Пак Голь - Отечество
Тхэ Ха последовал его совету и вскоре обнаружил проход, ведущий в другой забой. Подождал старика. Казалось, дальше ему идти не под силу. Первым делом Тхэ Ха попробовал зубами перегрызть веревки, которыми были скручены руки Кима. Веревки не поддавались. Только песок скрипел на зубах — веревки, как и все тело Кима, были перемазаны грязью и угольной пылью. Старик в изнеможении лежал лицом вниз. Видимо, рана у него была тяжелая.
— Потерпи немного. Никак не получается… крепкая… черт!—Тхэ Ха снова принялся за веревку. Наконец старик с облегчением вздохнул и развел в сторону затекшие руки. Через некоторое время оказались свободными и руки Тхэ Ха. Старик довольно быстро распутал узел.
Тхэ Ха ощупал живот Кима. Его ладонь покрылась липкой теплой кровью.
— Наверно, умру… Дышать тяжело, — грустно сказал Ким. И никто сейчас бы не узнал в нем того шахтера, богатырскому здоровью которого еще недавно завидовали его товарищи.
— Крепись, отец. Ты ведь не из слабых.
Кромешная тьма и жуткая тишина угнетали. Отчетливо слышно было падение каждой капли воды, сочившейся с потолка и стен. Здесь, в этих забоях и штреках провели они оба не один час и не один год. И вот теперь эти черные стены превратились для них в западню. Многое видели эти черные стены. И радость и слезы. Ким помнит: раньше нередки были случаи обвалов. Многие товарищи нашли здесь могилу. «Неужели и я? — подумал старик. — Но ведь не все погибали. Иным удавалось выбраться». Мелькнула слабая надежда. Боль утихала. Главное — спастись, выбраться наверх любой ценой.
— А ведь говорят, что даже если небо обрушится, и то можно спастись, — задумчиво сказал старик и нащупал руку товарища.
— Конечно, — поспешил поддержать его Тхэ Ха, — выкарабкаемся, вот увидишь! Отведу тебя в больницу.
Тхэ Ха понимал, что это не так-то просто, но ничего другого не мог сказать.
— В больницу, говоришь? Где там! Весь мир перевернулся вверх дном, теперь не до лечения… Что же сталось с Ен Хеном?—вдруг вспомнил он о товарище.
— Убили…
— Ты видел точно?
— Видел. Упал и больше не шелохнулся.
Откуда-то потянуло дымом. И тут сразу же старик оживился, заговорил возбужденно:
— Хм, вот дураки… Думают, отсюда выкурить нас дымом — деваться, мол будет некуда. Разве не знает человек, проведший всю жизнь в этой яме, выхода из нее?! Они совсем ошалели. Мы по дыму и пойдем. Он нас выведет из этой ямы. Пойдем скорей.
Он первым приподнялся и пополз. Тхэ Ха догнал старика, помог ему встать, и они пошли вместе, держась за руки. Этот забой совсем был незнаком Тхэ Ха.
— Прошли сто шагов? — спросил Ким и остановился.
— Вроде бы…
— Тогда здесь начинается дуга. Слева, — с трудом проговорил старик, превозмогая усилившуюся боль в животе. И действительно, скоро они обнаружили поворот. — Ну вот, что я говорил? Значит, верно идем. Пройдем дугу, а там еще шагов семьдесят.
Они без труда нашли узкий лаз в конце забоя. Тхэ Ха подсадил старика, и тот, подобно мыши, скользнул в небольшое отверстие. Тхэ Ха не представлял себе, как оно образовалось и для чего служило раньше. Скорей всего осталось после обвала. Он вспомнил, что несколько лет назад здесь погибло пять шахтеров. С каждым движением все учащенней становилось дыхание старика. Наконец он со стоном упал на бревно. Тхэ Ха прилег рядом, тоже не имея сил двигаться дальше. Нестерпимо хотелось пить.
Сознание притупилось. Разом навалился сон.
Они спали долго. Их разбудил глухой звук взрыва. Сердце тревожно сжалось.
— Где это, отец?—испуганно шепнул Тхэ Ха над самым ухом Кима.
— Наверное, у входа в штольню. Порази их молния, гадов!
Оба прислушались. По-прежнему мерно капала вода с потолка, внизу журчал ручеек. Шум где-то совсем рядом заставил вздрогнуть. Это от стены отвалилась после взрыва глыба породы и упала в лужу. Сколько же прошло времени?
— Пойдем, отец.
— Надо идти… Все тело будто свинцовое… Сдохну — не велика беда… Ты должен жить. Бери влево, — старик попробовал встать, но не устоял и повалился. Где-то опять грохнул взрыв. На этот раз одновременно в нескольких направлениях понеслось эхо. Земля задрожала, как испуганный олень, попавший в западню. Посыпались вниз глыбы земли и угля, с гулом ударяясь о пол забоя. С шумом грохнулось что-то невдалеке.
— Вот тебе и выход, завалили, сволочи!
