Марина Чечнева - «Ласточки» над фронтом
— Задание будет выполнено! — четко ответила летчица.
С Николаем Федоровичем Науменко Тихомирова выполнила более тридцати полетов, Сталинград, Котельниково, Гремячее, Малгобек, Верблюд, Целина. На тяжелый период отступления сорок второго года Вера; стала как бы личным летчиком у командующего.
— Эти полеты были очень важными. Генерал Науменко, — вспоминает Вера, был человеком смелым и хладнокровным, в самых критических ситуациях сохранял выдержку и спокойствие, умение ясно и широко мыслить, выбирать единственно верное решение. Полеты с ним мне очень запомнились.
В одном из таких вылетов Вера с тревогой увидела, что за ее тихоходной невооруженной машиной устремился фашистский истребитель. Что делать? У летчицы; замерло сердце. Молнией пронеслась мысль — в задней кабине командующий, за его жизнь она отвечает головой…
Внизу плоская голая равнина. Укрыться негде. Выход, один — снизиться до предела, недоступного вражескому истребителю. Но вот их разделяет всего лишь двести метров. Фашист дал очередь по самолету и стал делать второй заход, собираясь вновь атаковать беззащитную машину. Тихомирова продолжала крутое снижение. Показание высотомера — 250, 200, 150 метров…
Неожиданно в небе появился краснозвездный «ястребок». После короткого яростного боя немецкий самолет вспыхнул, гитлеровец выпрыгнул с парашютом и был схвачен нашими бойцами.
Николай Федорович приказал приземлиться. Пойманного фашистского летчика допросили, а его парашют — сорок метров шелка — Науменко решил через Тихомирову передать женскому полку.
— Берите его, наверняка девушки будут рады такому трофею. — И, засмеявшись, добавил: — Шейте себе обновки.
В послевоенные годы Науменко не раз вспоминал своего «личного летчика» — нашу Веру, всегда интересовался ее жизнью, работой. В одну из последних наших встреч, вновь и вновь обращаясь памятью к трагическим дням войны, Николай Федорович говорил:
— Много было пережито, выстрадано в годы войны, но и в то время, и сейчас я с глубочайшим уважением, с восхищением склоняю голову перед нашими людьми, их героической самоотверженностью, их великим терпением. А ваши девушки? Никогда не забываю их, ведь они чудеса творили. Помню Верочку Тихомирову, что за прелестная девушка была, да и к тому ж еще отличный мужественный летчик…
Летом 1942 года, в дни отступления, мы долго не получали писем. Отсутствие вестей из дома угнетало. Настроение, и без того не радостное, опустилось ниже нуля.
— Надо во что бы то ни стало разыскать полевую почту, — решили командир полка и политработники. Когда, наконец, разыскали полевую почту, Тихомировой поручили лететь за письмами для полка и для штаба дивизии.
С нетерпением ждали мы ее возвращения. Когда из приземлившегося По-2 вышла Вера, подруги бросились к ней и едва не задушили в объятиях. Евдокия Давыдовна Бершанская, с улыбкой наблюдавшая шумную сцену, подошла и сказала:
— Ну вот, Вера, ты, словно ласточка, привезла нам добрые вести. Спасибо, родная…
Трудное это было время. Доставалось и нашей Ласточке. Она неоднократно летала на разведку. На тихоходном невооруженном По-2 такие полеты были тяжелыми и опасными. Ведь при встрече с немецкими самолетами машина представляла собой просто мишень.
Однажды в бреющем полете Вера почувствовала, как машину резко подбросило:
— Парирую рулями ее отклонение, — вспоминала позже подруга, — а сама верчу головой, ищу причину такого странного ее поведения и вижу — орел с лету попал в расчалки. Раскачиваю самолет из стороны в сторону, никак не могу столкнуть его тело оттуда. С трудом наконец сбросила. А когда приземлилась, мой техник Маша Чех, увидев меня, побледнела и лицо руками закрыла. Оказывается, я вся была в крови, и она подумала, что я ранена. Позже мы шутили — орлиная кровь!
В августе Тихомирова вместе с офицером штаба дивизии летала на разведку по маршруту Георгиевск — Саблевская — Александровская Солдато-Александровская. В полете были получены ценные данные.
400 вылетов по спецзаданиям, связи, разведке значатся у Тихомировой. 400 раз поднималась она на легком По-2 в небо и с честью выполняла порученное ей непростое дело. В конце сентября 1942 года летчица Тихомирова была награждена орденом Красного Знамени.
