Иван Старчак - С неба - в бой
— Ясно, — шепнул Авдеенков. — Теперь узнать бы, что по ту сторону улицы.
— Ну что ж, пошли, — отозвался Буров.
Но только они отделились от плетня, как в воздух взвились ракеты. Разведчики упали в снег, при ярком голубоватом свете бойцы рассмотрели у стен некоторых изб орудия. Они были поставлены так, что низко нависшие козырьки крыш маскировали их.
— Понял? — тихо спросил Буров. — Нам надо разделиться: больше увидим. Да и попасться двоим в два раза легче.
Сказав это, Буров быстро перебежал улицу. Осмотревшись, бросился к ближайшему переулку и лицом к лицу столкнулся с патрулем. Сразу же в его грудь уперлось несколько стволов, по голове чем-то ударили…
Что было с Буровым дальше, Петров и Авдеенков рассказали уже со слов Александра.
Он очнулся быстро. Его тащили под руки. Сильно болела голова, шумело в ушах, из носа по подбородку текла теплая струйка крови и тотчас же замерзала на ветру.
Бурова привели в комендатуру. Она размещалась в просторной избе, освещенной керосиновой лампой. От сквозняка она чуть помигивала. Буров успел заметить, что стекло в одном из окон выбито и дыра заткнута подушкой в голубой наволочке.
Вскоре в помещение вошел офицер. Глаза у него красные, он раздражен: спал — разбудили. Выслушав доклад патрульных, немец через переводчика обратился к Бурову:
— Кто такой?
Вопрос этот был настолько лишним, что Буров в таком же духе и ответил:
— Железнодорожник. Домой шел.
Офицер хмуро взглянул на десантника, потом на отобранные у него автомат и гранаты и коротко бросил:
— Эршиссен.
Буров знал, что по-русски это означает: расстрелять.
В сопровождении двух конвоиров — одного впереди, другого сзади — Буров вновь оказался на улице. Его повели как раз в том направлении, где он расстался с Авдеенковым, и у Александра зародилась слабая надежда, что его, может быть, выручат. Но гитлеровцы свернули в узенький переулок, ведущий к неглубокому полевому оврагу. Когда узкая, пробитая в снегу тропа свернула за угловой дом и первый конвоир скрылся за ним, Буров резко обернулся, прыгнул навстречу второму солдату, без особого труда выхватил у него винтовку, которую тот держал под мышкой. Александр молниеносно расправился с фашистом. Он успел только вскрикнуть. Из-за угла выскочил тот, что шел впереди, но тотчас же был сражен выстрелом в упор.
Все это произошло так быстро, что Буров сам еще не верил в удачу. Схватив свою шапку, валявшуюся на земле, Александр бросился к хозяйственным постройкам. Он боялся, что на его выстрел прибегут патрульные. Но за ним никто не погнался. Добежав до сарая, Буров плюхнулся в сено, отдышался и прислушался: как будто спокойно. Лишь изредка в небо взлетали ракеты да нет-нет раздавались дежурные автоматные очереди. Можно было отходить к лесу. Но Александр продолжал лежать. Он решил еще раз попытать счастья: доразведать силы противника, выяснить, что за часть здесь разместилась. Не хотелось парню возвращаться, по сути, ни с чем.
Соблюдая меры осторожности, Буров снова двинулся в село. Где по-пластунски, где бегом он достиг центральной улицы, осмотрел большинство расположенных на ней подворий. Наконец оказался у того самого переулка, где четыре часа назад расстался с Авдеенковым. Теперь оставалось только выбраться на огороды, а там — и чистое поле… Буров подошел к плетню. Вдруг из-за него выскочили немцы. Александр успел выстрелить. Он увидел, как один из солдат упал. Но и сам ударом сзади был свален с ног.
Когда открыл глаза, то увидел над собой того самого офицера, который несколько часов назад распорядился его расстрелять. Гитлеровец тоже узнал Бурова и начал страшно ругаться. Он приказал прикончить Александра во дворе. И немедленно.
Бурова подхватили и потащили на улицу. Один из автоматчиков сорвал с его головы шапку, другой потребовал снять куртку.
Цепенеющими от холода пальцами Александр не спеша расстегнул пуговицы и сбросил одежду. Его поставили к серой стене сарая, ослепили светом электрических фонариков. Выстрелов Буров не слышал, только почувствовал, как что-то толкнуло в грудь и ногу.
Александр Иванович Буров
Уже лежащего в крови, его еще раз осветили, попинали носками ботинок и ушли.
