Анатолий Митяев - Книга будущих адмиралов
Английское правительство было в смятении. Над Англией нависла, пожалуй, самая страшная за всю историю угроза потерять богатейшую колонию. Соединённые силы Франции и России никто не смог бы остановить, даже если бы все остальные государства объединились для противодействия. Но мы знаем, что союза России и Франции не получилось. И через 11 лет Наполеон вторгся в нашу страну со страшной войной.
В ночь с 11 на 12 марта 1801 года в Михайловском замке в Петербурге Павел I был задушен заговорщиками-царедворцами. Когда это известие получил Наполеон, он в ярости воскликнул: «Они промахнулись по мне 3-го нивоза, но попали в меня в Петербурге!» Кого имел в виду Наполеон, говоря «они»? Англичан. Англичане были причастны к неудачному покушению на Наполеона 3-го нивоза, то есть 24 декабря 1800 года. Наполеон ехал в оперу на премьеру оратории Гайдна, когда поблизости от кареты взорвалась «адская машина». Конечно, среди непосредственных исполнителей обоих заговоров не было английских подданных, но как в Париже, так и в Петербурге англичане своё дело делали.
НАВАРИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ
Посмотрим ещё один пример вероломства англичан, на этот раз неудавшегося. Нам придётся отправиться на юго-запад Греции, в Наваринскую бухту. Там произошло сражение, после которого во всей Европе вошло в моду сукно «цвета наваринского дыма с пламенем».
Пароходофрегат «Владимир».
Не выдержав гнёта турецкого султана, восстала Греция. Дела повстанцев после первых успехов шли всё хуже и хуже. Турки, усиленные войсками и флотом Египта, залили страну кровью, разрушали города, сжигали сёла, вырубали виноградники и, как в прежние времена, увозили греков в неволю. Во всех европейских странах люди были потрясены зверствами турок, жалели греков и требовали от своих правительств помочь несчастному народу.
Решительнее всех откликнулось на требование общественности русское правительство. Конечно, дело было не только в сочувствии единоверному христианскому народу. Тут сказались и ещё не завершённая борьба с турками за Чёрное море, и желание утвердиться на Балканском полуострове. Но, специально оговоримся, было и бескорыстное желание русских людей помочь мужественным повстанцам, обречённым на гибель. Позже русские войска пойдут на помощь болгарам, будут жестокие бои с турками на Шипке, под Плевеном. Болгария после пяти веков турецкого гнёта обретёт самостоятельность, и для каждого болгарина с той поры до наших дней каждый русский станет любимым братом.
Русское правительство предложило Англии и Франции вмешаться в греко-турецкие дела, послать на помощь грекам союзную эскадру. Оно заявило, что в случае отказа единолично предпримет решительные действия. Франция согласилась. Франции нужно было закрепиться в Египте. Поскольку египетский паша помогал турецкому султану, представлялся удобный момент припугнуть пашу. Согласилась и Англия, хотя она никоим образом не хотела подрывать силу Турции: Турция, как мы знаем, была нужна ей для постоянной борьбы с Россией. Но английское правительство боялось уронить себя в глазах общественного мнения, ещё оно опасалось, что в случае победы повстанцев упустит из-под своего влияния Грецию, занимающую такое важное положение на морских сообщениях. Было у англичан и третье соображение, конкретное – приглядеть за русскими кораблями, как бы они чего не натворили с турками. Ведь союзники по согласованному решению должны были своим присутствием лишь попугать турок, заставить их пойти на некоторые уступки грекам.
Был 1827 год. Эскадра союзных кораблей пошла к Наваринской бухте, где стоял турецко-египетский флот: 3 линейных корабля, 23 фрегата, 42 корвета, 15 бригов, 8 брандеров – всего 91 корабль. Было у неприятеля ещё около 50 транспортных и торговых судов, большинство из которых имели по 10-20 пушек. С обеих сторон вход в бухту охраняли береговые батареи – в Наваринской крепости и на острове Сфактирия. Таким образом, союзникам угрожали 2300 орудий.
Соединённая эскадра состояла из 10 линейных кораблей, 9 фрегатов и 7 меньших судов, всего 26 кораблей с 1300 орудиями.
У русских на 4 линейных кораблях и 4 фрегатах 466 орудий; у англичан на 3 линейных кораблях, 3 фрегатах, 4 шлюпках и катере 472 орудия; у французов на 3 линейных кораблях, 2 фрегатах, бриге и шхуне 362 орудия.
Командование эскадрой было поручено старшему по званию английскому вице-адмиралу Кодрингтону. Французскими кораблями командовал контр-адмирал де Риньи. Русскими – контр-адмирал Логин Петрович Гейден. Его флаг был на линейном корабле «Азов», которым командовал капитан первого ранга Михаил Петрович Лазарев, отважный мореход, незадолго до этого вместе с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном открывший Антарктиду. Лазарев исполнял и должность флаг-капитана русской эскадры, по нашим понятиям был начальником штаба.
