Мануил Семенов - Удалой человек
Утром полковник ходил с лыжниками по лесу, полянки приметил, тропки. Можно ударить по немцам из леса, близко он подступает к Каменке, где враг засел. Выйдешь из леса, и до крайних домов метров триста будет. Тут и окопы немецкие. Красным карандашом обвел полковник на карте деревню, стрелками обозначил пути подхода к ней. Где лес гуще, можно так подобраться, что и не заметят немцы. Но не тут ли у них как раз установлены пулеметы?
Полковник посмотрел на часы и сказал связному:
— Узнайте, вернулся ли сержант Кушев. Если он уже здесь, скажите, чтобы явился ко мне.
И снова полковник склонился над картой, снова начал прикладывать линейку, подсчитывать.
Вскоре в землянку вошел рослый боец в валенках и полушубке.
— Сержант Кушев явился по вашему приказанию, — доложил он командиру.
Полковник оторвался от карты.
— Садись, Кушев, поговорим. Понимаешь, нужно точно выяснить, где у немцев расположены пулеметы. Поручаю это дело тебе. Разведку придется вести из леса. Но это очень трудно: фашисты засели почти у самой опушки. Сколько думаешь взять людей с собой?
— Да надо бы на карту посмотреть, товарищ полковник, — сказал Кушев.
— Пожалуйста.
Кушев придвинулся к карте, и они вполголоса заговорили о предстоящей разведке.
— Ну что, решил, Кушев? — спросил после минутного молчания полковник.
— Решил, товарищ полковник. В разведку думаю пойти один.
Полковник удивился. Что опять придумал этот неугомонный разведчик, как он один справится с такой задачей? Но полковник понял, что Кушева не переубедишь.
— Действуй, как знаешь, — сказал он, — тебе виднее. — И добавил тоном приказа: — Завтра в четыре ноль-ноль доложите о выполнении задания.
* * *Холодно, неуютно немцам на русской земле! Летом и тепло было и пищи вдоволь, а теперь кругом снег и снег, ветер студеный до костей пронизывает. Третью неделю уже полк отступает. Каждый день фашисты насчитывают десятки убитых и раненых. Ни днем, ни ночью нет от русских покоя. Совсем пали духом немецкие солдаты.
Вот теперь остановились в Каменке, но надолго ли? Майор Шнитке отдал приказ: ни шагу назад! Но разве не было таких приказов и раньше? На околице деревни в сараях, в овинах установлены пулеметы, круглые сутки дежурят около них солдаты. Но кто может знать, когда нападут русские и с какой стороны нанесут они удар!
Одежда у немецких солдат плохенькая — сапоги дырявые, шинельки из тонкого сукна; замерзают они. Постоит немец на посту десять минут и бежит в избу греться. На смену ему другой идет. Так и маются всю ночь.
И офицеры не спят, нервничают, ночного нападения боятся.
В эту ночь у телефона дежурил лейтенант Шварц. Он мысленно молил бога, чтобы во время его дежурства не стряслось какой беды. Но лейтенант за свою жизнь уже не раз убеждался в том, что боги к нему немилостивы. Вот опять только подумал о беде, а она тут как тут: с дальнего поста закричали по телефону:
— Руссен! Руссен!
Лейтенант доложил об этом Шнитке. Последовал категорический приказ:
— Сдержать наступающих пулеметным огнем, не подпускать на близкое расстояние!
Заговорили пулеметы. Ливень пуль взметал рыхлый снег, как бритвой срезал хвою с деревьев. Но где же русские?
Лежит Кушев на опушке. Снежный ровик выкопал, установил в нем ручной пулемет и лежит. Чокают пули, глубоко впиваются в стволы деревьев, щелкают по веткам, а сержант спокоен. То справа, то слева вспыхивают немецкие ракеты. Тени елей скачут и пляшут на розовом снегу. Пальба не умолкает ни на минуту. А сержант спокоен — лежит и не стреляет. Странный человек!
Лишь изредка он дергал за какую-то веревочку, и тогда раздавалась короткая очередь автомата. Еще яростнее стреляли в ответ немцы. А Кушеву только это и нужно было. При ослепительно ярком свете ракет ему хорошо было видно, откуда палят немцы. Вон бревенчатый сарай, там у немцев два пулемета. Пламя выстрелов видно в окошке покосившейся бани — и тут стоит немецкий пулемет. Стреляют с чердака каменного дома, из-за сруба колодца. Все высмотрел, все запомнил Кушев. И о веревочке не забывал: нет-нет да и дернет за нее.
А веревочка эта не простая. Протянута она была по снегу, потом взбиралась на дерево; крепко-накрепко к дереву привязал Кушев автомат. Бечевка прямо к спусковому крючку прикреплена. Дернет Кушев за бечевку — и автомат стреляет. Немцы думают, что русские в наступление пошли, а это дерево стреляет. Строчат немцы по тому месту, откуда стрельба доносится, а Кушеву никакого вреда — он в стороне лежит. Вот ведь что придумал хитрый разведчик!
