Марк Захаров - Путь на моря (из сборника "Ради жизни на земле")
Промывали туннель под затонувшим кораблем. Неожиданно свод в одном месте рухнул, и старшина 2-й статьи Михаил Пасюта оказался придавленным землей. Мало того, что он не мог шевельнуть ни ногой, ни рукой — землею засыпало травящий клапан, — Пасюта потерял сознание.
Когда водолаз работает на грунте, наверху его всегда подстраховывает напарник. Пасюту страховал старший матрос Киселев. Он опустился под воду, струею воздуха из шланга «размыл» Пасюту, руками расчистил клапан и поднял товарища наверх.
Два часа сорок семь минут работал Киселев в туннеле, ежесекундно рискуя быть засыпанным грунтом!
— А что сейчас делает Пасюта? — спросил я у Киселева.
— Остался на сверхсрочную, служит иструктором водолазного дела в училище подводного плавания имени Ленинского комсомола. Мы с ним с тех пор друзья. Вы знаете, это не так-то просто: расстаться с нашей работой… Да вот совсем недавний случай. Служил у нас на боте старшина 2-й статьи Сланевский. В мае он уволился и уехал на родину, под Одессу. Помню, в день отъезда мы с ним допоздна проговорили. Парень рвался домой, к своей старой работе, к землякам… А спустя два месяца письмо: так, мол, и так, соскучился, ребята, иду в военкомат, буду проситься к вам, на сверхсрочную.
Спасатели не только работают — они и учатся. В учебных классах и на боевых постах, в море и на берегу. И учеба эта порою требует не меньшей самоотверженности и мужества, чем при выполнении спасательных работ.
Соединение проводило учение по оказанию помощи затонувшей подводной лодке. Глубиномер бесстрастно отсчитывал глубину погружения. Тридцать метров, шестьдесят, восемьдесят… Один за другим уходили под воду водолазы.
Вот уже к лодке подсоединен ходовой трос и по нему, как по направляющей, пошел вниз спасательный колокол. Он коснулся комингс-площадки, и толща воды, прочнее любой сварки, придавила его к лодке. Теперь как можно быстрее надо выводить подводников на поверхность.
Над спасательным судном не спеша проплывают розоватые облака, выписывают спирали чайки. Но моряки работают так, будто считанные минуты отделяют их от атаки с воздуха. В два раза перекрыты нормативы!
Среди отличившихся — Киселев.
— Бориса Степановича к государственной награде представили, — сказал мне розовощекий Чепишко.
А вот с Зиганшиным поговорить не удалось. Спасательное судно, на котором он ходил старшим механиком, было в море.
Впрочем, меня уверили, что годы не очень-то изменили Асхата Рахимзяновича и в нем еще можно различить черты темноволосого младшего сержанта, фотография которого обошла в свое время весь мир.
Сорок девять суток носились на утлом суденышке по безбрежным просторам океана четверо бесстрашных советских парней, в упорной борьбе преодолевая слепые силы стихии. «Им рукоплещет Америка», — писал из Вашингтона корреспондент «Правды».
Командиром у парней был Асхат Зиганшин.
Когда политработник Евгений Степанович Глушко спросил Зиганшина, что заставило его стать спасателем, тот ответил: «Море испытало, море и притянуло».
А мне вспомнились крылатые слова знаменитого флотоводца Макарова: «Море любит сильных и смелых». К морякам аварийно-спасательной службы они относятся в полной мере.
ПУТЬ НА МОРЯ
Был типично ленинградский, пасмурный осенний день 1983 года. Когда я постучался к начальнику политотдела, Краснознаменного Учебного отряда подводного плавания имени С. М. Кирова (КУОПП), у него уже сидело двое посетителей: седой человек с несколькими рядами орденских планок на пиджаке (судя по всему, бывший моряк) и черноволосый крепыш с густыми, как бы прочерченными углем бровями.
Как оказалось, второй посетитель был тоже из флотских, и пришли они сюда по одному и тому же делу: на острове Декабристов сооружался памятник на братской могиле экипажа подводной лодки Щ-323, и надо было помочь с установкой гранитных плит.
Капитан 1 ранга вникал во все детали предстоящей работы, что-то советовал, и становилось ясно, что ветераны в этом кабинете не первый раз и отношения с его хозяином у них самые дружеские.
Капитана 1 ранга я узнал сразу, хотя мы и не виделись добрых два десятка лет. Когда-то энергичный, стройный комсомолец Боря Калинкин раздался в плечах, огрузнел, но серые глаза, полные неподдельного интереса ко всякому новому делу, остались прежними. Как и манера говорить: неторопливая, даже как бы раздумчивая.
Зашла речь о комиссаре «щуки». Калинкин полез в шкаф, извлек одну за другой шестнадцать папок.