Лазарев М. П.
Турки, естественно, были обеспокоены действиями союзников. Их поразило, что Англия, всегдашняя помощница и защитница, вдруг выступает против них вместе с русскими. Однако английский посол успокоил султана, передав ему слова своего премьер-министра: «Существо этого соглашения, являющегося мирным вмешательством, подразумевает дружескую демонстрацию силы». Поэтому командующий турецко-египетским флотом и войском Ибрагим-паша даже не ответил на ультиматум трёх адмиралов, в котором содержалось требование прекратить военные действия против греков.
Гейден и Лазарев настояли, чтобы против турок были предприняты решительные действия. Англичанин и француз не могли не согласиться. Было решено ввести корабли в Наваринскую бухту и поставить их, как в бою, перед кораблями неприятеля, «дабы грозным присутствием там сил своих удержать кровопролитие мусульман…».
В приказе Кодрингтона о порядке входа эскадры в бухту и постановке там кораблей были такие строки: «Ни из одной пушки не должно быть выпалено с соединённого флота прежде сделанного на то сигнала. Разве только в таком случае, что откроют огонь с турецкого флота, в таком случае те из турецких судов должны быть истреблены немедленно». Как видишь, приказ англичанина бережёт турок. А энергичные слова «должны быть истреблены немедленно»? Они написаны по необходимости, они вроде ширмы, за которой англичане скрывают свои истинные намерения. В конце концов не так важно, если какой-либо турецкий корабль, не выдержав искушения, вдруг откроет огонь и получит ответную порцию ядер. Важно, чтобы турецко-египетский флот остался цел. Не случайно Кодрингтон приказал французским кораблям встать в бухте против египетских кораблей, на которых служили французские офицеры: соотечественники не будут стрелять друг в друга, скорее договорятся о мирном решении дела.
Но вышло всё не как задумывали англичане. Произошло сражение. Один из его участников, лейтенант Павел Степанович Нахимов, будущий знаменитый адмирал, так писал о нём своему другу: «Кровопролитнее и губительнее этого сражения едва ли когда флот имел. Сами англичане признают, что ни при Абукире, ни при Трафальгаре[3] ничего подобного не видали».
Наваринское сражение. 8 октября 1827 года.
Теперь посмотрим схему Наваринского сражения. Обрати внимание на вход в бухту, он очень узок – меньше мили. Батареи с острова Сфактирия и из крепости надёжно держат его под обстрелом. Эти же орудия прикрывают фланги своих кораблей, то есть могут вести огонь и в глубину бухты. Турецко-египетский флот стоит в виде подковы: впереди линейные корабли и фрегаты, за ними две линии корветов и бригов, у самого берега – транспортные суда. Брандеры расположены на флангах. Ибрагим-паша имел, кажется, все основания пренебречь ультиматумом – и не столько из-за дружественного отношения англичан, но из-за неприступности своей позиции. Не только ему, но и на союзной эскадре «вход в Наварин казался многим даже сумасбродством» (П. Нахимов).
И всё же союзная эскадра двумя кильватерными колоннами – в правой наветренной англичане и французы, в левой подветренной русские – двинулась в бухту. Это было 8 октября в 11 часов. Русские корабли во главе с 74-пушечным «Азовом» уже подходили к узкому проходу, как Кодрингтон приказал Гейдену лечь в дрейф и пропустить французов, которые отстали от своей колонны. Момент был настолько ответственный, что русский адмирал не стал оспаривать приказ, его корабли тут же уменьшили ход. Иначе могла получиться пробка, свалка союзных кораблей, и они стали бы прекрасной мишенью для береговых батарей. Англичане во главе с линейным кораблём «Эйша», а следом французы, ведомые фрегатом «Сирен», вошли в бухту и стали занимать места против неприятельских судов. Ни одного выстрела с турецкой стороны не было. Не стреляли и союзники. Но как только в бухту начали входить русские корабли, на них посыпались снаряды береговых батарей. В историческом журнале русской эскадры об этом моменте сказано: «Трудно угадать, почему адмирал Кодрингтон… не дождавшись левой колонны, пошёл в порт с одной только правою, тогда когда бы ему надлежало вступить туда с обеими. Английский адмирал, сего не соблюдавший, подверг российскую эскадру всему огню неприятельской канонады и поставил предводителя оной в великое затруднение тем, что он во мраке густого дыма, под сильным перекрёстным огнём неприятеля должен был вводить и устраивать оную». Русские моряки тогда ещё не знали, что Кодрингтон просто отдавал их на расстрел туркам, на уничтожение, хотя, как видно из записи в журнале, догадывались о злом умысле.
