Сергей Кольцов - Тихая разведка
Часовые дремали, укрывшись от дождя в своих импровизированных убежищах.
Черемушкин подполз к «тигру» и нырнул под него. За ним сразу последовали Телочкин, Румянцев, Коврова и Ласточкин. Но, видимо, маневр оказался не совсем осторожным. Разведчики услышали шаги. Из-за второго ряда расположенных в шахматном порядке танков выплыла закутанная с головой в плащ-накидку человеческая фигура. Часовой подошел ближе. Остановился у соседней машины; потоптался на месте и тихо, словно боясь быть услышанным, что-то у, кого-то спросил.
В просвете между опорными катками «тигра» было видно, как фашист, по-гусиному вытянув голову, отбросил капюшон плащ-накидки на плечи. Затем он опустился на корточки и, наверное, хотел заглянуть под днище соседнего танка, но передумал. Приподнявшись, часовой щелкнул винтовочным затвором. Так прошло несколько томительных секунд. Часовой внезапно выпрямился, шагнул вперед и оказался у танка, под которым лежали разведчики. Немецкий солдат облокотился о стальной кожух, прикрывающий траки гусеницы, и затих.
Подул свежий порывистый ветер, обрывая тянущиеся к земле тонкие нити дождя. Где-то совсем рядом спросонок застучал дятел, залилась иволга. Издалека донесся тоскующий крик выпи. Приближался рассвет…
Неподвижная, как глыба серого гранита, зашевелилась фигура часового. Он чуть пригнулся, прислушался к блуждающим лесным шорохам и ушел в сторону.
Лейтенант облегченно вздохнул.
— Приготовиться, — прошелестел его обжигающий шепот. — Внимание! Будем двигаться вперед мимо палаток… По всем признакам, в них никого нет…
Часовой вдруг круто развернулся и вновь, словно что-то услышав, стал торопливо приближаться.
— Отставить, — скомандовал Черемушкин и в тот же миг заметил, как навстречу часовому с левой стороны вспыхнуло несколько красных и зеленых точек. Донесся громкий говор.
Часовой прошел мимо танка. Лейтенанта обдало брызгами грязи. В руке немца загорелся голубым светом карманный электрический фонарик. Ответно замигали красные и зеленые огоньки. Солдат-часовой поспешно зашагал навстречу зовущим сигналам.
— Что нового, Ганс? — спросил один из подошедших.!
— Я слышал какие-то шорохи.
— Где?
— Где-то здесь! В этом месте!
Через мгновение яркий сноп электрического света, пронизывая мутную занавесь тумана, зашарил по соседним машинам, ударил в рядом стоящий танк. Луч пробежал жидковатой серебряной дорожкой по гусеницам, заметался на броне, сорвался, падая на землю, и погас, но затем вспыхнул вновь и коснулся танка, под которым лежали разведчики. Траки и опорные катки гусениц осветились, фосфоресцируя радужными огоньками. На лица разведчиков легла клетчатая, свинцовая тень. С треском разрывая упругий, как намокшая парусина, воздух, вверх взвилась белая осветительная ракета. Вторая, зеленая, прошла под некоторым углом к первой и разорвалась в воздухе кустистыми, разноцветными тающими искрами. Сзади и спереди, сумбурно обозначая восточную и западную оконечности урочища «Белых сов», появились ответные серии сигнальных ракет.
Поляна огласилась громкими, тревожными голосами солдат. Между танками и самоходными установками заметались тени. Вспыхивали и гасли, блуждая мутными, расплывчатыми пятнами по земле, огни фонарей. Шлепанье ног, лязг оружия, озлобленные возгласы… Возникшая суматоха напоминала сцену ночного пожара, а разведчики, скованные в своих действиях, казались ее случайными свидетелями.
Быстро стали выстраиваться подразделения. Ослепительно, как гигантский клинок меча, пропорол воздух луч прожектора, но, завязнув в дымчатой кисее тумана, погас.
— По моей команде все сразу покидаем укрытие и прорываемся к западной границе урочища, — сказал вполголоса Черемушкин. — И запомните: сержант Коврова должна вырваться из этого мешка первой…
Подав знак следовать за собой, он было уже вылез из-под «тигра», но его остановил горячий шепот сержанта Телочкина:
— Товарищ лейтенант! Захватить бы один их фашистских танков, превратить в подвижную крепость. Так или иначе… Погибать — так с музыкой, командир…
Черемушкин хорошо понял безвыходность положения, и мальчишество Телочкина показалось ему не таким уж и бессмысленным. Он стал взвешивать «за» и «против»… Что будет — сказать трудно. Но не воспользоваться… Это уже кое-что… Только бы развязать этот мокрый мешок, уйти из ловушки, обеспечить хотя бы временную безопасность разведгруппы. Гитлеровцы неизбежно будут преследовать их по пятам, настойчиво и терпеливо, как слегка раненную охотником дичь. Фашистский танк — временная и не совсем надежная защита. Суметь бы выйти на дорогу. Сержант Телочкин — бывший танкист, встретит огнем фашистов… Кстати, у соседнего Т-4 открыты передний и верхний люки. Машина по закону должна быть в полной боевой готовности. Горючее… Боеприпасы. Экипаж танка — налицо. Ударить по врагу, воспользоваться его паникой, суматохой… и попробовать ускользнуть. Славно было бы оставить гитлеровцев с носом…
Черемушкин представил, какое впечатление на противника мог произвести внезапно рванувшийся вперед тяжелый танк: огонь его пушки, пулемета, ревущие моторы…
— Дорогой ты мой! Почему же не воспользоваться твоим предложением.
