Виталий Африка - Записки террориста (в хорошем смысле слова)
С утра пораньше взялись за перетаскивание брёвен, благо пулемётное гнездо и ход сообщения к нему ребята вчера закончили, пока я по лесу бродил. Плюс ещё и отдельную кладовую для личных вещей оборудовали. Рабочих рук прибыло, так что дело спорилось. Промежутки между брёвнами засыпали песком и утрамбовывали. Уже к вечеру блиндаж был в состоянии (по словам Угрюмого) выдержать пару попаданий 120-миллиметровых мин.
На обед в столовую не пошли, сели на раскиданных вокруг брёвнах, жуём тушёнку с вареньем, запиваем чаем. Короткий (не более секунды), резкий свист — и разрыв в кроне дерева, метрах в двадцати от нас. Одним прыжком залетаю в окоп, падаю на спину каким-то чудом уже оказавшегося там Зила и верхом на нём залетаю в блиндаж. Ждём. Вроде продолжения нет. Через пару минут выбираемся наружу. Морпех стонет и ругается в окопе. Неужели зацепило? Выясняется, что нет. Просто наш пенсионер слегка замешкался, и заботливое командование (в лице Угрюмого) помогло ему мощным пинком. В результате Морпех неудачно ударился грудью о брёвна настила и, кажется, повредил пару рёбер. Отправив бедолагу в медпункт, оглядываемся вокруг. Осколком срезало верхнюю половину с полторашки с машинным маслом, которым мы, за неимением нормального, чистим оружие. Стояла она, кстати, у самого входа в основной окоп, как раз там, куда Угрюмый с Морпехом и Кулибиным спрыгивали в это время. Повезло… Ещё пару попаданий по консервным банкам и развешанным на просушку вещам, но в целом легко отделались. Начинаем гадать, что же это такое было. Спрашиваем у окружающих отделений — никто не слышал выстрела и не видел ничего подозрительного. Посмотрели осколки — тяжёлые, явно от чего-то такого, что на себе не унесёшь. В конце концов сошлись на предположении, что укропы откуда-то из района Т-образного сделали одиночный выстрел наудачу. И ведь почти достигли желаемого, уроды.
Под вечер наше логово навестил Скиф, огорошивший меня новостью: «У горловцев в отделении есть охотник профессиональный, передай ему снайперку, а у него калаш возьми». Мдяяя…. С одной стороны, снайпером я, конечно, не являюсь, да и опасное это дело… С другой — привык я как-то уже к своему «агрегату», даже научился смотреть в прицел с обоими открытыми глазами (не такое лёгкое дело, как может показаться)… Да и охотник — это не снайпер, чем он лучше меня в этом плане? Стрелять я и сам неплохо умею… Эх-хе-хех, и по лесу ходить мне нравилось… Видимо, эти сложные чувства отразились на моей физиономии, т. к. Скиф недоумённо сказал: «Чего? Ты ж сам ругался, чтоб у тебя её забрали!» Мдяяя… Крыть нечем, сам говорил. Ладно, иду к горловским, меняю свою красавицу на калаш. Жалко, блин…
Морпех к нам так и не вернулся. Медик определил у него сильный ушиб и оставил на работах в столовой и медпункте. Ну, пожалуй, так оно и к лучшему. Мужик наш пенсионер хороший, но уже тяжеловато ему в таких условиях, возраст всё-таки.
Из двоих новичков я как-то больше сошёлся с Зилом. Не то чтоб я против Юрзы что-то имел, нормальный мужик, но вот так уж получилось. Интересная биография у человека. Был инженером, завод переживал сокращение за сокращением, остался без работы. Уехал в Аргентину без денег и знания языка, устроился там на завод токарем, выучил язык параллельно, затем нашёл место в ресторане (готовит он великолепно, плов нам из имеющегося неизобилия такой соорудил, что за уши не оттащишь), сначала помощником повара, затем стал поваром по салатам и холодным закускам. Замучила тоска по родным местам, вернулся. Пошёл в таксисты, поднакопил денег, сейчас имел небольшое, но своё дело по автоперевозкам. В национальном отношении считает себя «славянином», к Восстанию присоединился с первых дней, потому что надоело быть человеком второго сорта (по сравнению с «щирыми украинцами») в своей же стране. В боях пока не участвовал. Ну и вот привела его судьба на должность нашего пулемётчика. Обменивались с ним нашими впечатлениями по Латине. Ему, в отличие от меня, там не слишком понравилось. А я вот с удовольствием бы пожил. Впрочем, истинность старого анекдота никто не отменял, «не путайте туризм с эмиграцией»…
