Вольфган Дирих - Бомбардировочная эскадра «Эдельвейс». История немецкого военно-воздушного соединения
Штаб эскадры организовал трехдневную автомобильную поездку, чтобы забрать в Сарабузе рождественскую почту и доставить ее в Ростов. Но это было все, что командир мог сделать для поддержания морального духа своих людей.
Один день походил на другой – никаких празднований, никакого Рождества! Несмотря на преобладавший туман, эскадра выполняла вылеты для поддержки войск в районе излучины Дона. В сочельник экипажи самолетов, собранные в столовой в Ростове, получили подарочные наборы – один фруктовый кекс, 50 сигарет, лезвия для бритвы, красное вино и зубную пасту. Все были довольны, и странным образом это даже позволило каждому почувствовать себя счастливым.
Члены экипажа обер-лейтенанта Эрнста Хинрихса из 2-й эскадрильи в тот вечер пребывали в особенно хорошем настроении. Они были сбиты за линией фронта, после чего объявлены пропавшими без вести. Список потерь был зачитан по радио 23 декабря, когда они уже вернулись в свое подразделение. Благодаря помощи самых высокопоставленных должностных лиц эти люди смогли перед Рождеством поговорить со своими родителями, женами или невестами. Фактически не было ничего необычного в том, что экипаж самолета, о котором в бумагах, направленных на родину, успели сообщить как о пропавшем без вести или погибшем, фактически уже вернулся обратно после тяжелого перехода через вражеские позиции.
Группа армий «Дон» под командованием фон Манштейна вместе с 4-й танковой армией Гота попыталась деблокировать Сталинград с юго-запада. Они были в пределах 50 км от города, но, когда советское наступление на Дону вскрыло сектор 8-й итальянской армии, попытки прорыва пришлось оставить.
Эскадра получила тягостную задачу – сбрасывать листовки на румынские войска в попытке остановить их паническое бегство и заставить сражаться. Но это было бесполезно!
Холод, сложные метеоусловия и серьезные проблемы с материально-техническим обеспечением поставили тех, кто участвовал в организации воздушного моста со Сталинградом, перед лицом крайне труднопреодолимых проблем.
Русские, их войска, привыкшие к зиме, решительно продвигались вперед, в направлении нижнего течения рек Чир и Донец. Было невозможно направить подкрепления на Южный фронт, поскольку немецкие войска на севере и в центре также вели тяжелые бои.
3 января 1943 г. в Ростов прибыл оберст Конради, чтобы принять командование над эскадрой у майора фон Фридебурга. Он быстро завоевал доверие своих людей; все уважали его и как командира, и как летчика. Но уже пять дней спустя он не вернулся после налета на железнодорожную узловую станцию Баскунчак на главной линии снабжения Сталинграда. Против всех правил он выполнил повторный круг над целью, чтобы отследить попадания, был сбит зенитками и разбился вместе с экипажем.
В тот день началась экстраординарная полоса несчастий для KG51. Только I группа в течение трех дней потеряла тринадцать экипажей. Когда погода улучшилась, новые бои вспыхнули в районе Элисты, в широких заснеженных степях Калмыкии.
Фельдфебель Швахенвальд, бортрадист гауптмана Винкеля, позднее возглавившего 3-ю эскадрилью, так описывал те события: «Под нами струился назад бесконечный поток румын. Наши действия были успешны, но в целом бесполезны, потому что были направлены главным образом лишь против отдельных русских частей, преследовавших их. Здесь, на фронте перед Ростовом, мы вели войну на выживание, с перевесом не в нашу пользу. Все шло не так, как надо, ничего больше не функционировало. Мы испытывали нехватку бомб, узлов, запчастей и топлива для наших самолетов. В помещениях для постоя отсутствовало отопление и было ужасно холодно; мы сожгли все, что попадалось под руку, – дверные коробки, столы и стулья, – чтобы не замерзнуть до смерти».
В январе 1943 г., когда эскадра «Эдельвейс» играла ведущую роль в прикрытии отхода из района Майкоп – Краснодар на Таманский полуостров, бои за Сталинград приближались к концу. Ужасные потери, ледяной холод и голод подрывали силы обороняющихся, несмотря на их героическое сопротивление в ходе ежедневных уличных боев. Многие контейнеры со снаряжением и продовольствием, в которых они так отчаянно нуждались, были потеряны, когда кольцо окружения сжималось, и попали в руки к русским.
31 января генерал-фельдмаршал Паулюс капитулировал, и 2 февраля все бои прекратились. Теперь слово «Сталинград» обозначало поражение, равных которому еще не было.
