Давид Алексеев - Один год из жизни Блюхера
…На пятые сутки похода от берегов Уфимки Главный штаб вступил в село Аскино. Как только расквартировались на новом месте, главком вызвал к себе боевого помощника Н. Д. Томина Виктора Русяева.
Тот примчался сразу же. Взбежал по ступеням на второй этаж былого купеческого дома. Отдышавшись, прошел в гостиную. За большим столом на гнутых венских стульях сидели Блюхер, Леонтьев, Баранов, Суворов, Голубых. Все были без, ремней, с расстегнутыми воротами гимнастерок. Чаевничали. Ординарец Ягодин раздувал второй самовар.
— Проходи, садись, Виктор Сергеевич, — пригласил Блюхер. — Откушай чайку за кумпанство, так, вроде бы, казаки говорят?
— Так, — несмело ответил Русяев.
— Угощайся, брат, — подбодрил Баранов и, приняв из рук Ягодина большую кружку с пахучим морковным чаем, пододвинул ее Русяеву. — Вишь, меркой не обидели.
Гость поблагодарил, сделал для приличия глоток и устремил на Блюхера вопросительно-удивленный взгляд. Василий Константинович, застегивая ворот гимнастерки, вышел из-за стола. Громыхнув шашкой, поднялся и Русяев. Главком привычно отмерил по просторной комнате несколько шагов и, остановившись, сказал:
— Вызвали мы тебя, товарищ Русяев, по очень важному делу. Послать хотим на установление связи с частями Красной Армии…
— Готов сию ж минуту!
— Не спеши. Не так все это просто, как кажется на первый взгляд. О нашем походе вряд ли кто знает там. Появись мы неожиданно, начни всей массой переходить фронт, свои же, чего доброго, в штыки встретят. Понимаешь?
— Понимаю, товарищ главком.
— Выступишь утром, — продолжил Блюхер. — Для безопасности перехода возьмешь сотню конников. Но вид, смотри, чтобы у всех вас был что ни на есть красноармейский. Так приодеться нужно, чтобы ни у кого и сомнений не закралось, чьи и кто вы такие.
— Сделаем все!
— Ну и хорошо, — улыбнулся Василий Константинович и, дружески взяв Русяева под руку, усадил обратно за стол. — Чаевничай, пока документы готовят.
Ранним утром 12 сентября Русяев и командир 4-й сотни полка имени Степана Разина Чуриков доложили о готовности к выступлению на особо важное задание. Блюхер вышел к бойцам и лично провел смотр сотни. В состав ее входили не только красные казаки, но и троицкие рабочие, ставшие за время похода такими же удалыми конниками. Каждый четвертый боец сотни был коммунистом.
Все побрились, привели в порядок обмундирование, концы пик украсили кумачовыми лентами и на груди у каждого пламенели алые банты. На правом фланге сотни возвышался молодцеватого сложения казак, сжимавший в руках древко красного стяга.
Выслушав последние напутствия, конники тронулись в путь. Блюхер провожал их повлажневшим взором. Все дальше и дальше, к горизонту катилось волной алое зарево. Вот и растаяло вовсе. Теперь ждать и ждать…
Русяев вернулся поздно вечером, но… один и не на коне, а в легкой повозке, запряженной парой крестьянских лошадей.
— Где люди? Что с ними? — тревожно спросил Блюхер.
— Ох, что было, что было, Василий Константинович!
— Не тяни. Встретились или нет?
— Встретились, товарищ Блюхер, — приступил к официальному докладу Русяев. — Встретились, как и предполагали, у Тюйно-Озеро. Только за маскарад приняли все наши банты и флаги. Не учли мы, что не видывали еще в этих местах красных казаков. Только подошли к деревне, красноармейская рота встретила нас пальбой. Пробовали издали убедить, что свои. Не помогло. Пришлось в атаку идти…
— В атаку? На своих? — вскипая, переспросил главком.
— А что делать, когда бьют по тебе, — невозмутимо отозвался Русяев. — Кинулись лавой вперед. А нагнав, объявились товарищам, кто мы и зачем к ним пожаловали. Без потерь и мы, и они обошлись.
— Ловкачи! — добрея, отметил Блюхер.
— Так ведь опять не поверили, Василий Константинович! Не поверил ротный ни словам нашим, ни бумаге моей. «Не знаю, говорит, не слышал про Блюхера. Да и подписи комиссара в документе нету».
— И что же?
— Я подумал-подумал да решил сам с бойцами в плен сдаваться. Сказал командиру: «Сотню оставляю в заложниках, а меня ведите в штаб. Там быстрее во всем разберутся». И правда, разобрались. Сам командир 1-й Бирской Советской бригады Павел Иванович Деткин приглашает вас к себе в штаб.
Та же повозка, на которой прикатил вчера Русяев, двинулась поутру в обратный путь. Отдохнувшие кони бойко тянули ее по размякшей дороге. Позади покачивались в седлах Голубых и ординарец Ягодин.