Он же оказался единственным (кроме меня) человеком в отделении, рационально относившимся к слухам. Вообще, о слухах на гражданской войне всё сказано у Паустовского, ни убавить, ни прибавить. У нас всё происходило совершенно аналогично. Двести танков зашло через границу, русские самолёты бомбят Карачун, в Харькове восстание, в Луганске пятьсот чеченцев-головорезов, Южная Осетия объявила войну Украине и отправила флот к берегам Донбасса и т. д. и т. п. Плюс, безусловно, Хитрый План, Вова не бросит и прочая наивность. Я поначалу как-то пытался указывать на очевидные логические несостыковки во всём этом, равно как и на очевидную мразотность Аллаха Владимировича, но у народа это вызывало резкое эмоциональное неприятие, так что я бросил сие неблагодарное занятие. Зил ко всем слухам о скором прибытии кавалерии из-за холма относился вполне здраво — «Ну, мечтают люди и мечтают. Им так легче, не мешай им». Всё-таки повидание мира расширяет, ага…
Восемнадцатого июня был странный день. Всё вроде как обычно. Подъём, завтрак, обстрел, мелкие хозработы. Но было разлито в воздухе какое-то ощущение, что завтра враг пойдёт в наступление. И понимание, что будет намного тяжелее, чем четырнадцатого. Страха не было, была готовность сделать всё, что в наших силах, и чуть-чуть больше. Пацаны чистили оружие, кто-то брился (реальный подвиг в наших условиях), кто-то в чистую запасную футболку переодевался. Я, как натура (несмотря на внешнюю чешуйчатость) созерцательная и сентиментальная, наблюдал за всем этим со стороны и чувствовал какую-то теплоту в душе. Всё-таки боевое братство — это совсем особая штука, и его ни с чем нельзя сравнить. Я весьма замкнутый на свой внутренний мир человек, на самом деле, и редко когда подпускаю кого-то близко. Обычно люди для меня — калейдоскоп лиц. Увидел, пообщался, закинул в дальнюю ячейку памяти. Я очень избирателен при выборе круга общения. Настоящих друзей за всю жизнь я могу пересчитать по пальцам одной руки, и ещё останутся свободные пальцы. Но когда ты на войне — нет для тебя никого ближе, чем твои товарищи, бок о бок с которыми ты сражаешься.
Глава XII
Утро девятнадцатого, как ни странно, началось довольно воодушевляюще. А именно, чья-то авиация несколько раз отработала по земле в стороне украинских позиций, в нескольких километрах от нас. Потом ещё раз, и опять в стороне, где наших точно не было, а вот укроп, скорее всего, колосился. Народ резко воодушевился: «Ура! Русские самолёты! Россияне зашли!» Даже я, признаюсь, стал испытывать некоторые сомнения в своём предыдущем анализе ситуации. Сомнения усилились, когда примерно по тем же координатам начала работать артиллерия. Южноосетинская, видимо. Подчищала после южноосетинской же авиации. Неужели я ошибался? Ну не могут же даже укры быть настолько идиотами?… Непривычный звук откуда-то со стороны реки заставил всех обернуться. «Ракету пустили по самолёту! Пи…сы, по нашим же самолётам стреляют!» — нелестно оценил работу расчёта ПЗРК —[22], занимавшего позицию где-то у реки, Угрюмый. СУшка, впрочем, осталась цела и невредима, ракета не смогла поразить цель, судя по всему.
Увы, суровая правда жизни вскоре развеяла смутные видения эскадрилий, поднимающихся с южноосетинской авианосной группы в Азовском море на штурмовку украинских позиций. Выражаясь приземлённее, начали долбить по нам. Сначала артиллерия, а потом и СУшки подключились, сбросив на и без того настрадавшийся лес пару кассет. Кассеты были довольно пакостными, бомбы в них напичканы маленькими металлическими оперёнными стрелочками, разлетавшимися после взрыва во все стороны и превращавшими окружающие предметы в решето. Впрочем, как и четырнадцатого, никого из нас ими не задело. Да здравствуют лопата и способность копать. Способность не копать тут менее ценна. Получается, укры час обрабатывали свои подготовившиеся к атаке войска. Похоже, украинство — это таки диагноз…
Собственно, те самые гадкие стрелочки.
Принцип работы.
Обстрел затихал и возобновлялся опять. В минуты затишья мы выглядывали из блиндажа, наскоро осматривая окрестности и прислушиваясь к отдалённому гулу техники. Откуда-то пришло понимание, что сегодня будет всё всерьёз. Страха не было. Были азарт и желание не подвести своих. Проверяли оружие, Кулибин прикрутил пороховые заряды к «огурцам», Угрюмый вслух помолился и заставил каждого сказать «Аминь!» (ну, мне не трудно, хотя и пользы не вижу), Москит с видом умирающего от жажды докуривал в углу последнюю перед боем сигарету. Перед мысленным взором вашего покорного слуги, как ни странно, пролетели пара моментов неудачно-романтического свойства почти десятилетней давности. К чему бы это именно сейчас? Странная штука человеческая психика…
