Клаус Гранцов - Пепел большой войны Дневник члена гитлерюгенда, 1943-1945
Я получил из дома посылку с колбасой и разделил ее со всеми остальными. Мои родные побаловали меня к Пасхе — это была домашняя колбаса. Остальные штольпенские ребята этого не знают, только Цицевиц, который сейчас в отпуске.
Воскресенье, 25 июня 1944 г.Сегодня мы с Муком и Тегге побывали на морском берегу, гди смогли искупаться. Это было чудесно. Теперь мы голодны как собаки и устали как черти.
Вплоть до 15 часов на голубом небе не было ни облачка, затем объявили тревогу, и батарея «Гебен» поставила дымовую завесу над берегом и нашими батареями. Теперь так делается почти при каждой тревоге, вероятно из-за Пенемюнде,[116] потому что там испытывают новое оружие. Мы прекрасно знаем, когда осуществляются испытательные запуски, потому что в небе долго еще висят белые полосы конденсированной влаги.
Но тревога продолжалась недолго, так что мы даже не побежали на батарею, остались на берегу моря. Однако прекрасная погода была испорчена этой дурацкой дымовой завесой. Мне кажется, что оборудование для постановки дымовых завес обслуживается не совсем правильно, и для его обслуживания следовало бы привлечь итальянцев, которые и создавали это оборудование.
На берегу мы встретили Шумана и Клавиттера, которые были здесь со своими малышами. Мы подошли к ним и прямо спросили, что это они делают в дюнах. Однако они сделали вид, что нас не понимают, и отговорились тем, что якобы хотели понаблюдать за матросами и их девчонками и за тем, как те «делают солдат для Германии»! Но это была явная ложь, чистой воды хвастовство! Они знали еще и всякие дурацкие истории про девушек из вспомогательной службы флота. Но откуда они могли это знать, если нам строжайше запрещено общаться в частном порядке с этими девушками, и лишь во время дежурства на телефоне с ними удается иногда перемолвиться словечком.
15 июля 1944 г.С 10 по 14 июля я был в отпуске, как раз на день рождения Вальтрауд. Во время праздничного обеда мы ели традиционный клубничный торт и пили яблочное вино. Все было как всегда. Но прекраснее всего оказалось то, что приехал в отпуск и Герберт. С фронта он добирался с громадными трудностями. Кое-что он рассказал нам, но о большем умолчал. Только все повторял: «Бежим, бежим по 70 километров в день!» С востока на нас надвигается что-то совершенно ужасное. Война становится все ближе и суровее.
Вальтрауд регулярно слушает тайком английское радио и говорит, что все обстоит именно так, как описывает Герберт.
Этот день рождения Вальтрауд принес мне одно особенное переживание. Я в первый раз целовался с девушкой, а именно с Хельгой. Я всегда считал, что она дружит с Майнхардом. Но сейчас она мне сказала, что до меня она еще не целовалась ни с одним парнем. Так что мы оба были очень счастливы. Потом я проводил ее через всю деревню до дома. Но у ее дома я так и не отважился поцеловать ее еще раз. Жалкий трус!
В воскресенье накануне моего отпуска у нас был спортивный праздник. Я занял первое место по прыжкам в высоту — 1 метр 70 сантиметров. Это ведь немало, не так ли? Остальные сказали, что мне, с моими длинными ногами, легко устанавливать такие рекорды. Однако им следовало бы как следует подумать, прежде чем говорить такое. Ведь надо все хорошо рассчитать и в нужный момент сделать нужное движение ногами. Ведь задеть планку очень легко — чуть коснешься, и она уже падает. Да, легкой атлетикой я всегда занимаюсь с удовольствием. Да и общегерманская спартакиада в Салеске — это тоже здорово, я принимал в ней участие несколько раз и всегда получал почетный знак, а однажды даже занял второе место, набрав 270 очков.
Этим летом должны были бы состояться Олимпийские игры. Когда им суждено возродиться снова? Возможно, в 1948 году.[117] Как же здорово было на них в 1936 году в Берлине. Я с утра до вечера сидел у радио и напряженно слушал репортажи с соревнований. И посейчас я помню фамилии спортсменов, завоевавших тогда золотые медали: Гизела Мауермайер,[118] Герхард Штёк,[119] Джесси Оуэнс[120] и так далее. Луц Лонг[121] как будто бы погиб на фронте, как и Рудольф Харбиг.[122] Мы, молодые, должны будем в свое время заменить их на спортивных аренах. Но сможем ли мы добиться их результатов? Во всяком случае, нам придется постараться, чтобы сравняться с ними.
