Александр Марков - В Багдаде неспокойно
Сергей все думал, что отметит свой день рождения дома, считал — сколько до него осталось. Дата подходила, а они так и оставались в Багдаде без каких-либо шансов покинуть его в скором времени. Накануне дня рождения он оповестил всех коллег об этом событии и сказал, где намеревается его отметить.
— Всех жду, — сообщил он, — можно без подарков.
Это был пир во время чумы. В городе к тому времени осталось работать только три ресторана, но к счастью, к их числу относился и тот сирийский, который Сергей заприметил еще в самом начале командировки. Если не надо было кормить водителя, он старался есть только там. Постепенно они с Игорем стали там постоянными посетителями, и официанты радовались приходу богатых клиентов.
Публики в ресторане почти не было. Багдадцы боялись выходить изломов, ожидая, что в любой миг может начаться очередная бомбежка. Не то, что в Белграде, когда на время бомбежек, люди напротив покидали дома и собирались на площадях.
Город бомбили безостановочно. На американских кораблях, вероятно, стояли конвейеры, которые бесперебойно извлекали из трюмов ракеты и запускали их в сторону Багдада. Сергей, сидя в ресторане, чувствовал, как дрожит земля, и чуть дребезжат стекла. Взрывы были далекими, но от них гремела посуда на столах, а на окраинах города, наверняка, вспухали огненные грибы. Ракета за несколько секунд покрывала огромные расстояния. Кто там предскажет — куда угодит очередная?
В глазах собравшихся читалась тревога. Наступай еще на город американцы, то ситуация стала бы смахивать на ту, в которой оказались мушкетеры из романа Дюма, когда они поспорили, что позавтракают в бастионе Сен-Жерве и продержатся там не меньше часа, как бы их не старался оттуда прогнать неприятель. Русские журналисты решили не позавтракать, а поужинать.
Для начала они заказали огромного карпа, водившегося в Тигре. После бомбежек на поверхности воды должно плавать много оглушенной рыбы. Так что такую рыбину могли раздобыть прямо здесь, в Багдаде, и вовсе без удочки. Однако именно ее, и Громов это знал, поймали в районе Басры.
Рыбу готовили в печке, наподобие тандыра, прикрепляя к стенке, как это делают, когда пекут лепешки. Потом карпа резали пополам, то есть из одной рыбы получалось две порции, но и одной можно было накормить троих. Считалось, что эта рабы приготовлена на гриле, относилась она к деликатесам, и по местным меркам стоила очень дорого — около 30 долларов за порцию, а зарплата учителя в месяц была не более пятнадцати долларов. Но Сергей мог себе позволить это роскошество. Когда еще удастся вот так же посидеть в теплой компании под аккомпанемент взрывов гугенотских, то есть американских, ракет. К тому же, ужин на всех приглашенных укладывался в суточные Сергея за один день.
Стол был уставлен тарелками с салатами, мелко нарубленными помидорами и огурцами, обильно политыми уксусом, а так же сероватой смесью, которая называлась цимис. Она походила на ту, что дают в Израиле, но Сергей иначе как замазкой ее не называл. После двух недель, проведенных в Багдаде, он уже терпеть не мог и то, как цимис выглядит и то, какой он на вкус. Но без него за столом никак было не обойтись.
— Поздравляю тебя с днем рождения, — начал Игорь, встав со своего места и поднимая пиалу с виски, — желаю тебе…
Он замолчал, видимо обдумывая, что же пожелать своему приятелю; денег, счастья и всего, что обычно в таких случаях желают, но самое важное, конечно — это выбраться из Багдада живым и здоровым. Понимая, что такое поздравление выглядит слишком мрачным, Игорь никак не мог придумать, что же ему сказать дальше. Пауза слишком затянулась и, понимая это, Игорь кашлянул. Пусть ее спишут на то, что он поперхнулся.
— Желаю тебе всего, что ты сам себе хотел бы пожелать, — наконец закончил Игорь.
— О, спасибо на добром слове! — сказал Громов.
Формально спиртные напитки продавать здесь запрещалось, но ведь запреты и существуют для того, чтобы изобретать способы — как их обойти. Это заставляет пошевелить мозгами. В Афганистан приходилось провозить водку в запаянных пластиковых бутылках из-под воды. На такие ухищрения в Багдаде идти было не нужно. Только и требовалось, что подозвать к себе официанта, и нисколько не опасаясь блюстителей нравственности, сказать ему; «эй, милейший, виски притащи».
