KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » О войне » Гром и Молния - Воробьев Евгений Захарович

Гром и Молния - Воробьев Евгений Захарович

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Воробьев Евгений Захарович, "Гром и Молния" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

«Лучше бы мне воевать в другом расчете!» — с горечью подумал Приходько, но не подал виду, что обижен. Он поздоровался с подносчиками и спросил про обстановку.

Из окна кондитерской хорошо просматривалась улица, уходящая к площади с киркой. Бой перекинулся в район площади, и пулеметчикам пришло время менять огневую позицию.

Приходько тотчас ушел вперед, а расчет с «максимом» двинулся следом по тротуару. На ступеньках подъездов лежал нетронутый снег, будто дома были давно необитаемы.

Третьяков поджидал с расчетом под сводом ворот крайнего дома, выходящего фасадом на площадь. Площадь была в наших руках, но с кирки еще строчил вражеский пулемет.

Вскоре Приходько вернулся, взял две гранаты и, не вдаваясь в объяснения, принялся надевать на себя неизвестно где добытый белый халат. Он туго подпоясался, подвесил гранаты и сказал просто:

— Ну, я пойду вместе с разведчиками повоюю.

— Может, и мне податься? — предложил Третьяков.

— Я один.

Командир взвода разведчиков одобрил план Приходько. Под прикрытием дымовой завесы надо было добраться до паперти, ворваться в кирку и блокировать фашистских пулеметчиков на колокольне.

Гром и Молния - i_024.jpg

Приходько долго не возвращался, и Третьяков начал по-настоящему беспокоиться, хотя и притворялся рассерженным:

— Что же он там думает? Весь день будем загорать в этих воротах?

Когда Приходько вернулся, халат его был в грязно-рыжих пятнах, ушанка стала оранжевой от кирпичной пыли, лицо — в потеках от грязного пота.

— Можно двигаться, — сказал Приходько, не вдаваясь в подробности.

Третьяков сгорал от любопытства, но решил ничего не расспрашивать.

Горбань напялил на Приходько каску поверх порыжевшей ушанки.

— Савельева, Тимофея Васильевича, головной убор, — пояснил Горбань.

Приходько опустил каску ниже на глаза и зашагал вперед. Расчет благополучно добрался до кирки, около которой, чуть ли не на самой паперти, стояла будка телефона-автомата. Высокие черные двери кирки были распахнуты настежь.

Приходько показал на колокольню.

— Это на такую верхотуру лезть? — спросил Третьяков и подчеркнуто резко запрокинул голову, так что каска съехала на затылок.

— Обязательно, — подтвердил Приходько, занятый пулеметом; он даже не повернул головы.

Третьяков разочарованно свистнул и принялся ворчать так, чтобы Приходько его слышал:

— На земле уже места нету. Наверх переезжаем. Только жалко, парашютов не выдали: обратно сигать оттуда, с колокольни. А то лифт, наверно, не работает!

Третьякову была по душе эта дерзкая затея, но ворчал и зубоскалил он всегда. А сейчас Третьяков был еще обижен, что командир не нашел нужным с ним посоветоваться, как это делал Савельев.

Приходько не обратил внимания на болтовню Третьякова, тем более что тот уже впрягся в пулемет и потащил его по крутой витой лестнице. Кривоносов подталкивал «максим» сзади. Третьяков перевел дыхание, кивнул наверх, где за изгибом лестницы скрылся Приходько, и сказал:

— Все-таки дело понимает.

Кривоносов никак не откликнулся на эту похвалу То ли не понял, к кому она относится, то ли вконец запыхался и ему было не до разговоров.

Приходько, пригнувшись, пролез в узкую дверь на чердачок. Такая же дверь вела отсюда на площадку, где висели колокола. Скошенные грани потолка делали помещение еще более тесным, и только посредине чердачка можно было стоять не согнувшись.

Приходько выбил стекло рыльцем пулемета и установил его в слуховом окошке. Горбань, по его приказу, отбил сбоку несколько кирпичей. Приходько долго вглядывался в панораму города, открывшуюся его взору, высчитывал что-то с карандашом в руках, записывал на стене и наконец, довольный, залег за щитком.

— Отсюда и до царствия небесного недалеко, — сказал Третьяков, осмотревшись.

Он сразу же заинтересовался телефоном, стоящим в углу.

