Кен Фоллетт - Полет шершня
– Ну, это все еще может быть что угодно, – забормотал Вуди.
– Не совсем. Сколько слов у нас заканчивается двойным «е»?
– Понятия не имею.
– Из распространенных – совсем не много: «flee», «free», «glee», «thee» и «tree». Теперь обратите внимание на вторую группу цифр.
– Мисс Маунт, право же, у меня нет времени…
– Всего несколько секунд, сэр! Имеется много слов с двойным «е» в середине. Какой может быть первая буква? Не «а», разумеется, но «b» – вполне может быть. Значит, давайте подумаем о словах, начинающихся на «bee», которые логически могут стоять в предложении вторыми. «Flee been» – бессмыслица, «free bees», «свободные пчелы», звучит диковато, но «tree bees» уже подходит…
– «Free beer!» – ликующе перебил ее Вуди.
– «Бесплатное пиво», да. Давайте пока так и оставим. Следующая группа состоит из двух букв, и таких слов совсем не много, самые распространенные: «an», «at», «in», «if», «it», «on», «of», «or» и «up». Четвертая группа – слово из трех букв, кончающееся на «е», которых очень много, но самое распространенное – артикль «the».
Вуди волей-неволей впал в азарт.
– Free beer at the…
– Или «in the». Тогда выходит, что «u» – это «t». И, значит, последняя группа – слово из семи букв с двойным «е» – кончается на «teed», «teel», «teen», «teep»…
– Free beer in the canteen! – вскричал Вуди.
– Да, – кивнула Хермия. Она помолчала, глядя на Вуди, чтобы до него лучше дошло, что случилось. – Вот как легко расшифровать наши коды, сэр. – Она глянула на часы. – У вас ушло на это всего три минуты.
Он хмыкнул.
– Неплохая забава для вечеринки, мисс Маунт, но опытные мастера в МИ-6 знают о таких вещах побольше вашего, уж поверьте.
«Без толку, – подумала она. – Сегодня его не сдвинешь. Придется попытаться еще разок, позже».
– Да, сэр.
– Возвращайтесь к своим прямым обязанностям. Чем заняты остальные члены вашего «Ночного дозора»?
– Я намерена попросить их понаблюдать, нет ли указаний на то, что немцы разработали систему дальнего обнаружения воздушных судов.
– Ни в коем случае этого не делайте!
– Почему, сэр?
– Если враг выяснит, что мы этим интересуемся, то поймет, что такая система имеется у нас!
– Но что, если она есть и у него?
– У него – нет, не сомневайтесь.
– Джентльмен с Даунинг-стрит, который приезжал сюда на прошлой неделе, придерживался другой точки зрения.
– Строго между нами, мисс Маунт, совсем недавно этим вопросом занимался особый комитет МИ-6 и пришел к заключению, что радар в Германии появится не раньше чем через полтора года.
«Ага, значит, эта штука называется “радар”», – подумала Хермия.
– Это внушает оптимизм, – с улыбкой солгала она. – Полагаю, вы участвовали в работе комитета, сэр?
Вуди кивнул.
– Сказать правду, я его возглавлял.
– Благодарю вас, сэр, вы меня успокоили. Пойду писать свою докладную.
– Удачи!
Хермия вышла. Лицевые мышцы ломило от улыбок. От угодничества слегка подташнивало. Зато она спасла свою работу, и тут есть с чем себя поздравить. Только вот с шифрами продвинуть дело не удалось. И хотя она узнала, как называется система дальнего обнаружения самолетов – радар, – стало понятно, что Вуди не даст ей «добро» на выяснение, имеется ли у немцев такая система в Дании.
Ей не терпелось сделать что-то насущно важное для победы. От вялой рутины у нее только отчаяние разгоралось. Как было бы здорово увидеть наглядные результаты своего труда. И кто знает, может, они даже станут оправданием того, что случилось с несчастными механиками на аэродроме Каструп.
«Конечно, можно собрать информацию о радаре и без разрешения босса. Рано или поздно он узнает об этом, но я готова рискнуть. Непонятно только, как сформулировать задачу для «Ночного дозора». Что им искать и где, на что обратить внимание? Нужно разузнать побольше, прежде чем инструктировать Поуля Кирке. А Вуди ничего не расскажет. Но он не единственная надежда».
Хермия села за письменный стол, придвинула телефонный аппарат поближе и попросила:
– Пожалуйста, соедините меня с Даунинг-стрит, десять.
* * *
С Дигби они встретились на Трафальгарской площади. Хермия стояла у подножия колонны Нельсона и смотрела, как энергично, припадая на ногу, он переходит улицу от Уайтхолла. Улыбнулась: эта походка так для него характерна!
