Михель Гавен - Заговор адмирала
— Я тоже так подумала, когда Джилл сказала мне, что он приезжал в антракте, — призналась Маренн. — И рада, что ты подтверждаешь мои мысли. Алик не первый раз, действуя исподтишка, как бы ненароком срывает планы Кальтенбруннера. Мне кажется, в глубине души он на нашей стороне.
— Я бы не стал обольщаться на его счет, — Вальтер встал, подошёл к окну. — Он на своей стороне, больше ни на какой. И только. Но он трезво оценивает ситуацию. Ему не позавидуешь — быть начальству вечным напоминанием о неприглядных поступках. Тут есть повод всерьез задуматься о своей шкуре.
— Это верно, — согласилась Маренн.
* * *Кальтенбруннер отпил пиво из кружки, вытер рот салфеткой, бросил её на стол и раздражённо махнул рукой официанту:
— Уберите!
После этого, немного успокоившись, Кальтенбруннер повернулся к Отто Скорцени, сидевшему справа от него, спросил:
— А что этот твой тезка, габсбургский отпрыск эрцгерцог Отто, который был так недоволен аншлюсом Австрии, обзывал нас всех, сторонников объединения с Германией, предателями, строчил письма в разные международные организации? Он вообще способен на то, чтобы влезть во всю эту кашу, занять место Хорти? Способен что-то там блеять на переговорах со Сталиным и противостоять рейху? Как ты считаешь? Не тонка у него кишка? Не струсит? Честно говоря, все эти Габсбурги всегда вызывали у меня раздражение. Надушенные вырожденцы. Они испоганили германскую кровь в Австрии, постоянно мешая её со славянами. Я был рад, когда этому слишком умному и упрямому Отто с его матушкой наши ребята поддали под зад коленом, и они вылетели в Штаты, чтобы не попасть в концлагерь. Пусть ещё радуются. Неужели этот Габсбург способен на то, чтобы влезть на трон Венгрии и испортить нам всё дело, впустив туда американцев?
— У Мюллера нет никаких данных о том, что с эрцгерцогом Отто ведутся переговоры. Никто от венгров на этого человека не выходил, — Скорцени наклонился к столу, закуривая сигарету.
Подождав, пока подошедший кельнер унесет кружки и заменит пепельницу, Отто продолжил:
— По нашим каналам тоже всё спокойно. Что тебя беспокоит?
— Именно то и беспокоит, что никаких сведений нет, — зло отрезал Кальтенбруннер. — А тебя это не тревожит? Ты думаешь, что этот Хорти так глуп, чтобы предлагать Черчиллю в преемники своего премьер-министра или младшего сынка, заранее зная, что такие кандидатуры его не устроят? Нет, они замышляют что-то, — Кальтенбруннер постучал пальцами по столу, невольно привлекая к ним внимание своего собеседника, отметившего, что это пальцы не аристократа.
— Кого-то готовят, — продолжал рассуждать Кальтенбруннер. — Но кого? Если они не трогают Зиту и её сынка, тогда кого? — он помолчал, затем внимательно посмотрел на Отто. — А что эта твоя докторша, с которой ты живешь? Она же тоже фон Габсбург, если я не ошибаюсь.
— Маренн? — Скорцени удивился. — То есть фрау Сэтерлэнд?
— Фрау Сэтерлэнд или фрау Габсбург, мне безразлично, как ты её называешь, или как её все называют, — Кальтенбруннер скривился. — Она же внучка этого сумасшедшего Рудольфа, который застрелился, правнучка Франца Иосифа? Её ты не принимаешь в расчет?
— Ты полагаешь, это возможно? — Скорцени недоуменно пожал плечами. — Я уверен, что венграм даже не известно, жива ли она, а её местонахождения они не знают тем более.
— Не надо быть наивным, — Кальтенбруннер явно рассердился. — Им неизвестно? У Хорти тоже есть разведка. Он прибрал себе всю флотскую разведку Австро-Венгрии после крушения империи, а у них большие связи. К тому же англичане никогда не откажутся оказать венграм помощь и подскажут, где надо.
— Но даже если они знают, как ты себе это представляешь? Пригласить на трон Венгрии правнучку Рудольфа, которая служила оберштурмбаннфюрером СС, пусть даже и по медицинской части? Это все равно, что пригласить эрцгерцога Готского, который числится у нас группенфюрером. Не вижу разницы. Как англичане будут объясняться по этому поводу со Штатами и Советами, даже если сами и готовы принять такого кандидата? Допустим, Черчилль закроет глаза, хотя он на дух не выносит СС. И каким образом они её пригласят, чтобы мы этого не заметили? Все контакты тут же будут пресечены.
— Пресечены кем? Мюллером? — Кальтенбруннер усмехнулся. — Да, будут пресечены, если Мюллер этого захочет. Но сейчас каждый гребет под себя, — Кальтенбруннер вытер платком выступившую на лбу испарину. — А у нас немало умников, ты знаешь, которые способны убедить рейхсфюрера в чем угодно и предлагать ему какие-то невероятные планы всеобщего спасения и благоденствия. Твой красавчик шеф, например. И рейхсфюрер всё это слушает, как ни обидно, и примеряет на себя роль спасителя человечества. Не исключено, что Мюллер тоже на той стороне — если не полностью, то весьма умело балансирует между двух сил, то есть между нами и Шелленбергом. Шелленберг тоже мог начать какую-то игру и уже начал — я в этом уверен. Убедит рейхсфюрера в своей правоте, дескать, это всё пойдет на благо Германии. Он не то, что будет дожидаться эмиссаров от Хорти, а сам вместе с Гиммлером предпримет шаги и предложит свои услуги за спиной фюрера. Тем более что докторша твоя состоит в прямом подчинении Шелленберга. Почему бы ему ни сделать её королевой Венгрии, хотя бы на время? Ты не задумывался? А зря. Претендент у тебя под носом, в твоей постели, — Кальтенбруннер как-то неприятно хохотнул. — А ты ни сном ни духом.
