Эрвин Ставинский - Наш человек в гестапо. Кто вы, господин Штирлиц?
— Ты связываешь это обстоятельство с проколом в ресторане? — спросил Артузов.
— А/201 утверждает, что Моллис Карла не знает, поэтому ничего страшного в том, что он видел их в ресторане, нет. Возможно, что изъятие дела Карда в полицай-президиуме связано с общим ужесточением властями режима пребывания иностранцев в Берлине, — высказал предположений Штейнбрюк.
— Попроси резидентуру в Берлине осторожно провести проверочные мероприятия вокруг А/201, — приказал Артузов. — Напиши, пусть соблюдают максимальную осторожность. Карл в любой момент должен быть готов перейти на запасные документы. В любом случае, ему нужно срочно готовить замену! Кстати, Зарубин[24] здесь?
— Зарубин прибыл и ожидает вашего вызова, Артур Христианович!
— Хорошо, сейчас закончим с немецкими делами и пригласим его, — решил Артузов. У тебя все?
— Нет, Артур Христианович, еще не все!
Начальник немецкого направления был по характеру несколько флегматичным человеком, но с бульдожьей хваткой. В отделе все знали, что если он за что-то взялся, то быстро отделаться от него было невозможно.
— Ну, что еще?
— Карл сообщает, что А/201 хотели повысить в должности и перевести во второй отдел. Но он отказался, сославшись на то, что ему предстоит операция на почках. А/201 хочет остаться на прежней должности, которая соответствует состоянию его здоровья. Его непосредственного начальника криминальсекретаря Шлафа переводят в Министерство иностранных дел. Возможно, что А/201 назначат на его место.
Штейнбрюк сделал паузу, ожидая реакции Артузова, но тот молчал. Тогда начальник направления продолжил:
— И вот еще. А/201 удалось получить копию доклада криминальсекретаря Геллера из второго отдела. В нем особенно важны два места: первое, где говорится, что у немцев есть источник информации в аппарате военной разведки РККА. Пока не ясно, где он, то ли в резидентуре военной разведки в Берлине, то ли здесь, в Москве. Берман пока ничего не предпринимает, ожидая наших указаний.
— Это серьезно! — Артузов задумался. — Мне нужно обсудить этот вопрос с руководством Разведупра РККА и тогда решим, что делать. Торопиться не будем. А что второе?
— Второе, Артур Христианович, это информация о деятельности немецкого МВД с использованием русских эмигрантов. Вот посмотрите, — Штейнбрюк протянул Артузову документ.
Тот взял лист и быстро стал читать:
«МИД Германии поставил в известность первый отдел о возобновившейся с середины прошлого года деятельности определенных лиц по изготовлению фальшивок. Уведомил об этом Курт Янке, который работает для МИД в области разведки…»
— Поставьте всех этих лиц на учет, — распорядился Артузов, возвращая документ. — Меня интересует, чем конкретно сейчас занимается А/201? Кто этот Геллер, он нам известен?
— Да, известен, они с А/201 ветераны в политической полиции и знают друг друга еще со времени ноябрьской революции. Геллер — эксперт по коммунистическому движению, активно сотрудничает с нацистами. Должность — начальник отделения.
— А сам, А/201?
— Заведует в третьем отделе финансами, дает заявки на контроль телефонов интересующих полицию лиц, ведет переписку с учреждениями. Об оперативных делах отдела информацию собирает из разговоров, поэтому о событиях узнает с опозданием. Предупреждать нас об арестах пока возможности не имеет.
— А ты подскажи нашим, чтобы они попросили А/201 регулярно передавать нам копии финансовых отчетов отдела, а также других поручений. При анализе этих документов тоже можно много узнать интересного, — Артузов лукаво прищурился.
— Сделаю, Артур Христианович!
— Ну, а в целом, какая сейчас обстановка в гестапо?
— В гестапо, Артур Христианович, постепенно подбирают новых сотрудников. Некоторые, как например криминальсекретарь Николь, не успел приступить к работе, как на него донесли, что он скрытый социал-демократ. На доносы особенно не реагируют, зная, что «бывшие», из зависти, стараются очернить оставленных для работы в новой службе. Следят за каждым шагом друг друга!
— Политический климат в Германии создается обещаниями НСДАП и фюрера, — глядя в окно, задумчиво проговорил Артузов, — усиление патриотических настроений, возврат былого, государственного величия и экономическое процветание — вот высказывания, которые находят отклик в полиции. В провинциальных отделах политической полиции служили чиновники, занимавшие свои посты еще в период Веймарской республики. Нацистское руководство не может обойтись без специалистов. Они вносят свой вклад в укрепление власти партии Гитлера, а взамен открывают для честолюбивых возможность сделать личную карьеру.
