Юрий Корчевский - Танкист живет три боя. Дуэль с «Тиграми»
В зале за длинными столами уже сидели рядовые и младший состав. здесь были пехотинцы, артиллеристы, танкисты, даже ветеринар затесался. Было изрядно накурено, и дальняя стена виднелась, как в тумане.
Гюнтер здесь уже бывал и потому подошел к стойке уверенно. Павел не отставал.
– Пауль, тебе платить, ты обещал. Выбирай по деньгам.
– Деньги есть, выбирай сам.
Деньги у Павла были – еще те рейхсмарки, которые ему выдали в госпитале.
Гюнтер взял бутылку шнапса, две кружки пива и айсбан – тушеную капусту со свиными ножками.
Меню было сытным, но скудноватым. Понятно, не кафе в мирном Берлине.
Когда Павел вытащил пачку денег, чтобы рассчитаться, глаза Гюнтера расширились.
– Пауль, откуда у тебя такая куча денег?
– Получил за ранение и жалованье за три месяца. А где их тратить, сидя в танке?
– Тогда гуляем.
В углу играл патефон, в дальнем углу пьяная солдатня распевала «Хорста Весселя», отбивая ритм по столу пивными кружками.
Гюнтер прошел в противоположный угол, где было потише.
– Садись, Пауль.
Они поставили тарелки на стол, уселись. Попробовали пиво. Павлу понравилось.
– О! Как в Мюнхене! – одобрил Гюнтер.
Принялись за свиные ножки, выпили по стопочке.
– Гюнтер, русские называют водку с пивом «ершом». Так мы с тобой быстро опьянеем.
– А зачем бутылку до дна пить? Я с собой заберу.
– Верно, мудрое решение. А даже если и напьемся – кому какое дело! Только вот как обратно поедем?
– Думаешь, бронеавтомобиль помнем? – расхохотался Гюнтер. – Ну не пешком же идти, выпивши.
Они болтали о том о сем. Неожиданно Гюнтер спросил:
– Пауль, ты не раз горел в танке, был ранен – я видел твой формуляр. Ты имел кучу денег, причем не оккупационных марок – это бумага, мусор, а настоящих рейхсмарок; ты воюешь на передовой.
– А где же мне быть? Тем более что я не на передовой, а в ремонтной роте.
– Ха! Стоит русским прорвать фронт – и, считай, ты уже на передовой.
– Что ты предлагаешь?
– Не здесь и не сейчас. Поговорим завтра.
Часа через два они покинули пивную и уселись в бронеавтомобиль. Гюнтер, хоть и был пьяненьким, вел его уверенно.
– зайди ко мне завтра, – сказал он на прощание.
Утром, переодевшись в рабочий комбинезон, Павел зашел в конторку к Гюнтеру.
– здравия желаю, господин фельдфебель!
Тот поморщился:
– Ну, зачем так официально, Пауль? Садись.
Павел уселся на табуретку.
Гюнтер выглянул за дверь – проверить, не стоит ли кто из ремонтников рядом. Потом уселся за стол и, понизив голос, спросил:
– Ты хотел бы служить на хорошем месте?
– Конечно, Гюнтер.
– Есть хорошее местечко. Ты видел вчерашний бронеавтомобиль?
– Даже ездил с тобой на нем.
– На него требуется водитель. У меня в штабе сто четырнадцатого полка служит земляк – командиром роты обеспечения. Он может поспособствовать твоему переводу. Дивизия-то у нас одна, шестая танковая.
– Водителем бронеавтомобиля – это, конечно, полегче и почище. Но что мне это будет стоить?
Гюнтер закатил глаза:
– Я не знаю, еще не говорил.
Он явно набивал себе цену.
– Ты понимаешь, суть не в том, что ты пересядешь с танка на машину. Суть в другом: ты будешь при штабе, а это – глубокий тыл.
Павел обрадовался предстоящим переменам. Все-таки служба при штабе дает большие возможности что-либо разузнать. Сидя в ремонтной роте, выведать для майора из СМЕРШа ничего не удастся.
Он напустил на себя безразличный вид, хотя сердце отчаянно заколотилось.
– Хм, переговори со знакомым. Думаю, и ты внакладе не останешься.
– Парень, это другое дело! Считай, что перевод у тебя в кармане. А сейчас иди и делай вид, что работаешь. Двигатель вчера поставил? Его же еще регулировать надо, а это работа тонкая, сложная, требующая много времени. – Гюнтер подмигнул. – Ты меня понял?
– Так точно, господин фельдфебель! – по-солдатски рявкнул Павел.
Он выгнал «Пантеру» из ремонтной залы. Остановил ее посреди двора, залез в моторный отсек, поковырялся для вида, погонял двигатель на разных оборотах. Потом забрался в танк, заглушив мотор, устроился в водительском кресле поудобнее и немного вздремнул.
Вылез Павел из танка лишь на обед – с этим у немцев четко. Наевшись, улегся на моторном отделении. Броня от мотора нагрелась, снизу было тепло – как на русской печке. Он не собирался надрываться на работе, стараясь побыстрее выпустить «Пантеру» в строевую часть.
