Герт Ледиг - Сожженные дотла. Смерть приходит с небес
Лейтенант сердито приказал:
— Идите дальше!
Они пришли в передовую траншею. Повсюду — растерзанные трупы в немецкой форме. Высохшие лужи крови. Изуродованное лицо с раздробленными костями. Пустой пулеметный окоп. Сам пулемет был впереди. Потом — снова красноармейцы. Они дошли до крайней позиции, которая еще могла обеспечить им укрытие от немецкого огня. Рядом с ними стоял русский пулемет, посылавший короткие очереди вдоль хода сообщения. За невысоким валом земли тесно друг к другу залегли четверо русских, смотревших вперед.
— Здесь! — сказал Трупиков. И предупредил: — Здесь мы на расстоянии броска ручной гранаты!
Капитан испуганно присел.
— Давайте начинайте, — приказал Трупиков.
Он сплюнул. Над его головой просвистела пуля.
— Привет, товарищи! — крикнул капитан.
Трупиков потребовал:
— Громче!
Капитан приложил рупором руки ко рту:
— Товарищи!
По воздуху, вращаясь, пролетел длинный предмет с темным набалдашником, шлепнулся рядом с ними в лужу. В следующее мгновение раздался взрыв.
— Ваши солдаты недоверчивы, — сказал Трупиков.
Капитан закричал:
— Это говорит ваш командир роты! Вы меня слышите?
Хлестко ударила пулеметная очередь и подняла перед ним фонтаны земли.
— Эй, одумайтесь! — Он нервно прокричал: — Это я, ваш капитан Вальдмюллер!
Наконец, установилась тишина. Чей-то голос хрипло крикнул:
— Все это надувательство, товарищ Иван! Мы вас знаем!
Капитан попробовал узнать злобный голос. Он показался ему незнакомым.
— Люц? — спросил он.
— Он убит! А вы, наверное, нашли его солдатскую книжку?
— Нет! Это я, Вальдмюллер! — и отчаянно крикнул: — Да поверьте же мне, наконец!
Полминуты стояла тишина. Кажется, они советовались.
Потом голос спросил:
— Как зовут нашего батальонного командира?
— Майор Шнитцер!
— А посыльного? — Это был все тот же голос, который он никак не мог вспомнить.
— Браун!
— А что вы от нас хотите?
— Я попал в плен. Хорошо знаю обстановку. — Капитан выпрямился: — Ваше сопротивление бессмысленно. Если вы не сдадитесь… — Он посмотрел на лейтенанта. Трупиков кивнул. — Вам не следует бояться. С вами будут обращаться достойно!
Он замолчал, выжидая.
— Господин капитан? — Да?
— Почему наше сопротивление бессмысленно?
— Вы окружены! Русские уже в Эмге! — Он отметил одобряющий взгляд лейтенанта и слишком поздно понял, что не знает правды. Он вспотел.
— Подождите! — донеслось с другой стороны. Через некоторое время кто-то спросил: — Вальдмюллер! Вам угрожали?
Голос показался ему знакомым. Еще одна фраза, и он его узнает.
— Нет, — ответил он.
— Вальдмюллер, не говорите глупостей! Вы же говорите не по своей воле!
Капитан испугался. Он узнал голос майора. Как он оказался в окопах? Ведь майор должен быть в Подрове! В поисках помощи он посмотрел на русского и, сбитый с толку, крикнул:
— Я только хотел избежать кровопролития.
— Вальдмюллер, — прокричал майор, — если вам угрожают — у нас здесь русский капитан. Я готов его обменять.
— Мне не угрожают! — поспешил ответить капитан.
Он провел рукой по лбу. Рука была мокрой от пота.
— Спросите, как его фамилия? — тихо потребовал Трупиков.
— Как фамилия капитана?
— Мы не знаем. Он из части, которая взяла вас в плен.
— Зощенко… — прошептал лейтенант.
— Офицер ранен. Поговорите насчет обмена. Вас — на русского! — прокричал майор.
Капитан впал в отчаяние. Мир, который, казалось, уже лично для него открыл свои объятья, отодвинулся в недосягаемую даль.
— Сдача в плен! — сердито приказал Трупиков.
— Русские не принимают предложение! — с облегчением крикнул капитан. — Это совершенно бессмысленно. Я советую вам…
— Вальдмюллер! Я, конечно же, вас понимаю…
— Господин майор! — Он уже не знал, как можно его еще убедить.
— Непонятно! — Майор начал задавать вопросы. Потом спросил напрямую: — Скажите, Вальдмюллер, о том, где находится наш блиндаж, вы тоже сказали русским?
— Господин майор… — Капитан вспомнил рисунок позиций на командном пункте. Руки его тряслись.
— Отвечайте!
Лейтенант Трупиков с интересом рассматривал свой пистолет.