Перестали немцы из пулеметов палить, патронов, видно, стало жалко, в «контратаку» пошли. Двенадцать немцев барахтались в снегу, лезли прямо к ели, на которой кушевский автомат висел, а Кушев их подзадоривал — за веревочку дергал. Немцы поднялись во весь рост, бегом пустились.
Умолк автомат, кончились в диске патроны. Тут уж Кушев решил по-настоящему, сам встретить немцев. Прицелился да как хлестнул по фашистам свинцовой очередью! Попадали немцы. Стонут раненые, кричат. А Кушев по ним еще и еще. Всех покосил. Видит, что работа его закончена, взвалил пулемет на плечи и в тыл к своим стал отползать.
* * *Тускло светила керосиновая коптилка. Не в силах была она рассеять скопившейся в углах темноты. У стола сидели полковник и Кушев. Перед ними карта. Красным карандашом отмечал Кушев на карте места, в которых он пулеметы немецкие заметил.
— Молодец сержант, — похвалил полковник Кушева, — задание выполнил на «отлично», — и, обратясь к связному, сказал: — Вызвать ко мне командиров.
* * *Рано утром завязался бой. Немцы оборонялись упорно. Но верх взяли советские бойцы. Сведения, которые принес Кушев, им очень помогли. Они уничтожили сначала пулеметчиков, а потом стали выбивать пехотинцев. Не выдержали немцы атаки, побежали. Много их убитых и раненых осталось в Каменке.
Когда кончился бой, пошел Кушев свой автомат разыскивать. И нашел. Висит он на ели цел-целехонек, только инеем покрылся. Этот автомат и сейчас служит сержанту Кушеву верой и правдой.
КУШЕВ ВЕСЕЛИТ
На фронте затишье. По ночам нет-нет да завоют минометы, заухают пушки, затарахтят пулеметы, и тогда завозятся люди, забегают. А потом опять все смолкает.
До утра лес освещается ракетами, на снегу хоть газету читай. Но ракета не снаряд, ракета пошипит и погаснет, от нее вреда никакого. Если хочешь подобраться к блиндажам немецким, тебе и свет ракет не помешает — закутайся в белый халат да поглубже в снег зарывайся, можешь не беспокоиться, не заметят немцы. И проходит ночь без событий и происшествий особых. А днем совсем тихо. Сидят бойцы в блиндажах, чистят оружие, обмундирование чинят, переговариваются. Но когда живешь с другом в землянке долгие дни и недели, разве не переговоришь с ним обо всем: и о доме, и о немцах, и о войне? И вот заскучали бойцы, живого дела ждали...
Кушев человек тихий, нетребовательный, а и то загрустил. Может быть, он не стал бы скучать, потому что каждый день на работе интересной — в разведку ходит, но вот из-за друзей своих, бойцов, ему и самому стало скучно. Придет в землянку, посмотрит на их унылые лица и скорее прочь уходит.
Редко кто видел, чтобы Кушев смеялся, не такой он, все больше молчит, думает. Наверное, это привычкой стало у него от разведки, ведь там много не наговоришь. Но зато веселых людей сержант любил: как услышит где смех, подойдет сбоку и слушает. Если и улыбнется, то так робко, что никто не заметит. А теперь вот давно не слышно веселой шутки, скучают в блиндажах...
Рано утром Кушев подошел к землянке, где штаб помещается, и спросил у связного:
— Можно мне к полковнику?
Связной посмотрел на Кушева неодобрительно: и чего, мол, такую рань поднялся, — потер порозовевшее от мороза ухо и сказал нехотя:
— Погоди, узнаю.
Скоро дверь землянки распахнулась, и невидимый в клубах пара связной проворчал:
— Иди, что ли.
Полковник сидел за бумагами и поздоровался с Кушевым довольно рассеянно.
— Посиди, разведчик, я тут занят немного.
Потом, не отрываясь от бумаг, спросил:
— Ну, что у тебя?
Кушев встал, ремень поправил.
— Да вот, как сказать, скучают бойцы немного...
Полковник, углубленный в свои занятия, машинально повторил:
— Да, да, скучают, это верно.
Потом повернулся к Кушеву:
— Скучают, говоришь, мил человек? Да что ты ко мне с этим, иди, пожалуйста, к комиссару, он, кажется, патефоны получил.
— Дело, как сказать, такое, — несмело возразил Кушев, — что вам доложить надо...
Полковник отложил бумаги в сторону и сказал нетерпеливо:
— Ну, докладывай скорее, короче и, пожалуйста, без своих «как сказать», у меня дела сейчас по горло.