…Вера росла в семье рабочего-кузнеца. Жили небогато, как большинство в те годы. Но в доме было всегда светло, тепло, уютно. Семья была дружная. Вера собиралась стать токарем, пошла учиться в ФЗО, но училище вскоре расформировали — пришлось освоить специальность ткачихи, самую распространенную в тех местах. И хотя не об этом мечтала — работала на совесть, стала ударницей.
Была у девчонки и другая большая мечта — стать балериной. Балетной школы в Шуе не было, и Вера много и упорно занималась гимнастикой. И надо сказать, гимнасткой была отличной, двигалась легко, грациозно. В комнате, где жила Вера, одна стена сплошь была увешана фотографиями балерин.
И вдруг в один день все переменилось. Увидев на обложке журнала «Смена» портрет девушки в летной форме, Вера почувствовала, что именно в небе ее судьба. Теперь на стене был только один-единственный снимок — из «Смены». Мама лишь вздохнула — характер дочки она знала хорошо.
Об увлечении Тихомировой узнали в комитете комсомола. Когда в Шуе организовали планерный кружок при Осоавиахиме, Веру как отличную производственницу направили туда учиться. Летом планеристы выезжали в лагеря, летали на планерах, изучали основы военного дела, совершали прыжки с парашютной вышки. Первые полеты подтвердили — выбор сделан правильно. И когда инструктор сказал о наборе в Батайскую летную школу, Вера очень обрадовалась.
Приехавший на каникулы старший брат — курсант летной школы, узнав о решении сестры поступать в Батайскую летную школу, сказал:
— Нелегко будет тебе, сестренка. Но если сердцем чувствуешь, что это твое настоящее призвание, тогда учись не жалея сил!
Поступив в Батайскую летную школу, Вера в первые же месяцы почувствовала, как не хватает ей знаний. Семь классов — это так мало, да к тому же за время работы на фабрике много подзабылось. Насколько трудно было учиться, можно было судить по тому, что из 120 принятых в училище в 1936 году закончили его всего 32 человека.
Но Вера не сдавалась. Вставала в три-четыре часа утра и уходила в степь, там и занималась, чтобы не мешать соседям по комнате. Со второго курса она была уже отличницей, так и школу закончила — на все пятерки. Получила удостоверение пилота ГВФ 4-го класса и стала развозить почту по селам и городам Одесской области…
Эти полеты, когда ее самолет веселой шумной толпой прибегали встречать ребятишки, молодежь, вспоминались сейчас удивительно светло и солнечно. Каким огромным счастьем был мирный труд! Вернуть его, вернуть на землю мир можно было, лишь одержав победу над ненавистными захватчиками. Значит, все силы нужно отдать этой борьбе. Все силы, а понадобится — и жизнь!
…С декабря 1942 года Вера стала летать ночью. В первом же полете с опытным штурманом Татьяной Сумароковой попала под очень интенсивный обстрел.
— Растерялась бы я, наверно, — рассказывала потом Вера, — если бы не Таня. Своим спокойствием, самообладанием она показала мне пример смелости и хладнокровия. Рядом с ней нельзя было трусить. Задание мы выполнили.
Штурманом у Веры надолго стала Лида Лошманова — спокойная, выдержанная, знающая и умелая девушка. Экипаж работал слаженно. Каждую ночь вылетали на выполнение боевых заданий.
Вспоминается такой эпизод. Августовской ночью 1943 года мы вылетели бомбить фашистскую технику на Кубани. Сбросив бомбы в расположении войск противника, возвращались на аэродром. Вдруг Вера заметила, что одна бомба осталась в гнезде бомбодержателя — что-то случилось с замком. Возвращаться с таким грузом на аэродром обидно, а главное — опасно. Тогда штурман, рискуя жизнью, осторожно вылезла на крыло, держась за борт кабины, попыталась сбить бомбу ногой. В эти напряженные мгновения Вера удерживала самолет в горизонтальном движении с выключенным двигателем. Рискованная попытка ни к чему не привела. Вконец измученная, Лида вернулась в кабину.
Придется производить посадку с бомбой. А она может в любую минуту сорваться. Летчица осторожно, плавно, что называется, не дыша, повела машину на посадку. Но только По-2 коснулся посадочной полосы — бомба сорвалась. Вера резко дала газ. Самолет устремился вперед. Бомба, к счастью, не взорвалась.
А на посадку шли уже другие самолеты. Заподозрив неладное, заместитель командира полка Сима Амосова, руководившая полетами, запретила посадку другим машинам. Вооруженцы быстро разрядили бомбу и убрали ее с поля. А Вера была страшно расстроена: бомба при падении на землю повредила крыло, и в ту ночь экипаж уже не смог вылететь на задание.
В те дни Вера вела дневник. Вот короткие записи из него, сделанные во время боев на Тамани.