Они обменялись рукопожатиями и пошли к Сохо. В теплый летний вечер Вест-Энд был полон народу, разбредающегося по театрам, кино, барам и ресторанам. Это жизнерадостное зрелище портили только, как гнилые зубы в улыбке, почерневшие остатки разбомбленных зданий.
Хермия думала, они посидят в пабе, но Дигби привел ее в маленький французский ресторан. Столики рядом с ними пустовали, так что говорить можно было, не боясь, что кто-то подслушает.
Дигби был все в том же темно-сером костюме, но рубашку по случаю надел светло-голубую, под цвет глаз. Хермия порадовалась, что сообразила приколоть свою любимую брошку – пантеру с глазами-изумрудами.
Ей не терпелось поскорей перейти к делу. В прошлый раз Хермия отказалась пойти с ним на свидание, и теперь не хотела, чтобы он решил, будто она передумала. Как только они сделали заказ, она начала разговор.
– Я хочу использовать своих агентов в Дании, чтобы узнать, располагают ли немцы радаром.
Он прищурился.
– Вопрос гораздо сложнее. Сейчас уже нет сомнений, что радар у них есть, так же как и у нас. Но их радар значительно эффективнее нашего – и последствия этого ужасны.
– Вот как… – поразилась она. – А Вуди сказал… Впрочем, не важно.
– Нам позарез необходимо выяснить, чем их система так хороша. То ли они сконструировали механизм лучше нашего, то ли нашли способ использовать его поэффективней, а может, то и другое.
– Ага, понятно. – Хермия быстренько переварила информацию. – И все равно я уверена, что хоть какая-то часть этой системы располагается в Дании.
– Это было бы логично – и кодовое имя Фрейя указывает на Скандинавию.
– Итак, что следует искать моим людям?
– Трудно сказать, – нахмурился он. – Мы не знаем, как эта штука выглядит – в этом суть, не так ли?
– Насколько я поняла, она испускает радиоволны?
– Да, конечно.
– И, надо полагать, сигнал уходит на очень большое расстояние – иначе предупреждение просто не успевало бы?
– Да. Сигнал был бы бесполезен, если бы не покрывал по меньшей мере километров восемьдесят. А возможно, и больше.
– А мы можем его услышать, этот сигнал?
Дигби вскинул бровь.
– Да, с помощью радиоприемника. Послушайте, да это неглупая мысль! Странно, почему раньше никто не сообразил!
– А можно отличить этот сигнал от других радиопередач – к примеру, обычных новостей и прочего?
Он кивнул.
– Такой сигнал – это серия импульсов, вернее всего, очень быстрых: скажем, тысячу единиц в секунду. На слух звучит как продолжительная музыкальная нота. Так что сразу понятно: это не Би-би-си. И очень отличается от точек-тире военной морзянки.
– Вы ведь инженер. Можете собрать приемник для распознания именно такого радиосигнала?
Дигби озадачился.
– Он должен быть портативным.
– Да, чтобы помещался в чемодан.
– И работать от батарей, чтобы быть автономным.
– Да.
– А что, возможно. В Велвине, это на полпути между Бличли и Лондоном, вы знаете, работает команда высоколобых, они примерно чем-то таким занимаются. Взрывающиеся репки изготавливают, передатчики маскируют под кирпичи, все такое. Думаю, им под силу и такой приемник соорудить.
Официант принес еду. Салат из помидоров, заказанный Хермией, был посыпан рубленым луком и украшен веточкой мяты, и она подивилась про себя, отчего это британские повара не готовят блюда, которые так просты и вкусны, а упирают на вареную капусту и консервированные сардины.
– Что подвигло вас к созданию «Ночного дозора»? – спросил ее Дигби.
Она не поняла, что он имеет в виду.
– Ну… Тогда это казалось удачной мыслью.
– И все-таки, не могу не заметить, не каждой молодой женщине придет в голову такая мысль.
Ей сразу вспомнилась битва, которую по этому поводу пришлось выдержать еще с одним бюрократом вроде Вуди.
«В самом деле, почему я так настаивала?»
– Мне хотелось подставить подножку нацистам. Есть в них что-то для меня абсолютно нетерпимое.
– Может, то, что фашизм сваливает все проблемы на людей других рас?
– Да, это тоже, но главное – их мундиры, напыщенный вид, все это щелканье каблуками… и то, как они подвывают, произнося свои гнусные речи. Меня тошнит от этого.
– Где вы с таким столкнулись? В Дании не так много нацистов.
– В тридцатых я провела год в Берлине. Видела, как они маршируют, салютуют и плюют на людей, как разбивают витрины еврейских магазинов. Помню, еще подумала тогда: нет, их надо остановить, не то они изгадят весь мир. И я по-прежнему так думаю. Более того, сейчас я в этом уверена, как никогда.