Тхэ Ха и старик пробрались в четвертый забой. Обшарив его, они увидели, что оправдались их самые худшие предположения. Он тоже завален. Тхэ Ха впал в отчаяние. «Неужели так и придется погибать в этом подземелье? Нет, этого не может, не должно быть. Я еще слишком молод, чтобы умирать». Тхэ Ха заставил старика подняться. Снова тронулись в путь. Все повторялось — грязь, острые выступы угля, беспроглядная темень. Пятый забой тоже был заброшенным. Здесь уж лет семь-восемь не ступала нога человека. А что сейчас там, наверху? День или ночь? Старик слабел, теряя веру в спасение. Тхэ Ха чувствовал безумную усталость. Но с еще большим упорством тащил Кима вперед.
— И что ты за человек, Тхэ Ха? Брось меня, ступай один, — просил Ким, едва передвигаясь. Ты должен жить. И выберешься. Ведь устанешь ты из-за меня. Мне уже пришел конец… Не спеши. Хорошо обдумай… Может быть, и седьмой забой завален, но все-таки выход должен быть… Должен.
— Найдем, отец… Потерпи… Не падай духом… Давай ко мне на спину… — Тхэ Ха не договорил и сам упал в изнеможении.
— Судьба, сынок! — вздохнул старик и огляделся вокруг. — Здесь схоронен и твой отец.
— Здесь?! — изумился Тхэ Ха, и вдруг страшные воспоминания встряхнули его. «Да ведь и в самом деле отца засыпало в пятом забое».
— Да, здесь… Я был рядом, тоже думал о смерти, но, видишь, бог спас… Просто чудом уцелел…
Старик дальше не мог говорить. Нахлынули воспоминания. Вспомнилась вся жизнь, самое главное — это было здесь, в шахте, в поселке…
— Твой отец был упрямым… Работал как вол. А жили кое-как. Едва перебивались. А потом… Обвал…
— Пойдем скорее, скорее!—Тхэ Ха стало не по себе от его рассказа. Старик лежал без движения. Тхэ Ха с силой поднял его, поставил на ноги. Но он едва держался и опять сполз на землю. Тхэ Ха ничего не мог поделать. Жизнь покидала старика. Он дернулся всем телом и затих. Теперь уже навсегда.
Тхэ Ха продолжал путь один. Кругом жуткая, пугающая темнота. Только монотонный звук падающих капель. Нестерпимая боль сдавила грудь. Тхэ Ха вернулся, обнял тело старика и зарыдал. «Теперь очередь за мной», — подумал он, и слезы с новой силой полились по щекам. Страх вдруг цепко схватил его за горло. Он не понял, что с ним было дальше. То ли во сне, то ли наяву неожиданно вспыхнул пучок света. Обезумев, он закричал:
— Мама!
Тхэ Ха бежал вперед, падал, вставал и снова бежал. Потом споткнулся о бревно, упал и больно ударился лбом. В полузабытьи он долго звал:
— Товарищ Чун О!
— Товарищ директор!
Глава 14
Чон Ок проснулась от холода, сковавшего все тело.
Солнце еще не взошло — очевидно, она не проспала и двух часов. Из зарослей смородины и молодого ельника доносился мужской храп. Чон Ок попыталась снова уснуть, натянула одеяло на голову, подложила ладонь под щеку. Кругом стояла тишина — война шла где-то стороной. Заплакала тоскливо кукушка. Ей откликнулась другая. Мальчик обнял ручонками шею Чон Ок и приник к ней, как к матери. Только сейчас она вспомнила, что рядом малыш-сирота, и заботливо укрыла его одеялом. Тоскливые крики кукушек вернули Чон Ок к грустным мыслям, от которых она все время пыталась уйти. Ей вдруг почудилось, что это ее зовет Тхэ Ха. Воспоминания овладели девушкой. Сердце забилось учащенно, точно у маленькой птички, попавшей в когти орлу. Тревога за Тхэ Ха росла с каждым днем, а теперь она стала просто нестерпимой. Захотелось «уда-то бежать, искать его. Но где? Чон Ок отбросила от лица одеяло. С неба глядели звезды тысячами блестящих глаз. Подобно слабой пелене тумана, пролегла полоса Млечного Пути.
Когда-то в седьмой вечер июля мать рассказывала ей о Млечном Пути историю. «На небе жили юноша, по имени Кен У, и девушка Чик Нё. Они любили друг друга. Но об этом узнал злой демон. Он бросил их обоих в темницу. Они все равно были рядом и могли встречаться. Тогда злой демон образовал широкую и глубокую реку — Млечный Путь, по одну сторону поместил Кен У, а по другую — его любимую девушку. Теперь они, казалось, были разлучены навсегда. Увидев их горе, сорока и галка решили им помочь. Они каждый седьмой вечер июля перекидывали мост через Млечный Путь, и возлюбленные снова могли встречаться. Но только раз в год, в этот день. Они долго тосковали, а когда встречались, то плакали, и оттого на земле лил дождь. Поэтому в седьмой день июля всегда шел дождь, даже если до этого была ясная погода».
— А почему злился демон?—спрашивала Чон Ок, подперев подбородок рукой и внимательно слушая рассказ матери.
