Константин Рогов - Годы
Старшим группы назначили полковника Глобина, бывшего преподавателя кафедры тыла одной из академий. В группы, кроме меня, вошли ещё два командира. Майор из запаса Потапенко, бывший инженер Днепропетровского трубопрокатного завода, и капитан Меняйло, бывший агроном.
Майор Потапенко, капитан Меняйло и я быстро нашли общий язык. Потапенко, небольшого роста и с землистым цветом лица, был тёртым калачом, много рассказывал о разных интересных разностях. Меняйло любил петь украинские песни, чаще всего пел «Думы, мои думы» Т. Г. Шевченко.
Полковник Глобин, хотя и не чуждался своих спутников, но был не нашего поля ягодой и по своему возрасту, и по своему положению, и по кругу интересов. Общего разговора у нас с ним не получалось.
А ещё в нами в Сватово ехал подполковник… Его фамилия… Сейчас не помню. Почему-то его фамилию я забываю именно тогда, когда она мне необходима.
1.4
Сватово. Порученец при маршале Тимошенко
Сватово — небольшой и тихий украинский городок. В нём было обилие снега, но люди на улицах почти не встречались. В центре Сватово, у самой базарной площади, в середине которой раскинулись приземистые, дореволюционной постройки, купеческие лабазы, в двухэтажной школе помещалась группа управления при Главнокомандующем Юго-Западного Направления. По утрам, почти каждый день, можно было видеть маршала Тимошенко и Члена Военного Совета Н. С. Хрущёва, гуляющими у школы перед тем как засесть за работу. Иногда к ним присоединялся начальник оперативного управления генерал-майор Баграмян М. Х.
18 января 1942 года войска смежных флангов Юго-Западного и Юго-Восточного фронтов, под руководством маршала Тимошенко перешла в наступление с целью нанести удар в направлении Павлограда и выйти к Днепру.
Маршал Тимошенко, как об этом поведал пока безработным порученцам, авиационный командир из группы управления, несколько раз в день справлялся о данных авиационной разведки. Его интересовал важнейший вопрос о том, не заметили ли авиаразведчики колонны противника, двигающиеся с фронта в сторону Днепра? Главнокомандующий ждал общего отхода противника за Днепр, но так и не дождался. Действия наших войск сковывались упорно сопротивляющимися немцами, и борьба приобрела затяжной характер. Так что первоначальный успех не получил своего развития и в дальнейшем наши войска имели лишь частичные успехи.
Откровенно говоря, мы не представляли себе своё положение в Сватово. Хотя я и слышал от работников управления кадров, что всех нас направят в распоряжение Главнокомандующего для выполнения его поручений, но поручений мы так и не дождались. Весьма возможно потому, что планируемые задачи войсками не были выполнены, и порученцам нечего было поручать.
После полумесячного безделья, мы были вызваны в штаб к Маршалу. Спросив меня, кем и где я работал до госпиталя, он сказал:
— Такому молодому здесь делать нечего, пойдёте воевать!
— Разве я сюда напрашивался? — удивился я, про себя, конечно.
Полковник Глобин получил назначение на должность начальника штаба тыла одной из армий и уехал. Меня, майора Потапенко и капитана Меняйло направили в штаб 57 армии. Как нас информировали, штаб 57-й армии собирался передислоцироваться в Барвенково. Однако отдел кадров армии пока ещё находился под Святогорском.
— Под Святогорском? — обрадовался я. — Знакомые места!
Справка
Барвенковско-Лозовская операция (18–31 января 1942)
Барвенковско-Лозовская операция (18–31 января 1942) — наступательная операция вооружённых сил СССР против войск Германии в ходе Великой Отечественной войны.
Подготовка к Барвенково-Лозовской операции началась с первых дней 1942. Операцию предполагалось проводить силами Юго-Западного и Южного фронтов. В районе Балаклея, Лозовая и Барвенково оборона противника носила не сплошной характер, а была организована в виде ряда опорных пунктов, приспособленных к ведению круговой обороны. План операции заключался в том, чтобы совместным ударом двух фронтов прорвать оборону между Балаклеей и Артёмовском, выйти в тыл донбасско-таганрогской группировки противника, оттеснить её к побережью Азовского моря и уничтожить.
Юго-Западный фронт (командующий — Ф. Я. Костенко). В него входили 6-я (А. М. Городнянский), 38-я (Д. И. Рябышев) армии и 6-й кавалерийский (А. Ф. Бычковский) корпус.