23 июля 1944 г.Сегодня, в конце недели (или воскресенье есть уже начало новой недели?), я должен снова вернуться к событиям, случившимся на ней. А случилось немалое:
20 июля на Гитлера было совершено покушение. Но сам он не пострадал. Ответственные за это, высшие офицеры вермахта с известными всей стране фамилиями, будут казнены, некоторые еще разыскиваются. Теперь все части вермахта будут подчинены фюреру, везде будет введено германское приветствие.[123]
В нашем блиндаже также шли долгие и жаркие споры, под конец едва не разодрались Цицевиц и Мюльхан. Отец Мюльхана крупный партийный чиновник в Драмбурге, и он постоянно и много говорит о «новом рейхе» и о «провидении», которое хранит Гитлера.
Цице постоянно осаживает этого горлопана, но неизменно с шуточками и юмором. Превосходно! Фриц тоже не всезнайка, но против Мюльхана настоящий интеллигент.
Наконец он посерьезнел, и тем самым спор стал более острым, а ситуация — более опасной. Фриц сказал что-то о традициях прусского офицерства и выполнении солдатского долга, которых не мог в принципе знать австрийский ефрейтор.
Ну и началось же здесь! Мюльхан завелся и стал тараторить, совсем как сейчас по радио, о том, что каждый рядовой солдат должен немедленно пристрелить своего командира, если он знает, что тот является участником заговора.
К счастью, положение спас Мук, рассказав новый политический анекдот, который он принес, вернувшись из отпуска. Анекдот таков:
«В Берлине утвержден новый репертуар театров на неделю.
В понедельник: «Путь на волю», в главной роли — Рудольф Гесс.
Во вторник: «Некогда была большой дамой», в главной роли — Эмма Геринг.[124]
В среду: «Шум вокруг Иоланты», с Вальтером Дарре.[125]
В четверг: «Идеальный муж», в главной роли — Геббельс.[126]
В пятницу: «Голубой озорник», в главной роли — Лей.
В субботу: «Тиран», в главной роли — Гитлер.
И в воскресенье: «Разбойники», участвуют все вышеназванные».
Мы все умирали со смеху, но Мюльхан пришел в еще большее негодование. Тут Мук сказал ему:
— Да ты что, не знаешь, что ли, что эти анекдоты распространяет само министерство пропаганды?
— Я этому не верю.
— Да точно! Геринг сам отбирает новые анекдоты о себе самом, которые он позволяет распространять. Лишь благодаря им он так популярен до сих пор.
Тугодум Мюльхан замолчал и принялся переваривать эти слова, а потом побрел в сторону блиндажа, где жили расчеты малокалиберных зениток.
После этого я еще раз переговорил с Муком относительно покушения и о перепалке между Цицевицем и Мюльханом. Мук сказал мне, что не знает, кто из них двоих прав. У них дома тоже было много споров и разногласий по этому поводу. И хотя Гитлеру многое можно поставить в вину, все-таки старший брат Мука имел высокий ранг в гитлерюгенде, даже был, по-моему, баннфюрером. Это тот его старший брат, который пропал без вести в России.
Без датыБеспокойный день. Поскольку стояла хорошая погода, наш обер-фёнрих организовал с нами занятия по распознаванию силуэтов самолетов. Но с ясного неба внезапно пришла тревога, и батарея «Гебен» тотчас же поставила дымовую завесу. Мы в это время отдыхали, живописно расположившись на орудии, но тут от службы наблюдения пришло оповещение: цель обнаружена. Командный пункт отдал команду: «Индикаторный прицел в укрытие!» Но цели находились слишком далеко от нас и, что удивительно, также слишком низко. Такая ситуация была для нас внове, поскольку раньше, идя на Берлин или Штеттин, английские «Спитфайры», сопровождая волны бомбардировщиков, пролетали над нами на большой высоте. На этот раз их цель, похоже, находилась где-то поблизости. Самолеты врага двигались на запад, там находились Свинемюнде и Пенемюнде. Да, почему-то сразу решили мы, это скорее всего Пенемюнде, поскольку тамошний испытательный полигон явно уже давно обнаружен самолетами-разведчиками врага. Его местоположение невозможно было сохранить в тайне, потому что белые полосы после испытательных пусков подолгу висели в воздухе над Балтийским морем. Далеко в открытом море также стояли на якоре суда с наблюдателями. Совсем недавно они наблюдали за результатами наших учебных стрельб. Все береговые батареи на участке побережья от Узедома до Волина участвовали в этих стрельбах, пытаясь взять первенство. Никому так и не удалось попасть в цель, пока мы с восьмой батареи почти последним снарядом не раздолбали полотняный конус, буксируемый самолетом. Это был триумф! Капитан обнял командира батареи и выставил шнапс. Все получили благодарность, в том числе и мы, вспомогательный персонал, который тоже внес значительную долю в этот успех. После этого мы чувствовали себя героями…
