Николай Томан - Разведчики
На крутом подъеме
Поезд вступил на подъем и заметно замедлил ход. Сергей, включая песочницу, то и дело подсыпал песок под колеса паровоза — для большего сцепления их с рельсами — и тревожно прислушивался к отсечке пара в цилиндрах. Она напоминала теперь дыхание человека, тяжело идущего в гору.
Взглянув на манометр, тускло освещенный синей лампочкой, Сергей заметил, как его вороненая стрелка дрогнула и стала медленно сползать с красной контрольной черты.
— Ничего идем, Сергей Иванович, — бодро заметил Доронину Брежнев, тоже бросив беглый взгляд на манометр. — Почти не сбавляем скорости.
Однако по тому, как глянул он на манометр, Сергей понял, что бодрость Алексея была напускной. Не подавая виду, что разделяет опасения помощника, Сергей в тон ему весело произнес:
— Кормите получше нашего молодца, а уж он не подведет.
— Да уж куда больше, — ответил Брежнев: — слышишь, как стокер расшумелся?
Стокер, подававший уголь из тендера в топку паровоза, действительно работал непрерывно, разбрасывая по топке всё новые и новые порции угля. Но стрелка манометра все-таки продолжала падать. Правда, в этом пока не было ничего особенно страшного, так как подъем всегда съедал много пара, но Сергею казалось все же, что давление падает слишком быстро.
«А что, если мы застрянем? — пронеслась тревожная мысль. — Придется тогда вызывать резервный паровоз и по частям втаскивать застрявший состав на подъем. Все движение на участке от этого застопорится».
Распахнув дверцы, Сергей заглянул в топку. Раскаленная поверхность угля была неровной. То там, то здесь виднелись утолщения, а в провалах уже темнели пятна злокачественной опухоли шлака.
— Что там у вас с углем такое? — взволнованно крикнул Сергей, обернувшись к Брежневу и Телегину.
— Все в порядке, Сергей Иванович, — удивленно ответил помощник. — Стокер полным лотком уголь захватывает.
— Как же все в порядке, если в топке угля не хватает и лежит он к тому же неровным слоем? — стараясь сдержать волнение, спросил Сергей.
При этом он ни словом не обмолвился о главной своей тревоге — падении давления пара на целых три атмосферы.
В отверстие контрбудки выглянул Телегин, черный, как негр, от угольной пыли.
— Самолеты над нами! — дрогнувшим голосом крикнул он и спустился с тендера в будку машиниста.
— Закрой топку, — коротко приказал Сергей Брежневу. — Скорей дай сигнал воздушной тревоги поездной бригаде.
Сделав это распоряжение, Доронин быстро взобрался на тендер и стал внимательно осматривать ночное неба. В грохоте поезда он не слышал шума авиационных моторов и увидел самолеты только тогда, когда они тускло блеснули в свете луны, разворачиваясь и ложась по курсу поезда. Их было три или четыре. Они довольно низко спустились над поездом и пролетели вдоль него.
«Может быть, это те, что бомбили Низовье, и у них не осталось уже запаса бомб?..» — подумал Сергей.
Но в это время вспыхнула осветительная ракета, и все вокруг стало видно, как днем. Поезд все еще шел на подъем, и ход его теперь уменьшился почти вдвое.
Осмотрев окрестности, Сергей снова поднял вверх голову и глянул в потемневшее небо, отыскивая самолеты, но тут один из бомбардировщиков с пронзительным, тошнотворным визгом, слышным даже сквозь шум поезда, пошел в пике. Сергей невольно пригнулся, но бомбардировщик лишь прострочил по поезду длинной очередью трассирующих пуль.
«Значит, это в самом деле те, что были в Низовье», — решил Сергей и крикнул кочегару:
— Ты куда это спрятался, Телегин? Живо на тендер!
Телегин торопливо взобрался к Сергею и, поглядывая на небо, стал подгребать уголь к лотку стокера.
— Нечего ворон считать, — строго сказал ему Доронин. — Возьми сейчас же шланг и хорошенько смочи уголь водой. Разве Алексей не учил тебя, что нужно делать?
Самолеты еще несколько раз пикировали на поезд, обстреливая его из пулеметов, и наконец улетели. Только осветительная ракета все еще висела в воздухе, но и она теперь была позади и уже не сверху, а сбоку освещала эшелон. Длинные косые тени паровоза и вагонов падали на железнодорожное полотно и торопливо бежали вперед, слегка опережая поезд.
Спустившись в будку машиниста, Сергей посмотрел на манометр. Стрелка его упала теперь с пятнадцати на девять атмосфер.
— Никогда еще подъем не пожирал у нас столько пара, — с тревогой произнес Брежнев. — Да и скорость сильно упала. Ох, не засесть бы!..