Южный фронт (командующий — Р. Я. Малиновский). В него входили 57-я (К. П. Подлас), 37-я (А. И. Лопатин), 12-я (К. А. Коротеев) и 9-я (Ф. М. Харитонов) армии, 1-й (Ф. А. Пархоменко) и 5-й (А. А. Гречко, будущий министр обороны СССР) кавалерийские корпуса.
Операция началась 18 января 1942. Две недели продолжались ожесточённые бои, в результате которых советским войскам удалось прорвать немецкую оборону на фронте протяжённостью 100 км, продвинуться в западном и юго-западном направлениях на 90—100 км и захватить плацдарм на правом берегу Северного Донца.
Главную задачу — окружить и уничтожить крупную немецкую группировку — советским войскам полностью завершить не удалось. В условиях общего превосходства сил противника советские войска действовали недостаточно решительно, не приняли своевременно мер по расширению прорыва на его флангах. Это позволило немцам подтянуть подкрепления.
Тем не менее, благодаря этой операции немецкое командование не могло перебросить отсюда войска к Москве, где советские войска успешно перешли в контрнаступление.
Глава 2
Служба в штабе 57-й армии
2.1
Дорога в штаб 57-й армии
Утром, последний раз позавтракав в столовой управления Юго-Западного направления, и попрощавшись с единственным своим штабным знакомым, подполковником авиации, двинулись в дорогу. Начало дороги было в проезжем состоянии и мы лишь пару раз подтолкнули автомобиль через небольшие сугробы. Но когда длинный затяжной подъём закончился и начался спуск, такой же пологий и длинный, пошли сплошные сугробы. Пришлось вернуться.
Наша группа решило в Сватово не задерживаться, а идти на станцию железной дороги и оттуда попытаться уехать с попутным поездом. Движения по железной дороге почти не было, но нам повезло. Ночью к Святогорску подавалось несколько вагонов с боеприпасами.
Ехали долго, днём вообще стояли, потому что Купянск сильно и часто бомбили. Только на следующую ночь остановились на конечном пункте, у платформы Ерёмовка, неподалёку от Святогорска.
Почти полдня потратили на то, чтобы узнать как и куда двигаться дальше. Представитель штаба 57-й армии, почти случайно встреченный нами, показал на хорошо протоптанную в снегу пешеходную дорожку и сказал:
— Идите по тропе и никуда не сворачивайте с неё. Можете, иначе, оказаться на минном поле. Переберётесь через Донец, и попадёте вон в то село (Богородичное?). От села пойдёт хорошо накатанная дорога до самого Барвенково. Это недалеко, километров сорок.
Проходя по территории бывшего летнего военного лагеря, как раз напротив Святогорского монастыря, я вспоминал, как мы, слушатели академии, в 1940-м году были здесь на учениях с боевой стрельбой Харьковского военного округа, купались в Донце, слушали анекдоты капитана кавалериста Павлова. Вспоминал, как я встретился с бывшим начальником штаба 350-й Иркутской дивизии, который проводил учения в моём батальоне в городе Бикине. Во время встречи полковник Лавров (в Бикине — комбриг) занимал должность начальника оперативного отдела округа и, как хозяин, пригласил меня пообедать в генеральской столовой. Слушатели академии в это время в нескончаемой очереди к буфету с бутербродами и кефиром.
По дороге в Барвенково мы прошли богатую практику по беганию от бомб, сбрасываемых непрерывно висевшими над дорогой немецкими бомбардировщиками. По дороге шли разрозненные группы бойцов и повозок, догонявших свои части. Теперь мне известно, что немцы «привязались» к этой дороге потому, что думали, что они бомбят подходящие резервы наших войск.
В Барвенково я расстался с майором Потапенко, направленным на должность снабженца в дивизию, и капитаном Меняйло, уехавшим принимать батальон. Я же был оставлен в штабе армии при оперативном отделе.
Начальника оперативного отдела армии полковника Сидорова я знал по довоенной службе в 35-й Иркутской стрелковой дивизии в Бикине, Хабаровского края, где Сидоров был начальников оперотдела штаба дивизии. Знал я Сидорова, конечно, поверхностно, не позволяла субординация. Даже его начальника комбрига Ляпунова я лучше, наверное потому, что комбриг был человеком общительным. Сидоров тоже знал меня, но так, что мог только сказать: «Да-да! Припоминаю!»
Полковник Сидоров знал своё дело, как и каждый окончивший академию, был добросовестным работником. Но… но… умеют же некоторые люди поставить себя на определённую высоту, в соответствии с занимаемой должностью. Поставить, и держать себя на определённой дистанции от подчинённых! И, вообще, нижестоящих… В том числе и от непосредственных помощников. Они и разговаривают с подчинёнными только официальным языком и только на служебные темы. Таким был и полковник Сидоров.
