Александр Сердюк - Визит в абвер
— Вы что, серьезно рассчитываете на него?
— А почему бы и не рассчитывать? По-моему, он в здравом уме, соображает, что происходит.
Глава тринадцатая
Автомашина с аппаратурой для слежения за эфиром, обещанная начальником управления, должна прибыть в район поиска дня через два, не раньше. Разумно ли дожидаться ее и ничего не делать? Все-таки двое суток! Сам-то майор Баркель сидеть в это время сложа руки не станет. Посланные им к гауптману курьер и радист исчезли бесследно, даже не известив его о своем приземлении. Бомбардировщик возвратился благополучно, однако что с ними? Полбеды еще, если оба погибли при встрече с землей, а если схвачены? В таком случае опять откладывается восстановление связи с Шустером. Последствия этого лично для руководителя абверкоманды легко представить. На совещании в штабе «Валли» Баркель разрисовал затеянную им операцию в русском прифронтовом тылу как оригинальную, дерзкую и многообещающую. И ему поверили. Правда, у слишком смелых решений всегда находятся яростные противники. Нашлись они и у него, к счастью, не взяли верх. Теперь же возникли серьезные затруднения и, если их не преодолеть, последуют не менее серьезные неприятности для самого Баркеля. Он будет рвать и метать. Кто-кто, а Борцов имел возможность убедиться, насколько ревниво относится шеф ко всему, что касается его.
Посоветовавшись с контрразведчиком, Самородов решил предпринять заставой внезапную вылазку в сторону лесного хутора Дубки. Это название неизвестного населенного пункта контрразведчик услышал от ныне покойного немецкого полковника. Во время продолжительного разговора Манфред Броднер произнес его лишь однажды и притом с заметным оттенком таинственности. Можно было предположить, что разведчик все же кое-что знал о Дубках, но распространяться на сей счет не рискнул.
Сборы много времени не заняли. Оставив на поляне, так сказать, месте постоянной «дислокации», сержанта Корнеева с его подопечным радистом Гансом Деффером и сформировав из остальных пограничников солидную поисковую группу, Самородов распорядился начать движение. Лесные квадраты, прочесанные накануне, прошли в ускоренном темпе, строго соблюдая промежуточные рубежи. Свой маршрут офицеры сверяли с картой. По их расчетам, обширный лесной массив скоро должен был окончиться. Самородов все чаше прикладывался к биноклю, надеясь в конце широкой просеки увидеть признаки жилья. Скорее всего, это могло случиться лишь при выходе на опушку леса.
Так и произошло. Па опушке взял в руки бинокль подполковник Борцов.
— Никак Дубки, — обрадованно произнес он и передал бинокль начальнику заставы.
Вооружившись оптикой, Самородов принялся тщательно шарить глазами по извилистой, поросшей кустарником полосе, пока не наткнулся на избы, разбросанные под деревьями. Все они были крыты соломой, и лишь одна стояла под железной крышей.
— Пожалуй, это Дубки, — согласился капитан. — Впрочем, имею одно сомнение.
— Какое? — с удивлением спросил Борцов.
— Почему-то все избы целы. Странно, ни одной развалины. Да и пожаров, видать, не было.
— Так это же хорошо, — сказал Борцов.
— Хорошо-то хорошо, — стоял на своем капитан, — только выходит, что зря сюда топали.
— Что это вы?
— Пожалуй, не было здесь немцев.
— Вы так думаете?
— Как же еще думать? Немцы после себя в таком виде населенных пунктов не оставляют. Они либо разрушат, либо сожгут. А часто и то и другое…
— Что ж, поглядим. Возможно, им не до того было.
Приближаться к Дубкам без разведки не рискнули. Старшина Кирдищев взял себе в напарники солдата и, забравшись в седла, оба незаметно, по оврагу спустились с холма. За деревьями и разросшимися кустами орешника всадники скрылись из виду. Ждали их очень долго, по низинам и вдоль опушки уже потекли жиденькие сумерки.
— Едут! — наконец воскликнул кто-то.
Всадники пока еле угадывались. Но мчались они быстрым аллюром, потому что уже через несколько минут сквозь сиреневую дымку сумерек показалась приметная фигура старшины. Кирдищев до конца выдержал быстрый темп. Лишь взлетев на холм, он резко, будто на что-то наткнувшись, осадил коня.
— Товарищ подполковник! — спрыгнув с седла, старшина бросил к пилотке руку. — Разрешите доложить результаты разведки?
— Докладывайте!
— Личным наблюдением установил: расположенный на далекой опушке хутор действительно Дубки. Состоит из тринадцати изб, почти в половине из них двери и окна заколочены. В остальных проживают старики и старухи. Немцы в данный момент отсутствуют.
— А не в данный? — спросил Борцов. — Ранее в Дубках оккупанты появлялись?
