Энрике Листер - Наша война
Осуществлялась огромная работа по нормализации жизни в столице и подготовке ее к обороне. Усовершенствовались старые баррикады и воздвигались новые. На случай необходимости подготавливались к взрыву мосты, дома, а иногда и целые улицы на наиболее важных направлениях. В проведении этих работ решающую роль сыграли строительные рабочие, мобилизованные профсоюзами и 5-м полком. Из них были сформированы «подземные» батальоны минеров, подготовившие для взрыва галереи и канализационную систему. Таким образом, возникшие во время обороны Мадрида отряды строителей-взрывников послужили базой для создания инженерных частей новой армии Республики. Очень много для этого сделал Федерико Молеро.
У нас появилась современная бомбардировочная и истребительная авиация. По качеству она превосходила самолеты противника, но уступала по количеству. Тогда же в Мадриде впервые были установлены четыре батареи противовоздушной артиллерии. Однако к концу 1936 — началу 1937 года на всей республиканской территории под ружьем находилось не более 250 тысяч человек.
Надо признать, что мятежникам удалось сделать значительно больше, чем нам. Непонимание обстановки военным министром, сопротивление противников создания регулярной Народной армии отрицательно отразились на организации и обучении вооруженных сил.
В течение ноября 1-я бригада постепенно пополнялась новыми батальонами: «Тельман», «Крус», «Эредия» и «Хосе Диас». Когда в середине января 1-я бригада вошла в состав формируемой 4-й дивизии, она имела уже восемь батальонов. Вскоре из четырех названных выше батальонов была образована 9-я бригада, а 9 февраля из 1-й и 9-й бригад создана 11-я дивизия.
Здесь я хочу привести пример того, каким образом фашистским элементам удавалось иногда проникнуть на важные командные посты в армии. Во главе батальона «Эредия», названного так в честь замечательного товарища, погибшего при обороне Мадрида, назначили двух майоров. С первого же дня мы стали замечать недовольство ими бойцов и большинства командного состава. Вскоре удалось установить, что в большой вилле вблизи Куатро Каминос они устроили настоящий гарем и в ее складах хранили баснословное количество съестных припасов, вин, ликеров, а также одежды и самых различных товаров. Их арестовали. Один оказался дегенератом, не имевшим никаких политических убеждений, а другой — уполномоченным ударной фалангистской группы, еще до войны занимавшейся в Мадриде убийствами прогрессивных деятелей. Чтобы замаскировать свое истинное лицо, он храбро вел себя в боях и, так как был человеком неглупым и способным, добился назначения на должность командира батальона. Первого отправили в Народный трибунал, и он был вскоре освобожден. Второго, фалангиста, мы предали Военному трибуналу, который приговорил его к расстрелу. Перед казнью он выразил желание переговорить со мной. Я согласился. Фалангист обещал служить делу Республики, если ему будет дарована жизнь. В подтверждение этого он привел два аргумента: храбрость, проявленную им в боях, и откровенный рассказ о том, что ему известно о деятельности фаланги в Мадриде, а также сообщение имен своих товарищей. Выслушав его, я сказал, что первый довод, несомненно, говорит в его пользу. Что же касается второго, то на предателя, к какому бы лагерю он ни принадлежал, полагаться нельзя. Кроме того, он должен ответить за преступления, совершенные в тот период, когда был наемным фашистским убийцей — пистолеро.
Надо сказать, что умер он с достоинством.
В дни обороны Мадрида к нам прибыли друзья из разных стран, чтобы выразить солидарность и поддержку своих народов. Среди них я хочу назвать лидера шведских социалистов Георга Брантинга. 19 декабря 1936 года, побывав в окопах в Вильяверде, занимаемых 1-й бригадой, он сделал следующее заявление:
«Я был в окопах первой линии Мадридского фронта. Аванпосты Мадрида — это аванпосты мирового пролетариата. Трудности, переживаемые вами сейчас, будут компенсированы в ожидающем вас счастливом будущем. Я считаю себя другом Народного фронта Испании. Вместе с симпатизирующими вам массами мы будем разоблачать перед совестью цивилизованного мира преступные бомбардировки фашистской авиации гражданского населения Мадрида».
До самой смерти, он умер в 1965 году, Георг Брантинг оставался верен своему обещанию, данному в Мадриде. Он всегда был настоящим другом республиканцев. В 1961 году я приехал в Швецию, чтобы заручиться его поддержкой в нашей борьбе за амнистию. Друзья сообщили, что он болен и увидеться с ним будет трудно. Об этом мне сказали в 10 часов утра, а в 12 я узнал, что он придет ко мне в отель. В течение трех часов мы разговаривали об испанских делах. Он остался таким же энтузиастом нашего дела, каким был двадцать пять лет назад.
Почти всю войну провела в наших окопах французская писательница Симона Тери, часто бывал у нас корреспондент газеты «Правда» Михаил Кольцов. Смело, невзирая на огонь противника, чем порой ставил нас в затруднительное положение, снимал боевые действия советский кинооператор Роман Кармен. Бойцы любили Кармена, восхищались его храбростью и жизнерадостностью. Вместе с нами был выдающийся чилийский поэт Пабло Неруда.
