Герман Вук - Бунт на «Кайне»
Медленно и мучительно он начал взбираться вверх, Вилли полз следом, изо всех сил цепляясь за каждую скобу. Он не отрывал взгляда от хардинговых штанов, стараясь больше ничего не видеть, ибо вид этот рождал головокружение и тошноту. Через пару минут они добрались до «вороньего гнезда». Хардинг влез на платформу, и тут Вилли услышал глухой звук удара о металл.
— Ох! Господи, Кейт, осторожнее, тут этот радар, — простонал Хардинг.
Вилли на животе вполз в «воронье гнездо». Места на хлипкой решетке едва хватало для двоих. Они сидели, свесив ноги вниз, в пустое голубое пространство.
— Отлично! — донесся снизу слабый голос Кармоди. — А теперь до свидания. Я иду докладывать о выполнении.
И он исчез в проходе. Вилли поглядел вниз, на такую далекую палубу, потом быстро отвел взгляд и огляделся. Вид был замечательный. Под ним, словно на карте, лежала бухта. Но вид этот не доставлял Вилли никакого удовольствия. Он содрогнулся от ужаса, почувствовав, что ему никогда не спуститься отсюда.
— К сожалению, должен вам сообщить, — слабым голосом произнес Хардинг, прижав руку ко лбу, — что я собираюсь блевать.
— О Боже, только не это, — простонал Вилли.
— Извините, это от высоты. Постараюсь, чтобы на вас не попало. Господи, там, внизу, парни. Кошмар.
— А вы не могли бы сдержаться? — осведомился Вилли.
— Никакой возможности, — произнес Хардинг, и лицо его стало совершенно зеленым. — Вот что. Я буду блевать в мою офицерскую фуражку. — И он стащил с головы фуражку, добавив: — Хотя не хотелось бы. Она у меня одна…
— Возьмите, — поспешно произнес Вилли. — У меня есть еще две.
И он протянул Хардингу свою офицерскую фуражку.
И Хардинга аккуратно вытошнило в протянутую фуражку. Вилли почувствовал чудовищный позыв сделать то же, но пересилил себя.
Лицо Хардинга постепенно обретало нормальный цвет.
— Боже, благодарю вас, Кейт. И что теперь нам со всем этим делать?
— Хороший вопрос, — сказал Вилли, глядя на скорбный предмет, который он держал в руках. — Полная шляпа… этого… Ей как-то трудно найти применение.
— Отшвырните ее в сторону.
Вилли покачал головой:
— Может перевернуться. Или подхватит ветер.
— Что же делать — сказал Хардинг. — Вы же не можете снова надеть ее на голову.
Вилли отстегнул ремешок и тщательно закрепил фуражку за угол «вороньего гнезда», на манер ведра.
— Пусть вечно висит здесь, — сказал он. — Как знак вашего приветствия «Кайну».
— Я отсюда никогда не спущусь, — сказал слабым голосом Хардинг. — Идите. Я умру и сгнию на этом самом месте. Никто, кроме моей семьи, обо мне и не вспомнит.
— Чушь собачья. У вас что, действительно трое детей?
— Точно. Жена ожидает четвертого.
— А какого черта вас понесло на флот?
— Видите ли, я один из тех идиотов, которые считают, что обязаны участвовать в войне.
— Вам полегче?
— Спасибо, немного.
— Вот что, — сказал Вилли. — Я полезу первым. Вы не упадете. А если мы еще хоть немного посидим здесь, нам станет так плохо, что мы оба рухнем вниз.
Спуск казался нескончаемым ужасом. Потные ладони Вилли скользили по скобам, а в один страшный момент соскользнула даже нога.
Но они все же добрались до палубы. Хардинга трясло, его лицо было покрыто крупными каплями пота.
— Я сейчас лягу и поцелую палубу, — пробормотал он.
— Тут кругом матросы, — зашептал Вилли. — Смена закончилась. Пошли, доберемся поскорей до нашей конуры.
Теперь в маленькой каюте было две койки. Хардинг шлепнулся на нижнюю, Вилли — на верхнюю. Некоторое время они лежали молча, тяжело дыша.
— Да, — наконец устало произнес Хардинг, — я слыхал о дружбе, скрёпленной кровью, но о дружбе, скрепленной блевотиной!.. Но это одно и то же, Кейт, и я очень признателен вам. Вы совершили благородный поступок.
— Мне просто повезло, — сказал Вилли, — что вам не пришлось оказывать аналогичную услугу мне. Не сомневаюсь, что в этом веселеньком плаваньи у вас еще будет масса возможностей.
— Всегда, — сказал Хардинг, и его голос звучал все тише и тише. — Всегда, Кейт. Еще раз спасибо.
Он повернулся к стене и уснул.
Вилли показалось, что он едва задремал, как чья-то рука затрясла его.
— Чадан, саа, — произнес голос Уиттекера, и его шаги удалились по палубе.