— Господин майор, обсудите предложение с людьми!
— Все, Вальдмюллер. Мне жаль вас. Конец переговоров!
Лейтенант улыбнулся:
— Идемте.
Они хотели подняться, но сразу же над ними засвистели пули. Им пришлось отползать. «Немецкие пули, — подумал капитан, — неужели Бог так ничего и не сделает»?
IX
Соня Шалева бежала по дороге в ад. Воздух пах порохом. На брустверах стояла обгоревшая трава, а в самом глубоком месте лощины она увидела первого мертвого. Он лежал посреди дороги. Его перевязанные руки торчали вверх, указывая на небо. По-видимому, он выпал из грузовика. Никто из поспешно проходивших мимо солдат не обратил на нее внимания. Несмотря на полушерстяную форму, слишком теплую для этого утра, по ее спине пробегал холодок.
За кустарником дорогу пересекали рельсы. Некоторые красноармейцы продолжали идти прямо, другие поворачивали налево или направо вдоль железнодорожной колеи. Она спросила, где находится перевязочный пункт, куда ей было приказано идти. Какой-то политработник показал в сторону железной дороги, повернулся и поспешил дальше.
Она некоторое время шла по шпалам и спросила встречного красноармейца о высоте. Солдат ответил ей, что это — кратчайшая дорога. Повсюду в лесу стреляли орудия. Их залпы ускоряли ее шаги. Группа казаков на лошадях переехала через насыпь. Они кричали что-то непонятное и щелкали в воздухе плетьми. Мимо пробегали посыльные, ковыляли в тыл раненые. Земля дрожала от залпов орудий.
Постепенно расстояние между шпал стало слишком широким для ее шагов. Она остановилась передохнуть на пепелище у остатков печи. Ноги гудели. А конца железнодорожной ветки не было видно. Наконец, она дошла до просеки, зеленого луга, покрытого черными воронками. Рубленый дом был занят перевязочным пунктом, о котором ей рассказывали. Вокруг стояли перевязанные красноармейцы. Другие апатично лежали в траве, некоторые стонали. Она видела их серые бесцветные лица, их гимнастерки, покрытые корками грязи и крови. Пот бежал по ее лицу, спутанные волосы прилипли ко лбу. С трудом она продолжала идти дальше. Она не должна была показывать свою слабость. Когда она узнала одного из сибиряков, поспешила к нему с вопросом:
— Ты не видел капитана Зощенко?
— Нет.
Солдат лежал в траве. Лицо его было повернуто к небу. Изо рта шла кровь.
Она спросила громко:
— Есть тут кто-нибудь из батальона Зощенко?
Откликнулись шесть человек.
— Ты видел капитана?
— Ты бы мне немножко водички принесла, сестренка…
— Ты видел капитана?
— Нет.
— Нет, нет, я думал…
Ей стало стыдно своих расспросов, и она направилась к дому Может быть, ей удастся узнать что-нибудь там.
Когда открыла дверь, ей показалось, что она попала на бойню. Дыхание перехватило, и она не могла пошевелиться. Врач в фартуке, заляпанном кровью, набросился на нее:
— Я жду вас уже больше часа! — и сунул ей в руки фартук
Она беззвучно спросила:
— Вы что-нибудь знаете о капитане Зощенко?
— Пожалуйста, не морочьте мне голову, мне срочно нужна ваша помощь!
С этими словами он просто завязал на ней фартук. Она увидела стол, покрытый клеенкой. В ведре поблескивали инструменты.
— Следующий! — Он даже не дал времени ей осмотреться. Крепкие руки положили тело на стол.
— Будет уже хорошо, если вы ему подержите руки, — сказал врач. — Женщина действует на них просто чудесно.
Она взяла раненого за руки. На голове у солдата была пропитанная кровью повязка. Один из санитаров начал счищать ее, словно это была фруктовая кожура. Запекшаяся кровь рвалась, как бумага. Она стояла рядом с головой, и перед ее глазами была белая пульсирующая масса.
— Осколок видите? — спросил врач.
Она вообще ничего не видела. Только мозг, испачканный кровью. Серебряная игла погрузилась в желе. Оно вздулось и снова опало. Она почувствовала позыв к рвоте.
— Я его уже достал, — послышался голос откуда-то издалека. Она закрыла глаза.
— Достаточно!
Когда она снова открыла глаза, санитар возился уже со следующей повязкой.
Она хотела попросить, чтобы ее отпустили, но голос отказал ей. Помещение начало вращаться. Она поставила ноги пошире, чтобы не упасть.
— Следующий!
У следующего не было рук.
— Подержите ему голову, — приказал врач.
На этот раз она закрыла глаза сразу. Она попыталась представить себе Зощенко. Позванивал металлический фонарь, фыркала лошадь.
— Всё! — сказал он.
Она испуганно открыла глаза.