— Работает! — вскричал он в восторге. — Немцы по-своему лопочут! Алло! Это я говорю, Третьяков. Гитлеру капут! Понятно? И вам капут. Вер, вер… Надо слушать ухом, а не брюхом. Третьяков, Семен Петрович. Вер… вер… Дело твое. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Ну и черт с тобой, глухая тетеря! — Третьяков с раздражением бросил трубку и отер пот со лба: — Это же нервы надо иметь с этими немцами! Публика, доложу я вам. «Здорово, кума!» — «Купила петуха…»

Подносчики хохотали во все горло. Приходько не перебивал Третьякова, но когда тот бросил трубку, сразу подозвал Кривоносова:

— Возьмите вот эту запасную катушку с проводом. На углу за бензиновой колонкой перережьте провод. Подключите катушку и ползите по тому переулку, где горит танк, к нашим. Найдите КП батальона. Пусть связисты подключат нас к комбату. Понятно?

— Понятно, — неуверенно ответил Кривоносов.

Он боялся что-нибудь напутать и заранее виновато хлопал глазами.

— Смотри, Кривоносов! Непременно дотяни нитку до комбата, — вмешался Третьяков. — Правда, телефон-автомат внизу стоит. Но, сам понимаешь, звонить оттуда неудобно. Каждый раз бегать вниз! Да и мелкой разменной монеты нету.

— Где ее найдешь, мелкую монету? — подтвердил Кривоносов.

Он вообще не понимал шуток.

Из окошка, вознесенного на высоту восьмого этажа, открывался великолепный вид. Сейчас, в послеполуденный час, снег на крышах был только чуть светлее неба. Отчетливо виднелись антенны на крышах ближних домов. Острый шпиль ратуши на горизонте был подобен огромному штыку, воткнутому в серое небо. Кое-где из труб поднимались дымки, печи в опустевших квартирах еще не успели остыть.

Широкая улица, идущая от площади прямо на запад, простреливалась очень хорошо. Неуязвимый для пулемета узкий переулок соединял улицу с мостом через реку. Мост также простреливался хорошо.

На мосту и на северной набережной столпились вражеские орудия, машины, повозки, и первая очередь Приходько подняла страшный переполох.

Третьяков лежал рядом и смотрел в бинокль. От восторга он сквернословил, кричал: «А ну, дай им жизни!», не глядя, привычным жестом расправлял ленту, чтобы ее не перекашивало и опять сыпал ругательствами.

Горбань стоял сзади на коленях и терпеливо ждал хоть какой-нибудь информации, но потом не выдержал и принялся бить Третьякова между лопаток:

— Ну что там, Семен Петрович? Что?

Третьяков не слышал вопросов, не чувствовал ударов тяжелого горбаневского кулака, размером с солдатский котелок.

Нужно сказать, что Приходько был выдающимся пулеметчиком и прежде славился своим искусством во всем партизанском крае от Лепеля до Бегомля, Плещениц и Зембина. Петрусь Приходько пришел в партизанский отряд «Мститель» еще подростком. Он сразу был приставлен к пулемету и не расставался с ним в лесах и в болотах три года, а потом, когда попал в Красную Армию, прошел с пулеметом Белоруссию и Литву.

У партизан он научился спокойной злости в бою, молчаливости, стал злопамятным. И в Восточной Пруссии каждый фашист представлялся Петрусю карателем.

Приходько мог бить из пулемета одиночными пулями, как из винтовки; короткими очередями, будто под рукой у него вовсе не станковый пулемет, а автомат; наконец, когда дело доходило до длинных очередей, он в совершенстве вел огонь с рассеиванием в глубину или по фронту.

К тому моменту, когда Третьяков заложил четвертую ленту, на мосту творилось что-то невообразимое. Повозки, орудия, лошади, машины, люди — все это громоздилось безжизненной грудой, завалившей мост поверх перил.

Приходько отвел прищуренный глаз от прицела и в изнеможении откинулся назад. Горбань припал к пулемету. Третьяков показал ему рукой в сторону моста; оба замерли.

— Переживать некогда, — деловито сказал Приходько. — Нас наверняка засекли. Скоро дадут сдачи. Воды, ленту!

За неимением воды Горбань, кряхтя и сокрушенно вздыхая, налил в кожух трофейного пива, которое притащил из какой-то ближней пивнушки.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*