Владимир Быков - Под Баграмом
В связи с этим взрывом и случившимся примерно в то же время похищением советского специалиста — геолога Ахрамюка много говорилось о вездесущих «бандитах» и их агентах, постоянно напоминалось нам о соблюдении правил безопасности советских людей в Кабуле. Запрещалось ездить общественным транспортом, ходить по одному на базар и в магазины, отлучаться с места проживания в вечернее и ночное время. Все мы получили и носили с собой пистолеты.
Первый месяц в Кабуле мы вникали в обстановку в стране, мероприятия афганских властей и работу советнического аппарата, участвовали в совещании по этим вопросам, проводившемся в нашем посольстве, выполняли разовые поручения руководства представительства.
Так, я вместе с одним из коллег составляли карту Афганистана с отражением на ней, по имевшимся докладам с мест, уездов (улусвали) и отдельных волостей (алакадари), не входящих в уезды, контролируемых правительством и мятежниками. Получалось, что в целом по стране из 186 улусвали власть полностью контролировала лишь 23 и частично (уездные центры) — 100. Из сотни алакадари полностью контролировались лишь 8 и частично (центры) — 38.
Помню ещё одно поручение — мы расследовали обстоятельства пленения мятежниками около двух десятков солдат царандоя одного из районных отделов кабульской милиции. Это происшествие в столице без каких-либо комментариев говорит об обстановке.
Ещё несколько впечатлений первых недель
Торговля. На моей памяти у нас дома хорошие вещи всегда были в дефиците, и купить приличную одежду, обувь, бытовую технику, тем более импортную, для большинства было недоступно. В Кабуле же нас поразило множество магазинов и небольших лавок (дуканов), изобилие в них всяческих товаров, произведённых в разных странах Азии, Европы, Америки. Нас это удивляло не только в сравнении с тем, что есть на Родине, но и тем, что это изобилие — в бедной, отсталой средневековой стране, где, как обычное явление, можно наблюдать детей и стариков, копающихся в мусоре, добывая остатки пищи, просящих милостыню. Кстати, делают они это очень тонко и изобретательно. На улице к тебе подбегает малыш лет четырёх-пяти и на хорошем русском языке просит «Инженер, молодой и красивый, дай афганьку». Если ты одет не в штатское, а в униформу, то просьба и комплимент те же, только уже с обращением «Командой». Вынимаешь горсть мелочи, отдаёшь просителю, и тут же из-за кустов к тебе подбегает целая толпа малышей и все просят «Дай мне, дай мне», лезут в карманы. На базаре дети лет 7–10 буквально вырывают сумку с купленными продуктами, чтобы поднести её и заработать несколько афганей (афгани — местная денежная единица).
Некоторое время спустя мы разобрались, что магазинное изобилие в Кабуле далеко не для всех, его услугами пользуется, пожалуй, меньшая часть населения. Большая часть не имеет средств для этого.
* * *Спустя месяц после прибытия я был командирован в город Газни, по соседству с которым находилась провинция Пактика — предполагаемое место моей службы. Она полностью контролировалась мятежниками, правительственных сил там практически не было, как и советнического аппарата. Обстановка в провинции Газни, как и в её центре, была непростая. Мятежники контролировали значительную часть территории. Войсковые операции против них проходили тяжело, результатов давали мало. В провинциальном центре и его окрестностях партизаны начинали действовать — обстреливать отдельные объекты, машины на дорогах уже часов в 14–15, а ночью нападали на посты и подразделения милиции, армии, на дома активистов правящей НДПА (Народно-демократическая партия Афганистана).
В разведывательной информации, сводках, разговорах часто упоминался Саид Джагран (в переводе «Святой майор»), руководитель компактно проживавших хозарейских племён, формирования которого строились строго по армейской структуре, имели военную форму. Рассказывали, что Саид Джагран учился в СССР в военном училище или академии, вместе с советским командиром, которому пришлось командовать полком в боевых действиях против Саида Джаграна.
По сравнению с Кабулом поражал даже вид занимаемых советниками комнат: подоконники до уровня роста человека заложены мешками с песком, в одной из комнат на мешках установлен ручной пулемёт. На ночь клали свои автоматы под кровати в полной готовности к стрельбе. По рассказу работавших здесь коллег, 30 сентября мятежники произвели массированный обстрел губернаторского дома, где размещались советники. При этом от разрыва снаряда получил тяжелейшие раны и погиб военный советник полковник Кузнецов.