— Хардинг, — простонал Вилли, — вы хотите есть?
— Что? Уже ужин? Нет, спать — вот что я хочу…
— Лучше пойти. Если мы не явимся, это не так поймут.
За столом в кают-компании сидели три офицера, в том числе и капитан. Остальных отпустили на берег. Вилли и Хардинг сели в противоположном конце длинного, покрытого белой скатертью стола и молча приступили к еде. Офицеры не обращали на них никакого внимания и перекидывались лишь им понятными шутками по поводу того, что случилось в Гвадалканале, в Новой Зеландии и Австралии.
Первым в их сторону посмотрел старший лейтенант Марик. Это был плотный, круглолицый, задиристый человек лет двадцати пяти, с короткой стрижкой, как после тюрьмы.
— Эй, друзья, а что это у вас глаза красные? — сказал он.
— Да мы прикорнули на пару минут в шкиперской кладовке.
— Прикорнуть — отличное начало военной карьеры, — сказал капитан, адресуясь к свиной отбивной, от которой он отрезал изрядный кусок.
— Жарковато здесь, не так ли? — сказал Адамс, артиллерист корабля. Лейтенант Адамс был облачен в свежую аккуратную форму хаки. У него было длинное аристократическое лицо и небрежно-высокомерный взгляд. Вилли часто встречал в Принстоне такой взгляд, означавший хорошую семью и деньги.
— Жарковато, — смиренно произнес Хардинг.
Марик повернулся к капитану:
— Сэр, эта собачья конура — шкиперская как раз над машинным отделением. Парни там изжарятся…
— Энсинов пока хватает, — сказал капитан.
— Вот что я имею в виду, сэр, я мог бы повесить пару коек в каютах Адамса и Гортона, или даже здесь, над диваном…
— Еще не хватало, — проворчал Адамс.
— Это же равно попытке изменить внутреннюю структуру корабля, — сказал капитан, жуя отбивную. — На это нужно разрешение штаба, Стив.
— Я мог бы обратиться за разрешением, но не думаю, что это необходимо.
— Вам следовало бы быть конструктором. А то эти конструкторы очень отстали от требований времени, — капитан Де Врисс глянул на энсинов. — Господа, вы в состоянии продержаться недельку-другую в шкиперской?
Вилли устал, и сарказм в голосе капитана взбесил его:
— А никто и не жалуется!
Де Врисс поднял брови и ухмыльнулся:
— Вот это темперамент, мистер Кейт, — он повернулся к Адамсу. — Эти джентельмены уже приступили к выполнению офицерского квалификационного курса?
— Нет, сэр, мистер Кармоди занимался ими весь день, сэр…
— Однако, мистер старший вахтенный офицер, время идет. Пусть начнут после ужина.
— Есть, капитан.
Офицерский квалификационный курс была объемистая груда отпечатанных на мимеографе бумаг, потемневших по краям. На них стояла дата: «1935 год». Пока энсины пили кофе, Адамс принес из своей каюты бумаги и выдал каждому по экземпляру.
— Здесь двенадцать заданий, — сказал он. — Сделайте первое к 9.00 завтрашнего утра и положите мне на стол. В последующем выполнять по одному заданию в день, пока мы находимся в порту, а когда выйдем в море, на задание дается три дня.
Вилли глянул на первое задание: «Сделать два схематических рисунка „Кайна“, вид с левого борта и вид с правого борта, указав каждый отсек и его назначение».
— Но где нам взять эту информацию, сэр?
— Разве Кармоди не провел вас по судну?
— Провел, сэр.
— Отлично, тогда просто зафиксируйте все, что он вам говорил, в виде схемы.
— Благодарю, сэр, — сказал Вилли.
И Адамс покинул новоприбывших офицеров. Хардинг устало пробормотал:
— Ну, что он сказал? С какого боку начинать?
— Вы помните, что говорил Кармоди?
— Только одно: «Влезть на мачту».
— Ладно, нам это утром сдавать. Давайте приступим, — сказал Вилли.
Они трудились над схемой, щурясь, зевая, часто споря о деталях. Через час их труд выглядел вот так:
1 — орудие; 2 — мостик; 3 — шкафут; 4 — камбуз; 5 — главная палуба; 6 — шкиперская кладовая; 7 — кормовая рубка; 8 — корма; 9 — кают-компания; 10 — котельные; 11 — машинные отделения.
Вилли откинулся назад и критически оглядел произведение:
— Думаю, сойдет…
— Вы с ума сошли, Кейт? Да мы должны впихнуть сюда около сорока помещений и отсеков…
— Я лично не помню ни одного из этих чертовых отсеков.
— Я тоже. Может, нам снова пройтись по кораблю?
— Что? Еще на три часа? Да у меня инфаркт будет. Я уже теряю сознание. Смотрите, как у меня руки дрожат…