Последние группы роты аэродромного обслуживания покинули Ростов, взяв с собой техническое оборудование KG51, лишь 5 февраля, когда русские танки были уже на окраине аэродрома. Сохранение драгоценного оборудования может считаться одним из самых больших достижений технического персонала. Немецким саперным подразделениям было приказано взорвать станцию Западная, к западу от Ростова, где наготове стоял состав, но без паровоза. Имелся лишь час на то, чтобы эвакуироваться. Большей части наземного персонала удалось застать армейский эшелон и уехать. Но обер-лейтенант Фельдманн с группой из двадцати добровольцев отказался все бросить. Два из их грузовиков были быстро разгружены, алкоголь сделал чудеса с железнодорожными рабочими. По счастливой случайности Фельдманн смог связаться по телефону с Таганрогом и затребовать дополнительный паровоз, который прибыл в последний момент и вывел состав; они едва успели покинуть станцию, как она взорвалась. Саперы имели точное расписание своих действий. Благодаря решительности маленькой группы людей эскадра по-прежнему располагала ключевыми специалистами и техническим оборудованием.
В неразберихе эвакуации из Ростова и передислокации в Запорожье I группа потеряла популярного и энергичного командира 3-й эскадрильи гауптмана Георга Холле, кавалера Рыцарского креста.[132] Он пропал без вести 27 февраля в ходе вылета на разведку погоды, возможно, был сбит зенитной артиллерией.
В результате хода наземных боевых действий эскадра еще раз вернулась в Запорожье. II группа передала свои самолеты I и III группам и была отозвана для отдыха и переподготовки. На этой стадии кампании на Востоке, когда русские сосредоточивали зенитную артиллерию в почти каждом ключевом пункте, многие вылеты заканчивались тем, что расстрелянные самолеты оказывались в глубоком снегу русской сельской местности. Довольно часто ведущий пары приземлялся около своего подбитого ведомого и подбирал его экипаж, решительно вытаскивая из неприятного положения. Иохен Шульце, военный корреспондент, написал о 201-м боевом вылете лейтенанта Винкеля и членов его экипажа. Отважно действуя подобным образом, они спасли с вражеской территории лейтенанта Герушке и фельдфебелей Флёгеля, Зильбербауэра и Брёггельвирта.
Получив попадания в оба двигателя, экипаж лейтенанта Герушке вынужден был совершить посадку. Что с ними произошло бы в этом случае? Сумели бы они пробиться? Первое, что требовалось сделать прежде всего, так это уйти от самолета. Русские солдаты следовали за ними по пятам, когда они пытались добраться до железнодорожной насыпи, чтобы укрыться там. Лейтенант Винкель сверху увидел, что они направляются прямо к деревне, полной русских танков. Со своей обычной невозмутимостью лейтенант Винкель начал атаку. Сбросив бомбы на деревню, он приземлился на снег в открытом поле и порулил к своим друзьям, оставляя позади длинное облако снежной пыли. Фельдфебель Швахенвальд, штурман, огнем из своего пулемета и при помощи бортрадиста фельдфебеля Зикера прижал русских к земле. В то же время бортстрелок, фельдфебель Циманн, открыв подфюзеляжный блистер, помог обессилевшему лейтенанту Герушке забраться на борт. Остальные поспешно вскарабкались в бомбоотсек, зная, что его створки фиксируются только пружинами! Ревя двигателями, Ju-88 Винкеля оторвался от земли. Он пролетел прямо над головами изумленных экипажей русских танков, которые стреляли вверх из всего, что у них было под руками, как будто надеялись одним ударом убить двух зайцев. Но оба экипажа благополучно вернулись домой – четверо друзей, полный драгоценный экипаж, были спасены.
Месяцем ранее, 27 января, лейтенант Герушке вытащил обер-лейтенанта Байера и его экипаж из подобной ситуации, когда они приземлились на нейтральной территории южнее Батайска.
21 февраля русские передовые бронетанковые части прорвались к Александровке, всего лишь в нескольких километрах севернее Кировограда, и расстреляли немецкий бронепоезд.
Позади в Запорожье командир I группы гауптман Клаус Хёберлен не колебался. Вместо того чтобы ждать, пока вышестоящий штаб оценит обстановку, он направил свои эскадрильи на эту цель. По русскому бронетанковому клину, проникшему незамеченным в глубь занятой немецкими войсками территории, наносились непрекращающиеся, свыше семи вылетов в день, разрушительные удары. Официальный приказ из штаба авиакорпуса прибыл лишь тогда, когда в группе уже заканчивали рапорт об успешном завершении вылетов. На следующий день, 22 февраля, целью стали русские танки, находившиеся немного восточнее Запорожья, – всего в 16 км от аэродрома. С этой угрозой надо было считаться. 17 февраля в штаб Манштейна в Запорожье прибыл Гитлер, чтобы на месте провести расследование «неповиновения» танкового корпуса СС под командованием Хауссера,[133] который 15 февраля оставил Харьков, несмотря на его приказ. Манштейн доложил фюреру об оперативной обстановке. Он также сообщил о том, что поблизости находятся русские танки. Гитлер сел в свой FW-200 «Condor» и мгновенно улетел оттуда. Теперь у Манштейна были развязаны руки, чтобы исправить опасную ситуацию. Серия хладнокровных и энергичных маневренных операций в районе между Днепром и Донцом позволили разбить русскую 6-ю армию и танковую группу Попова.[134] Корпуса Манштейна приготовились к атаке на Харьков.