Советнический аппарат в Газни был в значительной части белорусским. Партийным советником был Любченко Анатолий Тихонович из Могилёва, военным советником афганской дивизии — полковник Магер Евгений Васильевич из Орши, руководителем советнической группы МВД — полковник милиции Объедков Виктор Алексеевич из Бреста.
Я непритязательный к бытовым условиям человек, не в тягость мне приготовление пищи, но в Газни это было очень тяжёлым делом. Через каждые четыре дня надо было дежурить по кухне — готовить еду для шести человек. Окна в коридорах губернаторского дома повыбиты, везде гуляет ветер, а в тёмной комнатёнке на полу стоят поварские орудия: кастрюли, миски, два примуса, бачок для воды (воду периодически привозила пожарная машина). Корячась на полу, надо было приготовить завтрак (обычно каша, чай), накормить людей, затем нагреть воды, помыть посуду. Пока это сделаешь — надо варить обед. А это уже и суп, и что-либо второе, и третье. Пока с этим управишься — пора ужинать. А люди нервные, злые от войны и всяческого дискомфорта. Тут и профессиональный повар вряд ли мог бы всем угодить.
Съездили мы как-то в советский полк помыться в бане. Правда, пока возвращались по дороге, покрытой на 20–30 сантиметров слоем мельчайшей пыли, изрядно запылились. Решили делать свою баню. Спустя пару недель с помощью царандоя нашли специалиста, который сварил обогревательный агрегат, и в одной из комнат устроили баню. Упомянутому мастеру не простили даже такое невинное сотрудничество с «шурави» (советскими) — его и сына мятежники вскоре арестовали и увели. Их судьба осталась нам неизвестной.
Новый 1982 год встречали за столом с пловом, приготовленным переводчиками — сотрудниками милиции из Таджикистана. Пригласили губернатора и первого секретаря провинциального комитета НДПА. Праздник был омрачён тем, что накануне попала в засаду мятежников группа солдат и активистов одного из пригородных районов. Были подбиты из гранатомётов два танка, погибло 11 человек, в том числе начальник районной милиции и секретарь райкома НДПА. Один из наших гостей весь праздничный вечер горько рыдал, вспоминая погибших товарищей, и его никак нельзя было успокоить.
Помню очень колоритных «защитников революции», вооружённых столетней давности винтовками, двое из них, кстати, воевали на стороне мятежников и лишь несколько месяцев назад перешли на сторону правительства.
Вертолёт, которым я возвращался в Кабул, несколько раз «приседал» в безлюдных местах — доставлял хлеб и письма небольшим гарнизонам советских постов. Поразил вид солдат, забиравших груз от вертолёта: невесёлые, запылённые, одетые в изношенную рваную одежду и обувь без каких-либо воинских знаков различия.
Чарикар — Баграм — Саланг
В феврале 1982 года я получил назначение руководителем советнической группы МВД СССР в провинции Парван, где проработал 20 месяцев. Провинция расположена севернее Кабула, её центр — город Чарикар стоит на автотрассе, ведущей от Советской границы до Кабула. Провинция известна многим советским военным крупнейшей в Афганистане авиабазой Баграм, высокогорным перевалом Саланг, а также Панджшерским ущельем — базой одного из видных полевых командиров мятежников Ахмад Шаха Масуда, ставшего после вывода советских войск министром обороны переходного правительства Афганистана. Позже он командовал противостоящими талибам силами Северного альянса и в сентябре 2001 года погиб от взрыва бомбы террористов-смертников, подосланных якобы Усамой бен Ладеном.
Важное стратегическое положение провинции, наличие сильного, хорошо организованного и активного партизанского движения обусловили присутствие здесь значительных советских сил: дислоцировался штаб и подразделения двух полков мотострелковой дивизии, отдельные парашютно-десантный и сапёрный полки, батальон охраны Баграмской авиабазы, авиационные части и обслуживающие их подразделения. Боевую школу здесь прошли многие из высшего состава армий стран СНГ, включая и руководителей министерств обороны. Афганские вооружённые силы, кроме частей ВВС и ПВО, были представлены пехотным полком, дислоцировавшемся в уездном центре Джабаль-ус-Сарадж, и расположенным в Чарикаре оперативным батальоном главного управления защиты революции (ГУЗР) МВД ДРА (ГУЗР — что-то вроде главного управления внутренних войск МВД).