Артузов вышел из-за стола и стал медленно прохаживаться по кабинету.
— Вообще, вы с Берманом очень своевременно подняли в 1932 году вопрос о необходимости перестройки работы с агентурой в Германии с нелегальных позиций, — задумчиво проговорил он. — Сегодня можно констатировать, что несмотря на резкое осложнение обстановки в Германии резидентура практически не понесла потерь.
Артузов уселся на свое место. — А как идут дела у А/70? Пристроили его куда-нибудь? — вспомнил он.
Его, Артур Христианович, мы передали на связь нелегалу Феликсу Гурскому, Монголу…[25]
— Это я помню, — прервал начальника отделения Артузов. — Меня интересует нашли ли ему работу по прикрытию?
— Нашли, Артур Христианович! Он теперь стал совладельцем небольшого кафе. Партнер по делу — его старый знакомый. При необходимости кафе можно использовать в качестве почтового ящика или явочной квартиры.
— Напиши в резидентуру, чтобы пока с этим не торопились. Пусть выждут и посмотрят, как будет себя вести этот «свободный художник».
— Будет исполнено, Артур Христианович!
— Ну, теперь у тебя все, надеюсь! Давай, приглашай Зарубина!
Несколько минут спустя, в кабинет вошел среднего роста, плотный человек в очках, одетый в темный, модный костюм.
Артузов вышел из-за своего стола, крепко пожал ему руку и, справившись о его здоровье, а также здоровье жены Лизы, предложил ему сесть на стул у приставного столика напротив Отто Штейнбрюка.
— Ну, что у вас нового, Василий Михайлович! — мягко улыбаясь, с какой-то только ему присущей доверительностью, спросил Артузов. Он с большим уважением относился к сотрудникам нелегальных резидентур, прекрасно понимая всю сложность их работы.
— Особых новостей нет. Ювелир[26] и Нина работают надежно. Их дочь тоже выполняет отдельные поручения. Стенографистка немецкого посла в Париже проявляет необычную нервозность. Скоро ей предстоит возвращаться в Германию, а ей в фашистский рай не хочется…
Ее можно понять, — заметил Артузов и тут же повернулся к Штейнбрюку. — Как идут дела с получением американского паспорта?
— Дело решается положительно Паспорт на имя Кочека планируем подослать позже, — доложил Штейнбрюк.
— Так вот, Василий Михайлович, американское подданство может сослужить вам большую пользу уже в самое ближайшее время!
— Почему именно в ближайшее время? — удивился Зарубин.
— Потому, что вам с Лизой надо перебраться в Германию. Да, да, Василий Михайлович! В Германию! Там вас ждут дела посерьезнее, чем в Париже. Вы должны принять на связь особо ценного агента, довести до ума несколько разработок. Мы хотим назначить вас резидентом нелегальной резидентуры. Как, вы согласны?
Предложение было столь неожиданным, что Зарубин несколько растерялся и не мог сразу ответить.
— Сейчас по возвращению во Францию, — напористо продолжал развивать свою мысль Артузов, — вам надо съездить в Америку и завязать там деловые отношения с фирмами, торгующими с Германией, потом стать их представителем в Германии…
— Но я ведь ездил туда в тридцать третьем, невольно вырвалось у Зарубина. — Не рискованно ли снова появляться там, да еще с американским паспортом? Мои документы ведь регистрировались…
— Василий Михайлович! — воскликнул Артузов. — Ну неужели вы думаете, что немецкая полиция только тем и занята, что следила за чешским коммерсантом Ярославом Кочеком? Ну, допустим даже, что это было так — ну и что из того? Почему богатый коммерсант Кочек не мог за прошедшее время принять американское гражданство? Так ведь? — повернулся он к Штейнбрюку за поддержкой. Тот согласно кивнул головой.
— Вы — богатый человек, опытный коммерсант, — продолжал развивать свою мысль Артузов. — Будет вполне логично, если вы, учитывая неустойчивое положение в Европе, ликвидируете свои дела во Франции и переведете весь свой капитал в какой-нибудь солидный нью-йоркский банк. В Америке сотня тысяч долларов на счету — лучший аттестат. Кстати, как у вас дела по прикрытию?
— В скором времени активы фирмы перевалят за миллион франков.