— Я категорически против того, чтобы за Маренн установили слежку, — возразил Скорцени.
— А почему? Боишься, что мы узнаем, сколько раз за ночь ты её имеешь? — тонкие губы шефа СД растянулись в неприятной улыбке. — Или боишься неожиданно выяснить, что её кроме тебя имеет кто-то другой?
— Я прошу тебя, Эрнест! — Скорцени резко оборвал его. — Не надо все сводить к пошлостям. Оставь это мне, и не лезь.
— Ну, как знаешь, — махнул рукой Кальтенбруннер, понимая, что давить опасно. Никаких реальных поводов для того, чтобы взять докторшу в разработку, у него на самом деле не было, а со Скорцени ссориться не хотелось.
Кальтенбруннер знал, что лезть в свою личную жизнь Скорцени никому не позволит, даже если там не все ладно. Отто из-за этой австрийской красотки легко мог превратиться из союзника во врага, а в условиях противостояния с Шелленбергом и весьма сомнительной позиции шефа гестапо такой поворот был уж и вовсе опасен.
К тому же не следовало сбрасывать со счетов Гиммлера. Докторша была вхожа в его семью и имела с молодой женой рейхсфюрера, Хэзхен, полное взаимопонимание, то есть могла нажаловаться в любой момент. Конечно, Хэзхен встала бы на защиту. А рейхсфюрер? В любом другом случае он готов проявить твердость, но только не тогда, когда просит Хэзхен. А если жена при этом ещё будет держать на руках Нанетту, которой австрийская докторша делала процедуры от коликов, тут рейхсфюрер просто, как сыр на сковородке, растечётся.
Конечно, докторше всё это прекрасно известно, и она за себя похлопочет. Что тогда? Получить нагоняй легко, а противоречий между рейхсфюрером и его заместителем в последнее время и так накопилось достаточно. К тому же эта докторша в самом деле может оказаться ни при чём. В итоге — только лишние неприятности. Так что лучше не обострять. До поры до времени. Кальтенбруннер сменил тему, вернувшись к Хорти.
— Я сегодня был на совещании у фюрера, — продолжил он, словно и забыв о Маренн. — Папа меня отправил, — он имел в виду Гиммлера. — Не захотел сам светиться и как всегда сослался на дела. Там был Риббентроп, этот зануда, и Кейтель, который только что вернулся с переговоров с начальником венгерского Генерального штаба в Баварии… с этим… как его фамилия, — Кальтенбруннер наморщился, — Сомбатхейи, кажется. Кейтель доложил, что венгры продолжают настаивать на полном выводе своих войск с Восточного фронта, чего допустить никак нельзя. На юго-восточном направлении фронт большими усилиями стабилизировали, его надо удержать любой ценой. На этом выступе вдоль венгерской границы находится почти миллион солдат, и если венгры уйдут, то остальные попадут в окружение, а это означает разгром. Кроме того, Кейтель доложил, что венгерский Генеральный штаб категорически против введения германских войск на свою территорию и не исключает сопротивление в случае несогласованной агрессии.
Скорцени иронически приподнял бровь.
— Да, да, именно так, — подтвердил Кальтенбруннер и продолжил: — За Кейтелем выступил Риббентроп. Он нудел про своих послов, — Кальтенбруннер поморщился, — и про последние депеши из Будапешта, описывающие положение в Венгрии как напряженное. Но кое-что накопали и эти бездельники, — Кальтенбруннер сделал паузу, закурил сигарету, взглянул на часы. — Мне надо через полчаса быть у папы, так что закругляемся. Так вот эти ребята нарыли, что хитрый лис Черчилль все-таки дал Хорти ответ, как мы тому ни препятствовали. И там он пишет якобы, что Америка с Англией готовы пойти навстречу, но лишние проблемы со Сталиным им не нужны, так что адмирал должен как-то уладить вопрос с Советами сам. А чтобы у него всё лучше получилось, англичане, которые как-никак заинтересованы в Балканах, сосватали ему югослава Тито. Намекнули тому, что, мол, надо оказать содействие, а у Тито в Москве связи налаженные. Они готовят встречу самого адмирала с югославскими и советскими представителями, которые прилетят из Москвы. Хорти готов отказаться от власти в пользу представителя династии Габсбургов, а Советы хочет ублажить свободными выборами — дескать, на этих выборах красные явно наберут большинство при югославской поддержке. Так что у адмирала всё на мази. Фюрер был в ярости. Надо что-то срочно предпринять. И Кейтель видит только один путь — внезапная оккупация. Заманить Хорти на переговоры в Клейсхайм и в это время ввести в страну наши войска, чтобы старику некуда было деваться. Сейчас твой шеф вместе с Мюллером прорабатывают вопрос, как заслать в окружение младшего Хорти нашего человека, чтобы точно знать, когда адмирал встретится с югославами, а заодно — кого они планируют посадить на трон. Но это задачка не из легких. Кроме того, не исключено, что человек, которого пошлют, будет давать информацию, выгодную Мюллеру и Шелленбергу. Так что нам тоже надо подготовить своего человека и внедрить, чтоб работал только на нас. Если Венгрия капитулирует перед Россией без боя, это будет конец рейха, только глупец этого не понимает. Нас спасет только военный переворот в Будапеште, если главой Венгрии станет наш единомышленник Салаши. Тебе, Отто, фюрер дает отдельное задание, — Кальтенбруннер внимательно посмотрел на Скорцени.
