Юрий Мишаткин - Схватка не на жизнь
В соседней комнате снова послышался кашель. И Магура понял, что это вновь вызывают Непейводу для передачи ему очередного указания. Но кто находится за стеной? Кто направляет Непейводу? Уж не сам ли Хорек, не желающий лично появляться перед связниками и ждущий, когда один из них — подставной — чем-либо выдаст себя? Надо убедить Хорька, что Опперман, явившийся так же с паролем, подослан и поэтому верить ему нельзя, иначе будет раскрыта и прекратит свое существование вся группа, вся агентурная сеть, и Хорек в первую очередь.
Непейвода вернулся быстро, продолжая сжимать в руке револьвер.
— Вы хотите сказать… — несмело начал Опперман.
Он был ошарашен всем услышанным. Обвинения, притом необоснованные, так и сыпались на него, и Вилли не мог опровергнуть ни одного. Когда же русский контрразведчик вспомнил какого-то неизвестного Кестринга, Опперман понял, что еще немного и он окончательно будет загнан в тупик.
— Отчего не пришли к вокзалу? — Вопрос Непейводы относился к Опперману.
— Я знал, что советская контрразведка назначила Хорьку встречу, — процедил Опперман. — Поэтому был вынужден прийти к вам. Я должен был помешать встрече Хорька с ложным связником.
— Между прочим своих агентов в «Валли» готовят куда основательнее, нежели в советской разведке, — добавил Николай Степанович. — Настоящий связник, в отличие от подставного, имел бы строгое указание ни в коем случае — даже если ему грозил провал — не идти на квартиру резидента. Вы же, рассчитывая на нашу доверчивость и наивность, собрались войти в доверие к Хорьку и затем накрыть всю агентурную сеть. Должен польстить: вам многое удалось, теперь вы знаете не только Хорька, но и его людей. Й стоит вам выбраться из этого дома, как все мы, несомненно, будем схвачены.
— Ну нет! — выдохнул Непейвода и, прежде чем Вилли успел оглянуться или отпрянуть, обрушил на его голову рукоятку револьвера. Опперман с грохотом свалился на пол, растянувшись у ног Магуры и Непейводы.
— А говорили, что от русского оружия шума много, — заметил Николай Степанович.
— Так я ж курок не спустил! А рука так и чесалась пристрелить гада, — Непейвода брезгливо сплюнул. — И ведь вначале поверил! В душу, вражина, влез. Все так складно расписал, будто он от полковника прибыл, а вы, извиняюсь, подкоп под нас замыслили. Хотел без разговора с вами кончить, но Хорек умней оказался. Как только я к нему примчался — приказал проверить по всей строгости. И еще очную ставку вам устроить, вроде как стравить.
Магура шагнул к двери в соседнюю комнату, но Непейвода загородил путь:
— Туда нельзя!
— Мне нужен Хорек.
— Обождать придется. Время не пришло вам встретиться.
— Снова не верите?
— Отложить приказано свиданьице до лучших времен, — ушел от ответа Непейвода. — Все, что надо, я передавать буду. Слово в слово. Так что через меня с Хорьком балакать можете. Это когда его рядом не будет. А сейчас прямо говорите, потому как он здесь и слышит вас.
Николай Степанович посмотрел на незатворенную дверь:
— Мы избежали провала. Пока избежали. Но русская контрразведка подбирается к группе. Поэтому необходимо сменить адрес явки, иначе ставится под удар Хорек.
— Там Хорька отродясь не было и нет. Ко мне вражина приходил, а уж я за Хорьком сбегал, — торопливо объяснил Непейвода. — Так что НКВД только мою квартиру знает. Но я туда больше ни ногой. А где проживает Хорек — про это ни ваш абвер, ни тем более советские не ведают. Какое указание привезли?
— Приказано активизироваться. Недолог час, когда войска «третьего рейха» вступят в этот город, точнее в его развалины.
— Это как? — не понял Непейвода.
— Асы люфтваффе сотрут с лица земли Сталинград! — Магура произнес это напыщенно, словно повторял чужие слова. — Еще в июне прошлого года фюрер сказал, что война с Советским Союзом — это вход в темную, незнакомую комнату, где неизвестно, что за дверью. Наша задача узнать, что скрывается за этой дверью, а затем уничтожить и дверь и все, что находится за ней! — Магура переступил Оппермана и придвинулся к Непейводе: — Верните оружие. Без него, признаюсь, чувствую себя словно раздетым.
Непейвода с готовностью протянул револьвер.
— Не ждите утра, чтоб избавиться от опасной улики, — посоветовал майор.
Непейвода послушно схватил Оппермана за ноги и поволок к выходу. А вернувшись, доложил:
— У забора свалил. Пусть пока там полежит, авось никто на такое добро не позарится! Попозже сволоку в овраг.