В конце декабря 1936 года в окопы у Вильяверде приехал Карлос, чтобы вручить 1-й бригаде знамя 5-го полка. В прошлом оно развевалось над антифашистскими баррикадами Рима и Милана. В течение долгих лет в нелегальных условиях хранили его итальянские коммунисты, а затем передали 5-му полку. Испанские бойцы оправдали оказанную им честь.
Наступление противника с северо-запада, январь 1937 годаУбедившись после ноябрьских боев, что преодолеть республиканскую оборону на подступах к Мадриду крайне трудно, Франко выбрал для прорыва фронта сектор к югу от Посуэло, в районе от Аларкона до Вальдеморильо, вблизи склонов Гвадаррамы. 14 декабря мятежники начали наступление с целью овладеть Боадилья дель Монте, рассчитывая использовать ее как базу для последующего развертывания военных действий. После трехдневных ожесточенных боев франкисты овладели этим пунктом. Далее противник решил выйти на шоссе Мадрид — Эскориал с тем, чтобы перерезать связь между Мадридским и Гвадаррамским фронтами, обогнуть мадридские укрепления, а затем ворваться в столицу с северо-запада. При этом он предполагал, что фронт на Гвадарраме падет сам собой.
Таким образом, фашисты придавали январской операции 1937 года решающее значение: захватить Мадрид, разбить наши войска на Гвадарраме и положить конец войне.
Для осуществления этой военной акции противник выделил в первую ударную группу около 15 тысяч человек, 100–120 артиллерийских орудий и 50 танков. Командовал ею генерал Оргас. В десятикилометровом секторе вражеского наступления находилось восемь республиканских батальонов общей численностью около 3000 бойцов и три артиллерийские батареи.
Утром 3 января мятежники начали атаку, прорвали оборону республиканцев и оттеснили наши войска на 2–3 километра к северу. Фронт на протяжении 8 километров — от Вильянуэва дель Пардильо до Лас Росаса — оказался не прикрытым, ибо наши батальоны отошли в разных направлениях — к Торрелодонесу и Эль Пардо. Создалось крайне неблагоприятное для нас положение. Фашисты наступали, а мы не имели никаких резервов. В этих условиях противник мог сразу же овладеть Эль Пардо с северо-запада, но двухдневные бои и энергичное сопротивление наших частей настолько измотали его, что он был вынужден приостановить дальнейшее продвижение. 5 января мятежники занимались перегруппировкой своих войск и подтягиванием новых резервов.
6 января враг снова перешел в наступление, овладел Аравакой и двинулся по шоссе на Ла Корунью к мосту Сан-Фернандо. В ночь на 9 января я получил приказ срочно выйти из Вильяверде с тремя батальонами на подкрепление. Когда рано утром мы прибыли в указанное место, оказалось, что противник приближается к возвышенности Куэста де лас Пердисес, а оборонявшие этот сектор отряды анархистов отступают через реку Мансанарес. С ходу один наш батальон остановил продвижение противника, а в это время два других атаковали его левый фланг со стороны Эль Пардо. Весь день 9 января в тавернах на Куэста де лас Пердисес шли жестокие рукопашные бои. Основным нашим оружием были ручные гранаты. Нередко их разрывы поражали одновременно и наших бойцов. В тот день героически погибли лейтенант Энрике Менедолио и солдат Сальвадор Хуан, уничтожившие два неприятельских танка, а также комиссар Алехандро Гонсалес. 10 января противник перешел к обороне на всем фронте и закрепился в этом секторе до конца войны. План захвата Мадрида с северо-запада провалился.
14 января три моих батальона, участвовавшие в ряде контратак, были заменены другими частями и отведены снова в Вильяверде. Я отправился вслед за ними по шоссе, ведущему от Плая де Мадрид к Фуэнкарралу. Через некоторое время машина с охраной остановилась из-за неполадок в моторе, а мы продолжали путь и проехали еще полтора километра. Вдруг нам преградила дорогу группа из шести вооруженных людей. Ее можно было принять за патруль — тогда на дорогах часто попадались патрули, — они направили винтовки на меня, моего адъютанта и шофера и приказали поднять руки. На мой вопрос, разве они не видят на машине флажок командира бригады, они ответили, что, конечно, видят, знают, кто я такой, и именно поэтому требуют, чтобы мы вышли из машины. Тут же они заявили, что комитет обороны НКТ вынес приговор о моей смертной казни и им поручено привести его в исполнение. Меня решили убить за то, что я пытался остановить беспорядочное бегство анархистских частей с передовой. Дело принимало серьезный оборот. Чтобы выиграть время, я старался затянуть разговор, надеясь, что подойдет машина с охраной или, по крайней мере, воспользуясь какой-либо оплошностью со стороны анархистов, сумею выхватить пистолет. Мне повезло. Через три минуты послышался шум приближающегося автомобиля. В тот момент, когда я стал выходить из машины с поднятыми руками, пять человек из моей охраны выпрыгнули на ходу из подошедшего автомобиля и отвлекли на мгновение внимание анархистов. Воспользовавшись этим, мы тоже выскочили из машины и спустя две минуты с анархистами было покончено… Наша группа продолжила путь на Мадрид.