Но Буров не был убит. Он лежал на снегу весь израненный, в одном белье, без валенок, коченея от холода. Александр понимал: еще немного, и все будет кончено. То, чего не сделали вражеские пули, довершит свой же, русский мороз. Буров попытался встать, но не смог. Тогда он перевернулся на здоровый правый бок и, опираясь на руку, стал подтягиваться. Получилось. Превозмогая острую боль, Буров медленно пополз. Помнит, как добрался до огорода, еще что-то миновал. Потом все оборвалось…
По кровавому следу, черневшему на снегу, Бурова нашел Авдеенков. Александр был без сознания. Сняв с себя куртку и надев на товарища, Авдеенков потащил его в лес. Там встретил Петрова. Вместе перевязали Бурову раны. Их, как оказалось, было пять. Нести Александра в таком состоянии в подразделение, а потом в лагерь было опасно. Неподалеку Петров обнаружил несколько затерявшихся в сугробах изб. Там и устроили Бурова.
Рассказ Петрова и Авдеенкова произвел на всех нас сильное впечатление.
Сведения, полученные от них и других разведчиков, были важны не только для нас, но и для командования фронта.
Вернувшись на нашу временную базу за Ламой, я узнал еще одну печальную новость. Когда группы старшего лейтенанта Панарина (однофамильца сержанта Панарина), лейтенантов Ушенко и Тюрина шли на сборный пункт, до них неожиданно донеслись звуки выстрелов и разноголосый лай. У нас собак не было. Значит, решили десантники, это гитлеровцы преследуют кого-то из наших. Поспешили на помощь. Выскочили на поляну, и перед ними предстала такая картина. Пятеро вражеских лыжников в пятнистых маскировочных костюмах, окружив лежащего на снегу парашютиста, добивали его. Один из преследователей, сидя на корточках, уже вытирал о белый халат окровавленный нож. Еще трое фашистов устремились к другому. Боец шевелился, но почему-то не стрелял. Еще минута — и его постигла бы участь первого. Но тут раздалось несколько автоматных очередей. Они сразили гитлеровцев.
В мертвом узнали Валентина Васильева. Отбитый оказался Иваном Бедриным. Он подробно рассказал, как все произошло.
Проводив партизанский отряд Киселева на дорогу Лотошино — Шаховская, Васильев, Бедрин и еще трое их товарищей на обратном пути в трех местах установили мины, на большом участке нарушили линию связи.
Когда до лагеря оставалось не больше трех-четырех километров, обнаружили две параллельно идущие лыжни. Васильев определил:
— Прошли только что — и в противоположную нам сторону.
По следу Валентин установил, что это не десантники. Он предложил:
— Давайте вернемся и запутаем свои следы. А то как бы не привести за собой хвост.
Все с ним согласились. Сделали две большие петли, дважды пересекли дорогу и только расположились немного передохнуть, как Бедрин сделал предостерегающий жест:
— Слышите? По-моему, идет легковушка.
Васильев заулыбался:
— На ловца и зверь бежит. Будем брать. Но без шума!..
Оставив двоих в кустах, на случай если понадобится поддержка огнем, Васильев вместе с Бедриным и еще одним бойцом вышли к дорожному указателю. Все трое стали возиться около таблички, делая вид, что устанавливают знак. Выдавая себя за немцев, они намеревались остановить машину, когда та поравняется с ними. План не отличался новизной. При помощи этой нехитрой игры парашютисты однажды уже захватили лимузин, следовавший к линии фронта. Однако на сей раз получилось иначе. Завидя на шоссе подозрительную группу, водитель «мерседеса» развернул автомобиль в обратную сторону.
Сидевшие в засаде дали две длинные автоматные очереди. Шофер был убит, «мерседес» завилял и сполз в заснеженный кювет.
Пока десантники бежали к нему, показался неприятельский патруль.
— Пятнадцать человек, — быстро подсчитал Васильев.
Ребята обстреляли лыжников, затем скрылись в лесу. Они считали, что на этом все и кончится: обычно противник далеко от трассы не отходил. Но ошиблись. Вскоре невдалеке послышался собачий лай. Старшина Васильев приказал:
— Бросай рюкзаки!
Облегчившись, десантники побежали. Но, увязая в сугробах, скоро начали выдыхаться. Сказывалось и то, что они уже несколько ночей не спали. Преследователи настигли их. Завязалась перестрелка. Появились первые потери. А тут еще на пути открытое место. Середины его достигли только двое: Васильев и Бедрин. Васильев был уже ранен. Продолжая отходить, они прикрывали друг друга огнем. До спасительного кустарника оставалось немного. В это самое время Бедрин заметил, что к Васильеву бросились два пса, а за ними — патрульный. Собак пристрелил Васильев, а карателя — Бедрин. Что было дальше с Валентином, Бедрин не видел: к нему приближались несколько человек. Он сделал два-три выстрела — и кончились патроны.