— Что это? — спросил я.
— Комиссары… — ответил Калинкин.
Я раскрыл одну папку. Архивные справки, газетные вырезки, пожелтевшие от времени листовки военных лет, фотографии, письма…
Все, что имело хоть какое-то касательство к жизни и подвигам комиссаров гвардейских и краснознаменных лодок Балтики, хранилось в папках Калинкина! Полтора десятка лет, в какие бы гарнизоны ни забрасывала флотская служба, собирал Борис Иванович эти документы. Это было вовсе не «хобби», как сейчас принято говорить. В январе 1975 года в газете «Советская Якутия» появился очерк Калинкина «Военком Василий Гусев», а через несколько месяцев на Балтику пришло письмо. Местный Совет далекого таежного поселка Пеледуй сообщал, что одну из улиц решено назвать именем Гусева. Военком знаменитой С-7 (ею командовал Герой Советского Союза Лисин) до войны работал в Пеледуе на судоверфи.
Стоило ли после этого удивляться, с каким вниманием отнесся Борис Иванович ко всем хлопотам ветеранов!
И Михаил Иванович Даневич (тот, что выглядел постарше), и Рубченко Иван Маркович уходили из кабинета довольные: завтра в их распоряжение выделят взвод курсантов. А я подумал, какой значимой окажется эта работа для будущих подводников. Ведь они собственными руками будут строить памятник людям, о подвигах которых им рассказывали или будут рассказывать в Учебном отряде. И если из уважения к прошлому возникает желание перенять его обычаи, то я воочию увидел, что такое уважение в отряде воспитывается. И воспитывается — мне пришлось в этом вскоре убедиться — увлеченно, с огоньком!
О музее отряда я уже был наслышан. В длинном красно-кирпичном здании дореволюционного флотского экипажа были комнаты, увидеть которые мечтал каждый подводник. Ибо в них сосредоточена не только история КУОПП, но и всего подводного флота.
Модели подводных лодок — от самой первой, построенной в 1866 году на Балтийском заводе, до современного атомохода, уникальные по своей интересности документы… Чего стоила, например, фотография подводной лодки «Тюлень»! Или портрет ее командира капитана 2 ранга М. А. Китыцына. Этим снимкам было около семидесяти лет. «Тюлень» в 1916 году потопил на Черном море четыре неприятельских судна и еще два взял в плен! Или грамота под стеклом, из которой явствовало, что военмор подводной лодки «Волк» Яков Петрович Тимофеев за «энергичную и добросовестную работу на пользу Красного подводного плавания» удостоен звания Героя Труда отдельного дивизиона подводных лодок. И дата: 22 ноября 1922 года. Тут же фотография героя, сидящего в кресле с гнутыми ножками, в бескозырке, лихо сдвинутой набекрень…
Хранится в музее свидетельство, полученное в 1935 году Иваном Александровичем Колышкиным. О присвоении квалификации специалиста-подводника. Во время войны контр-адмирал Колышкин командовал бригадой лодок, стал одним из первых на Севере Героев Советского Союза.
А на другом стенде — фотография трех молодых моряков, вступивших в поединок со смертью и одолевших ее, иначе не скажешь. 20 августа 1941 года подводная лодка С-11 была торпедирована и затонула на двадцатидвухметровой глубине. В кромешной мгле, в полузатопленном отсеке, трое оставшихся в живых — комендор В. Зиновьев, торпедист Н. Никишин и электрик А. Мазнин — сумели через трубу торпедного аппарата выйти на поверхность…
Все они: и эти трое, и капитан 2 ранга Китыцын, и Герой Труда красный моряк Тимофеев — воспитанники КУОППа. И хотя музея нет ни в одном штатном расписании, а есть кабинет истории подводного флота, но, по существу, это одно и то же.
Создан музей великим тщанием командиров и политработников отряда, золотыми руками его инструкторов-мичманов. Но повторяю: о музее я уже был наслышан и краткий путеводитель (есть и такой!) прочел еще до того, как поздней осенью побывал в самом конце Большого проспекта Васильевского острова. В отряде.
Но вот кабинет гидроакустических тренажеров, где имитируется центральный пост современной подводной лодки и где будущие акустики учатся распознавать цели в черных глубинах океана. Распознавать не только слухом, как это было когда-то, но и зрением: на мерцающих экранах…
И среди этой ультрасовременной техники, где, казалось бы, эмоциям нет места, висит на стене плакат, а на нем — портрет старшины 1-й статьи Шумихина и рассказ об этом геройском парне, акустике Краснознаменной М-172. В годы войны Анатолий Шумихин участвовал во всех походах «малютки», был награжден двумя орденами Красного Знамени…