Гюнтер вечером отсутствовал, а утром подозвал Павла.
– Я вечером говорил с земляком, дал на тебя самую лучшую характеристику. Думаю – ты меня не подведешь.
– Как можно ответить черной неблагодарностью? Я тебе многим обязан. Сколько хочет твой земляк?
– У него большая семья в Потсдаме.
– Я хотел бы услышать конкретную цифру.
– Хорошо. Двести рейхсмарок.
Сумма была большой, и Павел заподозрил, что Гюнтер увеличил ее, надеясь получить свое.
– Согласен. Как только меня переведут, получишь от меня пятьдесят марок за хлопоты.
– Мы свои люди, Пауль!
Однако Гюнтер довольно улыбнулся, и глаза его заблестели.
Перевод случился очень быстро – уже на третий день Гюнтер ознакомил Павла с приказом по дивизии. Со следующего дня Павел переводился в 114-й панцергренадерский полк.
Павел отсчитал Гюнтеру двести марок для земляка и пятьдесят – самому фельдфебелю. Гюнтер улыбнулся и спрятал деньги в карман френча.
– Собирай вещи, поехали.
– Гюнтер, какие у солдата вещи? Только бритвенный прибор.
Павел сходил в казарму, переоделся. Потом взял бритву и кое-какие мелкие вещи, сложил все это в вещмешок.
Гюнтер уже восседал на мотоцикле с коляской возле мастерских.
– Едем, я тебя познакомлю лично. И не забывай старого друга.
Гюнтер и в самом деле довез Павла до штаба полка и познакомил его со своим земляком. Им оказался обер-фельдфебель Циммерман – такого же возраста, как и сам Гюнтер. Он показал Павлу его койку в казарме, потом – бронеавтомобиль.
– Парень, тебе выпала честь возить командира штаба полка. Будь ее достоин, не подведи.
– Буду стараться.
Земляки ушли пропустить по стаканчику и поболтать, Павел же стал осматривать бронеавтомобиль. Видел он уже такие – еще в 42-м году. Наши почему-то называли его «Хорьхом», хотя это было не так. Небольшой, весом немногим более двух тонн, с легкой противопулевой броней, без броневой крыши. Сверху стоял пулемет на вертлюге.
Павел завел мотор, послушал, подрегулировал карбюратор.
Сзади раздался голос:
– Молодец, солдат! Предыдущий водитель только и делал, что спал в свободное время.
Павел обернулся. Перед ним стоял подтянутый, лет сорока пяти, с обветренным лицом оберст-лейтенант, что соответствовало русскому подполковнику.
– Оберпанцерсолдат Пауль Витте! – вытянулся в струнку Павел.
– Я знаю, сам подписывал приказ. Машина готова?
– Яволь, герр оберст-лейтенант.
– Тогда едем.
Павел обежал капот и открыл бронированную дверцу. Начальник штаба усмехнулся, но обходительность Павла ему явно понравилась. А Павел просто видел, что так делали водители легковых машин, когда к ним в батальон приезжало высокое начальство. Конечно, бронеавтомобиль – не легковой «Мерседес» или «Опель», но все же…
Начальник штаба объезжал подразделения, а Павел смотрел и запоминал позиции. Пока все казалось ему какой-то игрой. Что толку в его сведениях, когда нет связи? Да и сведения его скудные, мелкие, чтобы требовать связи. Но в этот день ему повезло.
Выходя из машины, оберст-лейтенант оставил на сиденье свой планшет. Павел решил воспользоваться моментом – открыл планшет и стал рассматривать карту под прозрачным целлулоидом. На ней были нанесены узлы сопротивления немцев, позиции артиллерии, танков.
Павел закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти увиденное. Посмотрел еще раз, запоминая детали. Потом закрыл планшет и положил на сиденье. Руки его тряслись так, как будто он кур воровал.
Когда начальник штаба вечером отпустил его, Павел не знал, что ему делать. Сведения добыл, волну знает – можно передать сигнал. Но как его найдет связной? Ведь он теперь в другом полку.
Все-таки Павел решил передать сообщение. Он залез в машину и включил одну из двух раций. запомнил положение верньера, подождал, пока прогреются лампы, и настроился на нужную частоту. Потом надел на голову наушники с микрофоном.
В эфире потрескивало, раздавались шорохи.
Павел нажал тангету на передачу. «Сильно заболел, прошу лекарство», – сказал он и повторил для верности еще раз. Услышали его или нет, он не знал. Выключив рацию, он вернул верньер настройки на прежнюю частоту. Все, дело сделано. И Павел пошел в казарму, спать.
Утром машина уже стояла у штаба. Двигатель был прогрет, бак заправлен. Увидев спускавшегося начальника штаба, Павел выскочил из кабины, распахнул дверь и, вытянувшись, отдал честь.
До обеда они ездили по разным подразделениям. Потом офицер попросил остановить машину и полуобернулся к Павлу:
