Андрей Козлов - Вся правда об Украинской повстанческой армии
Искажение границ деятельности вооруженного подполья за счет преувеличения масштабов национально-освободительного движения в центральных, восточных и южных областях Украины
Параллельно с задачей интернационализации современная западно-украинская националистическая пропаганда пытается искусственно расширить границы деятельности вооруженного подполья за счет преувеличения масштабов национально-освободительного движения. Задачи эти неразрывны.
Галицкие историки, журналисты пытаются доказать населению, в первую очередь левобережной ее части, что боевые действия Украинской повстанческой армии и ячейки ОУН(б) охватывали территории не только западной, но и центральной, восточной и даже южной частей страны, а идеологию Бандеры и его подельников разделяло большинство жителей этих местностей.[237]
Владимир Косык пишет о том, что многие историки «пытаются утверждать, что в Восточной Украине не было доверия к ОУН, к национализму». «Реальность была иной», — заявляет он. В качестве подтверждения Владимир Косык приводит данные из немецких архивных документов: «В сообщении 155 от 14 января 1942 г. говорится об ОУН в Херсоне и его окрестностях. Там выяснилось, что группа сторонников Бандеры объединяется вокруг командира самообороны Конрада… Под видом создания отрядов самообороны в селах организовали сборы, в которых принимали участие до 2 тысяч человек. Одновременно проводили набор в члены ОУН-Бандеры, пропагандировали цели ОУН, распространяли листовки, которые призывали к активному сотрудничеству с ОУН…»[238][237]
Дабы понять, кто записывался на этих сборах в ОУН, вспомним, что из себя представляли отряды самообороны, кто в них входил и от кого их члены собирались обороняться. Немцы формировали полицейские отряды «самообороны» («Selbschutz» под юрисдикцией военной администрации) для наведения порядка на оккупированной территории. Они предназначались для охраны деревень от партизан, проведения немецкой политики и поддержания порядка на местах. Набором в эти отряды занималась айзатцгруппа «Д». В задачи этого подразделения входило истребление евреев, коммунистов и «нелояльных» элементов.[239] Личный состав отрядов состоял из красноармейцев-дезертиров и крестьян.
При чем здесь доверие к ОУН среди населения восточных областей Украины? Предатели и приспособленцы были во все времена. Среди них и вели работу оуновские вербовщики.
В одном из отчетов о рейдах отрядов УПА на восток Украины отмечено: «Люди называли нас бандеровцами, реже повстанцами, но никогда партизанами».[240] «А именно с партизанами в сознании местных жителей ассоциировалась борьба с немецкими оккупантами»,[241] — честно подмечает историк Юрий Щур.
Здесь следует сказать: сегодня западноукраинские историки пытаются применять термин «партизаны» к личному составу УПА. Так, в работах профессора истории Рутгерского университета (США) Тараса Гунчака можно встретить термин «украинский подпольный и партизанский рух»,[242] у исследователя истории национально-освободительного движения Анатолия Русначенко — «украинская партизанка»[243]. Иван Патриляк упоминает о «массовой партизанской войне (ОУН. — А. К.) против немцев»[244].
Научно обосновывая применение данных терминов, украинский историк Александр Вовк пишет: «Бытует потребность отметить характер деятельности УПА на ПЗУЗ (северо-западных украинских землях. — А. К.) и в других регионах: была она партизанской или повстанческой? Относительно классификации вооруженной борьбы («партизанки»), предложенной руководством ОУН и УПА: «Партизанка» у порабощенных народов есть, как правило, начальная стадия или часть «большой войны» народного восстания, когда вооруженный народ создает правильную армию». По другому определению, партизанская деятельность («партизанка») может существовать как часть действующей армии в тылу врага или как деятельность повстанцев «на родной земле». Парт[изаны] должны иметь за собой население или армию». Таким образом, деятельность УПА, очевидно, следует квалифицировать как повстанческую, или, другими словами, как некую стадию и специфическую форму партизанских действий, поскольку она охватывает этнические украинские земли, имеет за собою коренное население, а не регулярную армию, и сама пытается превратиться в регулярную военную структуру».[245]
Для чего в научный оборот вводятся данные понятия, зачем создаются труды, научно обосновывающие возможность их применения? Ответ очевиден. В сознании современной украинской молодежи бандеровцы должны фигурировать как повстанцы, а лучше как партизаны, т. е. личности героические и положительные, с коими традиционно связана победа над ненавистным фашизмом. Не является ли это еще одним примером прямой подмены понятий?
Деятельность ОУН должна охватывать все слои населения и все украинские земли, — гласит постановление Второй конференции ОУН(б) (апрель 1942 г. — А. К). С учетом необходимости достижения этой цели в центре и на востоке Украины необходимо было решить ряд задач: создать политически грамотный актив; сформировать организационную сеть для проведения политической работы; привить населению националистические идеи для углубления объединения центральных, восточно-украинских и западноукраинских земель и т. д. Обратим внимание, они ставятся лишь весной 1942 г. и делается это с учетом возможного возвращения Красной Армии.[246]
В монографии львовского историка Юрия Киричука «Украинское национальное движение в 40–50-х гг. XX столетия»[247] мы встречаем упоминания о националистическом подполье в годы войны и в послевоенный период (как бандеровском, так и мельниковском) в Киевской, Одесской, Винницкой областях. Здесь же скромно указывается, что ячейки были немногочисленны. Но сколь малочисленными они были, из кого состояли, на кого опирались и в каких условиях работали, сведений нет. Хотя правда об этом могла бы четко показать масштабы националистического движения в этих регионах.
О составе националистического подполья на востоке и юге Украины можно судить по фамилиям арестованных немецкой полицией и гестапо членов и сторонников ОУН(б). За редким исключением, все подпольщики — выходцы из западных областей.[248]
В донесении полиции безопасности и СД Киева № 164 с 4 февраля 1942 г. говорится: «Центр организации движения А. Мельника на Восточной Украине теперь в Киеве. Его руководитель по кличке Кандыба имеет окружение из известных и неизвестных людей с Западной Украины».[249] Схожая ситуация и у бандеровцев. «Движение Бандеры… распространилось на население сел благодаря активной пропаганде активистов, которые почти все прибыли с Западной Украины», — описывается в донесении № 187 от 30 марта 1942 г. обстановка в Житомире.
«Ситуация и настроение на Восточной Украине… С другой стороны, много украинцев, которые прибыли из западных областей Украины, рисуют украинскому населению ситуацию так, что немцы имеют намерение специально задушить национальные надежды и желания», — говорится в донесении полиции безопасности и СД № 191 от 10 апреля 1942 г.[250] Отсюда вывод: ячейки ОУН на востоке Украины в основном состояли из выходцев из западных областей Украины. Это не противоречит логике и исторической правде.
Кстати, «молодому поколению революционеров, родившихся в Галичине, Буковине, Закарпатье, не просто давалась работа за пределами западноукраинских земель… Следовало понять восток и привлечь его к борьбе за Украинское независимое государство», — отмечает полное непонимание западниками мировоззрения восточных украинцев Анатолий Русначенко.[251]
«Следует сказать, что условия борьбы в Центральной и в Восточной Украине были далеко не такими, как в Галичине, — продолжает Анатолий Русначенко. — …Украинский освободительный рух должен был бороться за доверие населения со всеми пророссийскими течениями — от бывших белогвардейцев до большевиков».[252] Дмитрий Маивский (Дмитро Маївський)[253] отмечал у восточных украинцев, прежде всего у городской интеллигенции, «московский комплекс», т. е. увлечение величием империи, неумение и нежелание мыслить государственно-политическими категориями собственной самостоятельности на собственных землях».[254]
Маивский Дмытро (Маївський Дмитро, клички — «Майченко», «Тарас», «Косар», «П. Дума»). В начале Великой Отечественной войны был назначен референтом Краевого провода ОУН(б) на ЗУЗ, основным заданием которого была координация действий походных групп ОУН. В 1941–1942 гг. — заместитель краевого руководителя ОУН в Киеве. В 1942–1945 гг. — член провода ОУН. В 1943 г. вошел в бюро провода ОУН, избран заместителем главы бюро.