— Так точно… Охотились на партизан.
— И, конечно, грабили?
— Последние крохи забирали. Теперь-то в Дубках разжиться нечем, да и немцы если и появляются, то только пленные и под охраной.
— То есть?
— Вчера партизаны провели целую партию военнопленных.
— Кто так сказал? — насторожился Борцов.
— Одна гражданка… Говорит, привели их с этой стороны, где мы находимся. У партизан оружие, а немцы с пустыми руками. Всю амуницию везли на повозке. Переночевали под открытым небом.
— По дворам шастали?
— Нет. Только те, которые немцев вели, словом, партизаны. Да и то не все, а одни их начальники. Продуктов насобирали — яичек там, сала, огурчиков малосольных, — и ушли.
— Куда ушли? В каком направлении?
— Точно доложить не могу, но та гражданка показала рукой на запад.
— Кто она, эта гражданка? — спросил Самородов.
— Да местная… — Кирдищев отчего-то чуточку смутился. Глаза его, обычно улыбчивые, с хитринкой, щурились, будто им что-то мешало смотреть. Продолжал он уже без прежнего запала. — Совсем молодая, солдатка, одним словом. Уверяет, муж ее второй год на фронте…
— Откуда же она взялась? Докладывали о стариках и старухах и вдруг — такая молодуха, — недоумевал Борцов.
— Разрешите подробнее? У крайней избы передал я коня солдату и пополз. Достиг изгороди, осмотрелся, как полагается… Изба не ахти какая, другие были подобротнее, а особенно одна, что поодаль, на отшибе. Натуральный терем-теремок. Одолел я, значит, дырявую изгородь, у порога. Приложил ухо к двери, слышу — поет. Жалостно так, тоскливо, но натурально, с душой. И только один голос, все время один. Тут я, понятное дело, осмелел. Рассчитывал тихонько войти, а дверь как на зло скрипнула. Вспугнул я хозяйку. Она этак кошкой за печь, не орет, но и не показывается. Еле выманил. Бледная, дрожащая, уселась на краю стула, сцепила руки. Жалко смотреть на нее — и хоть бы где, а то ведь в собственном доме! Вот до чего людей довели. Уставилась на меня какими-то незрячими глазами, рта раскрыть не может. Спрашиваю: «Одна?» Кивает. «Меня боишься?» Тоже кивает. «А знаешь, кто я?» Поглядела на мою пилотку, на звездочку, на погоны — и опять кивнула. «Так чего же ты боишься, чего только киваешь?» Ну, после этого заговорила, правда, кое-как, робко, но рассказала то, о чем я доложил… Верить ей можно, это я сразу почувствовал. Уж очень она жалостно пела, с душой.
— Что еще удалось узнать? — спросил Борцов.
— Разузнал у нее о том теремке. Живут там — опять же как в сказке — старик со старухой. Есть у них сынок взрослый. Ему, оболтусу, фашистов бить, а он эти годы дома околачивался. В последнее время пропадать стал, уйдет из хутора — и неделями его нет. А недавно и вовсе исчез, теперь они одни живут. К ним эти партизаны, которые пленных конвоировали, на постой заходили. Самый старший, начальник, так тот и ночевал в тереме. Странно… Люди они недобрые, старики эти, из богачей бывших, а партизан хорошо принимали, — с недоумением закончил старшина.
— Все? — спросил капитан.
— Вроде все.
— Ну что ж, с заданием вы хорошо справились, товарищ Кирдищев. Объявляю вам благодарность! — сказал начальник заставы.
Кирдищев явно не ожидал такой высокой оценки, он явно смутился, но затем, поднеся к пилотке руку, бойко отчеканил:
— Служу Советскому Союзу!
История с конвоем, проследовавшем через Дубки, крайне насторожила офицеров. В самом деле: откуда взяться здесь партизанам? Они же покидали свои базы сразу, как только контролируемый ими район освобождала Красная армия. Но если допустить, что какой-то малочисленный отряд и засиделся в глуши, то почему, пленив нескольких гитлеровцев, он конвоирует их не на восток, а на запад, ближе к фронту? Где логика? Кому нужны там пленные? Да и по лесным чащобам прогуливаться рискованно. Конвой малочисленный. Подстерегут его где-нибудь в глуши немецкие вояки, из тех, что удрал и с фронта, обезоружат да еще и перестреляют… Нет, тут что-то не то, совсем не то. Так что разыскали хуторок, пожалуй, не зря. Заглянуть в Дубки надо обязательно. Да и «теремок» заодно навестить.
Дождавшись сумерек, спустились с холма. Хутор, казалось, уже спал: не светилось ни одно окно. Избы стояли редко, вразброс. Вместо улочки от двора к двору петляли тропинки. Терем-теремок действительно выделялся: он стоял поодаль, огороженный, словно частоколом, рядком стройных березок.