Сергей, когда говорил эту фразу, вспоминал финальные сцены фильма «Брат-2» и не мог сдержать улыбки. Официант, получив заказ, бежал на кухню, через минуту приносил фарфоровый чайник, куда и было налито поллитра виски. По цвету оно мало чем отличалось от чая. Особенно издали. И не поймешь, что там гости разливали из чайника по пиалам. Пили они содержимое чайников, конечно, странно — залпами, будто жажда их мучила, а еще чокались перед этим, и что-то говорили на своей тарабарщине, но может в той далекой холодной стране, из которой они приехали, где по слухам по городам зимой ходят медведи, только так и принято пить чай?
Электростанции давным-давно были выведены из строя. В ресторане в подсобке стоял небольшой генератор, но все угощения готовили на огне и пока что надобности его запускать — не было. В зале становилось с каждой минутой все темнее и темнее, но так было даже интереснее.
Русские сидели и смотрели на закат. Уходить никуда не хотелось. Может из-за этого они и продержались даже не час, как мушкетеры в бастионе Сен-Жерве, а гораздо больше, потом разошлись по номерам, а спустя два дня, сотрудники посольства сообщили им, что готовят колонну машин и попробуют выбраться из осажденного Багдада. Кто хочет — может присоединиться к колонне, кто не желает этого делать — все равно настоятельная просьба к колонне присоединиться.
Тем временем, Багдад готовился к обороне.
На улицах города любой армии трудно вести бои, какой бы современной техникой она не обладала. Невозможно угадать, что там встретишь за следующим поворотом, лабиринта улиц — то ли Минотавра, то ли кого-то, кто окажется тебе по силам. А несколько мальчишек, которым раздали переносные гранатометы и отправили умирать — строго-настрого наказав, чтобы каждый из них унес с собой в небеса как минимум экипаж одного из танков, стали бы головной болью для любой армии вторжения. Мальчишкам обещали, что они после смерти отправятся на небеса, а те, кого они с собой прихватят — прямиком под землю — в ад, так что в загробной жизни они не встретятся, и никто им там мстить не станет.
На перекрестках соорудили баррикады из мешков с песком или бетонных блоков. Их ставили друг на друга, как кубики детского конструктора, но конструкция была непрочной, и любой танк мог развалить ее в несколько секунд. Вот только для этого, танку надлежало доехать до баррикады или хотя бы выстрелить по ней. За баррикадами стояли пусковые установки для неуправляемых ракет. Создавалось впечатление, что делали их кустари в местных мастерских, где до начала боевых действий они зарабатывали на жизнь, изготовляя кастрюли или сковородки. А теперь вот их умение использовали для того, чтобы приварить несколько труб к треножникам. Возле кустарных установок маялись без дела люди в форме песочного цвета. Похоже, они охраняли их от желающих утащить такие нужные и полезные в домашнем хозяйстве штуковины.
Громов не верил, что иракцы будут защищать свою столицу так же фанатично, как это делали немцы в Берлине. Даже, несмотря на то, что они постоянно утверждали, будто умрут на улицах Багдада, но не отдадут его американцам. Это были только пустые лозунги. И все равно, нет ничего хуже, чем оказаться в городе, который начинает штурмовать неприятельская армия.
Тем не менее, группа, приехавшая на смену коллегам, все же осталась в городе. Они решили, что уехав из Багдада всего лишь через три дня после того как в него приехали, не выполнят свою работу. На них смотрели, как на смертников, пробовали уговорить уехать вместе со всеми, но «самоубийцы» никого слушать не желали.
Всего в эвакуационной колонне было с десяток посольских машин, да еще две с журналистами.
Громов вдруг заинтересовался вопросом — находится ли еще в городе Саддам Хусейн? Может он и не думает никуда бежать, а решил встретить здесь американцев с автоматом в руках, как на тех плакатах, что вывешивали перед казармами военных и сейчас сидит в каком-нибудь бункере в окружении своих верных сподвижников? Но в иракских ВВС, наверняка нет никого, кто походил бы на Ханну Рейч, которую называли Лени Рифеншталь от авиации. Она посадила свой самолет на разбитую асфальтовую улицу прямо перед бункером, где сидел в окружении Гитлер и ждал своего последнего часа. Кто там знает — может он и улетел на этом самолете, ведь давно уже ставится под сомнением, что сожженный труп, найденный неподалеку от бункера, принадлежал именно Гитлеру.
Сергей и Игорь сидели в «Сабурбане», в который помимо них набилось еще четыре человека, да еще у них под завязку был загружен аппаратурой багажник. Поэтому в машине было также тесно, как в ковчеге Ноя. Еще у нее был один существенный недостаток — большое потребление бензина. Когда она едет, то стрелка, показывающая содержимое бензина в баке, смещается буквально на глазах, как будто у машины пробит бак и топливо выливается на дорогу тонкой струйкой. Впрочем, для Ирака это сущий пустяк, поскольку банка «пепси» стоила здесь столько же, сколько и залитый под завязку бак. Странно, что в России, где бензин тоже делают из собственной нефти, ситуация совершено другая.