— Хватит охать, Алексей! — оборвал его Доронин. — Это ведь по твоей вине сел пар. Лень было на тендер подняться, за Никифором присмотреть!
Отвернувшись от Брежнева, Сергей высунулся в окно будки и подставил разгоряченную голову холодному ветру.
Видя, что машинист не желает с ним разговаривать, Алексей полез на тендер и, заметив, что кочегар поливает уголь из шланга, только тут сообразил, в чем дело.
— Ты что же, Телегин, сейчас только начал уголь смачивать? Объяснял ведь тебе, что сухой мелкий уголь при сильной тяге выносит прямо в трубу, а смоченный аккуратно на колосники ложится и хорошо сгорает. Видно, здорово тебя фашистские самолеты напугали — аж память отшибло!
— Так ведь разве сообразишь, что к чему в такой кутерьме! — виновато признался Телегин.
— Мало ты еще под бомбежками бывал, — усмехнулся Брежнев. — Вот погоди, поездишь с нами еще месячишко, перестанешь на фашистских стервятников внимание обращать. Теперь ступай-ка на паровоз да полюбуйся, на сколько пар мы посадили. Кстати, тебе Сергей Иванович от себя что-нибудь добавит за доблестное несение службы. У него сейчас для этого настроение подходящее.
Телегин, опершись о лопату, остановился посреди тендера в* нерешительности. Он растерянно улыбался, втайне надеясь, что Брежнев шутит, посылая его к машинисту, которого он всегда немного побаивался.
Лунный свет падал теперь на Телегина, и Алексей заметил вдруг густую темную полоску на лице кочегара.
Он торопливо шагнул к Телегину и провел рукой по его лицу. Пальцы ощутили липкую жидкость.
— Кровь! — испуганно воскликнул он. — Ты ранен, Никифор?
— Поцарапало слегка, — деланно небрежным тоном ответил Телегин. — При втором заходе самолетов нам ведь будку пулями прошило. Задело и меня чуть-чуть. Не надо только Сергея Ивановича зря беспокоить — царапина пустяковая.
— Ничего себе «пустяковая»! Клок волос даже вырвало. Давай-ка я забинтую поскорее.
Индивидуальным пакетом, в котором были вата и бинт, Брежнев быстро и ловко перевязал голову Телегина.
— Лучше и в госпитале не забинтуют, — самодовольно заметил он. — Недаром я курсы ПВХО окончил.
В это время на тендер заглянул Сергей Доронин.
— Этакую прорву угля на ветер выбросили, а теперь дискуссии тут разводите! — В голосе Сергея, однако, не было уже прежнего раздражения. — Скажите спасибо, что вскарабкались мы на подъем, а то представляете, что бы с нами было?
Тут только заметив повязку на голове Телегина, он спросил с беспокойством:
— Что это с тобой, Никифор?
— Да так, пустяковина… — смущенно проговорил Телегин, разгребая уголь.
— Ранило его, Сергей Иванович, — заметил Брежнев. — Но он молодцом держится.
— Спускайся-ка в будку, Никифор, — распорядился Доронин. — Посмотрим, что там у тебя такое.
— Да что вы, Сергей Иванович! — замахал руками Телегин. — Нечего время на это тратить. Самая работа сейчас. Пар-то как сел в котле.
— Ну, если действительно в силах себя чувствуешь, то подсыпай угля в лоток покрупнее, — озабоченно заметил Доронин. — А ты, Алексей, приготовься жезл с хода у дежурного по станции принять. Через Грибово хоть и в обрез, но все-таки по расписанию проследуем.
Точка зрения майора Булавина
Прочитав телеграмму Булавина, генерал Привалов задумчиво произнес:
— Да, положение сложилось замысловатое.
Заложив руки за спину, он тяжело прошелся по кабинету, слегка припадая на левую ногу.
Полковник Муратов, наблюдая за ним, подумал: «Опять, видно, дает себя знать раненая нога…»
— Мне думается, — продолжал генерал, — майору Булавину следует предоставить свободу действий. Он умный, осторожный человек и обстановку у себя на станции знает лучше нас с вами, пусть же он и предпримет то, что подсказывает ему эта обстановка.
Муратов молчал, слегка нахмурясь, и Привалов понял, что полковник не разделяет его мнения.
— Можете ответить Булавину, чтобы он действовал по своему усмотрению, — слегка повысил голос генерал, давая понять Муратову, что вопрос этот не подлежит дальнейшему обсуждению. — Я проникся к майору Булавину уважением после того, как он предложил свой план дезориентации вражеской агентуры в Воеводине, и. вполне ему доверяю.
У Привалова побаливала нога, но он продолжал прохаживаться по кабинету. Это помогало генералу думать. Ему хотелось обобщить свои мысли, сделать выводы.