— Я задержу фашистов. Прикрою ваш отход, пока не расстреляю все снаряды, — продолжал Телочкин.
— Хорошо, — сказал Черемушкин и крепко пожал руку Телочкину. Сухое подвижное тело сержанта кошачьими движениями приблизилось к танку и привычным, рассчитанным толчком перемахнуло в черноту переднего люка. Сливаясь с землей, ушли и скрылись в танке Румянцев с Ковровой, потом Ласточкин. Прижимаясь к гусеницам танка, они исчезли один за другим. Башня танка вздрогнула, чуть сдвинулась с места и замерла.
Лейтенант в свою очередь двинулся вперед, но остановился: фашисты почти вплотную подошли к его укрытию. Несколько человек остановились у танка. Один из них в блестящей от дождя каске заглянул под днище бронированной машины. Лейтенант коснулся спускового крючка…
Вдруг произошло что-то непонятное. Послышался нарастающий гул авиационных моторов. Внезапно он превратился в мощную симфонию звуков, от которых будто застонал, завибрировал корпус бронированной машины и мелкая, неуемная дрожь охватила землю. Движение по поляне моментально прекратилось. Погасли огни, наступила тишина. Только доносился легкий, как шелест листьев перед грозой, говор, да слышалось хрипловатое дыхание стоящих рядом с Черемушкиным гитлеровцев. Чьи это были самолеты, он не знал, но то, что они летели с востока и в такое раннее время, давало ощущение какой-то неосознанной надежды, словно бы этот накатывающийся шумовой вал нес ему избавление.
Раздался пронзительный, бьющий в уши рев воздушной сирены. Он ударил по немецким солдатам, собравшимся на лесной полянке, смял их действия, отсекая дальнейшее стремление продолжать поиск. Десятки людей, словно разбросанные ураганным ветром, сталкиваясь друг с другом, метнулись прочь. Пространство между машинами враз опустело.
— Самолеты! Русские самолеты! В укрытие! — раздались команды.
Справа от Черемушкина стала долбить небо тяжелая зенитная установка, разрывы снарядов темно-красными маслянистыми мячиками стали покрывать небо. Захлебываясь, затараторила еще одна батарея. Плотный заградительный огонь сопровождал невидимые в воздухе самолеты. Потом, видно, опасаясь выдать свои координаты, зенитки разом умолкли. А самолеты словно бы захотели вновь вызвать на себя огонь с земли. Тонкий, надсадно-протяжный, завывающий свист падающей авиабомбы заставил зашевелиться, затрепетать темноту огненными всполохами. Багровое пламя высоко взметнулось над лесом. Оно будто сжалось в огромный кулак и наотмашь ударило по буро-черной завесе предутренней темноты, заплескалось длинными языками. Раздался оглушительный взрыв. В серое непроницаемое покрывало неба впились тысячи коротких огненных стрелок.
Лейтенант быстро осмотрелся. Был такой момент, когда каждый был занят самим собой, мало обращая внимание на то, что делалось вокруг. С поразительной быстротой, как муравьи, предчувствующие ливень, фигуры немецких солдат замелькали в тумане, ища укрытия. Они лезли под танки, спрыгивали в заранее подготовленные щели. Огрызаясь моторами, несколько тяжелых, медлительных, похожих на больших черепах танков сдвинулись со стоянки и пошли вдоль поляны, лавируя между крупными деревьями, ломая и калеча стволики хрупкого подлеска.
Над головой стыл гул авиационных моторов. Скрытые туманом и сумерками наступающего утра и лишь слышимые, подобно гигантскому птичьему клину, скользили в в вышине самолеты.
Лейтенант Черемушкин быстро пересек опасный коридор, разделявший его с товарищами.
Почти ничего нельзя было понять в произошедшем ни одной, ни другой стороне. И только соединение многих сведений советского и германского штабов, документов и свидетельских показаний прямых или невольных участников случившегося за линией фронта могло вырисовать и объяснить картину неожиданных событий на карте боевых действий.