— Документы не забудьте забрать, — напомнил Магура.
— Уже, — Непейвода положил на край стола бумажник с револьвером. — Ободрал словно липку!
— Мне оставаться здесь?
Непейвода кивнул и принялся изучать содержимое бумажника Оппермана. Достал пачку денег и, причмокнув, спрятал в карман. Перелистал и отбросил документы. Револьвер оценивающе подкинул на ладони и засунул себе за пояс.
— Отсыпайтесь. А за то, что разбудить пришлось, извинения просим. Напоследок чуток отвернитесь.
Непейвода погасил фонарик. Магуру обступил мрак, и в этом мраке почти неслышно из соседней комнаты вышел Хорек.
14
Дежурный по областному управлению НКВД услышал в телефонной трубке приглушенный голос:
— Передайте лично товарищу Зотову: завтра в восемнадцать в зоопарке собирается группа Хорька. Сам Хорек остается в норе. Все.
— Принял! — Сказал дежурный, и в трубке раздались прерывистые гудки…
Посетители зоопарка протягивали слонихе ветки с листочками, и Нелли тянулась хоботом к угощению, которое было вкуснее приевшегося за зиму сена.
Шла весна, и соскучившись в тесном слоновнике по солнцу, Нелли грелась под еще нежаркими лучами, обсыпала себя песком и не подозревала, что жить ей осталось совсем немного, что наступит 23 августа — страшный для сталинградцев день, на город совершат налет сотни вражеских самолетов, и целый ряд фугасных бомб упадет на городской зоопарк. Напуганная грохотом и пожарищем, Нелли затрубит, а затем вырвется на свободу, побежит среди развалин и стелющегося над ними едкого дыма в сторону Комсомольского сквера, где ее настигнет очередная фугасная бомба… Случится все это спустя четыре месяца. А пока Нелли доверчиво брала из рук людей ветки и нежилась под солнцем.
Неподалеку от слоновника, под старым тополем, в стороне от людской толчеи Магура развернул газету. Не прошло и несколько минут, как к нему подошли шесть человек. В зоопарк их привел Непейвода. Удостоверившись, что вокруг спокойно, он втоптал в землю окурок и подвел агентов к Магуре.
— Стало быть, это и есть тот гражданин, что с указанием прибыл. Оттуда прибыл, — при слове «оттуда» Непейвода закатил к поднебесью глаза.
Магура оглядел столпившихся вокруг него агентов абвера, которые молча и сосредоточенно дымили самокрутками, и подумал, что отпускать их надо по одному. Иначе товарищам из управления, затерявшимся среди посетителей зоопарка, будет сложно проследить за каждым.
— Хватит прохлаждаться, настало время переходить к активной борьбе, — понизив голос, заговорил Николай Степанович, продолжая держать газету раскрытой. — Инструкции будете получать по старым каналам. Я собрал вас лишь затем, чтобы удостовериться в наличии боеспособной группы.
— Еще людишки имеются, — поспешил доложить Непейвода. — Только один приболел, а другой на переправе в Бобылях вкалывает. Вроде мобилизован.
— Не много, — покачал головой Магура. — Насколько мне известно, вас было заслано гораздо больше. К тому же каждому вменялось действовать не в одиночку, привлекать к работе других.
— Не все до города добрались, — виновато заметил Непейвода. — Кое-кто по пути затерялся. А один, уже в городе, струсил и решил на попятную пойти. Зато все, кто здесь, верные люди. Как на себя положиться можно. За каждым определенный район и объект закреплены. Так что весь город у нас под наблюдением.
Антон топтался у входа в зоопарк.
Он проводил взглядом Непейводу (тот прошел мимо и словно не заметил Антона), затем начал украдкой следить за постовым милиционером, прохаживающимся возле окошечка кассы, и, не зная, как убить время, прятал в кулак зевоту.
Мимо шли люди, большинство с детьми. Дети торопили родителей, тянули их к воротам, за которыми раздавался звериный рык. И Антону тоже захотелось зайти — прежде-то животных не приходилось видеть, но, вспомнив строгий приказ Непейводы смотреть в оба, он остался у забора, где висел транспарант с нарисованным на нем громадным, распахнувшим пасть бегемотом.
Антон смотрел на проходящих мимо людей, пожевывал мундштук папиросы и вновь — в который раз! — поругивал себя за то, что поддался на уговоры бывшего тюремного соседа и остался в Сталинграде. Изволь теперь выполнять приказы-поручения, быть пешкой в чьей-то игре!
![Юрий Мишаткин - Особо опасны при задержании [Приключенческие повести]](/uploads/posts/books/133581/133581.jpg)