— Добрались-таки, — растроганно проговорил при встрече командир 1-й Бирской и широко раскинул руки для крепких объятий.
— Четыре месяца ждали этого дня, — ответил Блюхер, прижимаясь щекой к матросскому бушлату комбрига.
Ждать связи со штабом армии пришлось долго, но как летело время, не замечали. Казалось, конца не будет взаимным расспросам. Было уже за полночь, когда дежурный телеграфист взволнованно доложил:
— Штаб армии на проводе.
— Спеши, Василий Константинович, — кивнул Деткин. — Спеши сам сообщить Республике о своих героях.
— Москва. Совнарком. Товарищу Ленину, — начал диктовать депешу партизанский главком. — Командующим армии и всем, всем…
…Всем, всем! — принялся отстукивать телеграфист текст экстренного донесения:
— Приветствую вас от имени южноуральских войск в составе Верхнеуральского, Белорецкого, 1-го Уральского, Архангельского, Богоявленского, 17-го Уральского стрелковых, 1-го Оренбургского казачьего Степана Разина, Верхнеуральского казачьего кавалерийского полков, отдельных кавалерийских сотен и артиллерийского дивизиона. В вашем лице приветствую Рабоче-Крестьянскую Советскую Республику и ее славные красные войска. Проделав беспримерный полуторатысячеверстный переход по Уральским горам и области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, формируясь и разбивая противника, мы вышли сюда, чтобы вести дальнейшую борьбу с контрреволюцией в тесном единении с нашими родными уральскими войсками, и твердо верим, что недалек тот день, когда красное знамя социализма снова взовьется над Уралом. Главнокомандующий В. Блюхер.
Первая ответная телеграмма поступила через полтора часа. Поздравления слал Реввоенсовет 3-й армии:
— Приветствуем доблестный отряд Блюхера, — читал с ленты Павел Иванович Деткин. — Передайте наш сердечный привет командирам. Огнестрельные припасы в первую очередь можете взять из 1-й Бирской бригады… Передайте конкретнее, какое количество и чего требуется. Мы немедленно приступим к добыванию этих запасов. Для разрешения всех вопросов вам необходимо приехать в штаб армии…
20 сентября в Кунгуре произошла встреча партизанского главкома с командующим 3-й армии Восточного фронта Р. И. Берзиным.
— Рад вас видеть, Василий Константинович. Таиться нечего, — приступил к разговору командарм. — Положение критическое. Враг теснит и теснит наши части. Резервов у штаба армии не было никаких. На все запросы я отвечал: мы бессильны вам чем-либо помочь. Теперь все надежды на ваши отряды.
— Значит снова в бои?
— Поняли правильно. 22-го выступаете на фронт. Реввоенсовет армии принял решение о слиянии ваших отрядов с частями 4-й Уральской дивизии. Начальником дивизии утверждаем вас.
— Не ожидал. Спасибо, — сдержанно поблагодарил Блюхер.
…А десять дней спустя, 30 сентября 1918 года, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет рассмотрел итоги славного похода партизанской, армии, руководимой В. К. Блюхером. ВЦИК поддержал ходатайство Уралобкома РКП(б) и Реввоенсовета 3-й армии о том, что
«русская революция должна выразить вождю горсточки героев, вписавшему новую славную страницу в историю нашей молодой армии, благодарность и восхищение…»
Председатель ВЦИК Яков Михайлович Свердлов заявил при этом:
— Итак, позвольте предложить вам первый случай преподнесения ордена Красного Знамени, наградив им товарища Блюхера.
Предложение было принято единогласно. На следующий день центральный орган ВЦИК газета «Известия» сообщила об этом решении всей стране.
Республика славила первого кавалера первого советского ордена, славила своего первого краснознаменца.
ПУТИ ОТЦОВ — ДОРОГИ СЫНОВЕЙ
МЫ ЧАСТО ГОВОРИМ: НАША МОЛОДЕЖЬ ИДЕТ ДОРОГОЙ ОТЦОВ… УВЕРЕННО ШАГАЯ ПО ЭТОЙ ДОРОГЕ, МОЛОДЕЖЬ ПРОДОЛЖАЕТ ПУТЬ, НАЧАТЫЙ ВЕЛИКИМ ОКТЯБРЕМ, ОБОГАЩАЕТ ОПЫТ ПРЕДЫДУЩИХ ПОКОЛЕНИИ НОВЫМ ОПЫТОМ.
Л. И. БрежневБыло это, пожалуй, лет двадцать пять тому назад. Я ехал поездом на Урал. В купе подобрался свой, военный народ. Говорили о фронтовых и мирных дорогах, о командующих, под началом которых служили когда-то. Вспомнили и маршала Блюхера. И тут же заспорили. Капитан зачислил его в дальневосточники, доказывал, что слава Василия Константиновича идет от героев Волочаевки. Майор не соглашался. «Нет, — говорил он, — Украина раньше услышала о Блюхере. Он защищал Каховку, его дивизия штурмовала Перекоп».
