрал иное решение. Главный удар он обрушил на фланги 24-го мотокорпуса. В принципе, имелась вполне реальная возможность его разгрома. Но только при надлежащей организации взаимодействия. Между тем Еременко повторил стандартную ошибку лета 1941 года: советские войска атаковали противника без связи друг с другом, в разное время и потому оставили Гудериану свободу маневра. Он не преминул этим воспользоваться: «29 августа крупные соединения противника, при поддержке авиации, напали на 24-й мотокорпус с юга и запада. Корпус был вынужден прекратить собственные атаки силами 3-й танковой и 10-й мотопехотной дивизий. Он выполнил свою задачу по очистке западного берега Судости от войск противника, а 4-я танковая двинулась через Новгород-Северский на помощь 3-й танковой»[100]. На следующий день Гудериан передвинул 4-ю танковую на другой фланг. Оказав 10-й мотопехотной дивизии помощь в отражении атак советских войск, она двинулась далее на юг.
