Александр Тамоников - Истребитель майданов
– Нет. Там будут один из моих помощников и боевая группа Таева.
– Понятно. Без вашей команды мы молчим.
– Точно так. Значит, завтра в восемь утра вы с напарником на позициях?
– Да.
– Хорошо. Как займете места, свяжетесь со мной. Я должен знать, что вы готовы.
– Выйти на связь каждому по отдельности или достаточно будет моего доклада?
– Достаточно твоего.
– Хорошо.
– Вот, кажется, и все. Сегодня вечером постарайтесь не выходить из дома. Лучше смотрите телевизор вместе с Марой.
– Хорошо. Мы и не планировали вечерних прогулок.
– До связи, Леонид.
Ремешко поднялся и вышел из салона теплохода.
Бородинский выпил еще бокал вина, достал сотовый телефон и набрал номер Турунова, директора развлекательного заведения.
– Марат, приветствую!
– Здравствуйте, Владимир Константинович.
– Как у тебя дела?
– Нормально. Последствия вчерашнего ментовского беспредела ликвидированы, товар вернули, аппаратуру заменили.
– Меня интересует, что происходит у клуба.
– Пока тихо.
– Людей еще нет?
– Рано, Владимир Константинович.
– К тебе заедет Дамир, передаст кое-что на словах.
– Понял.
– Сегодня очень важный день, Марат. Настрой своих работников, чтобы завели публику как следует. Пусть люди Попова на дурь не скупятся, дают в долг или просто так, если спрос будет невысоким. Толпа должна быть агрессивна. Ты понял меня?
– Понял, Владимир Константинович, Юрок уже занимается с распространителями. Сделаем все как надо.
– Надеюсь. Работай! Мне не звони даже в экстренном случае.
– До свидания, Владимир Константинович.
– Удачи, Марат! – Бородинский бросил телефон на стол, хотел заказать еще вина, но заставил себя отказаться.
На сегодня хватит. Выпьет, как все закончится.
Ремешко прогулялся по набережной, остановился на лестнице, где не был виден ни с теплохода, ни с верхней улицы, достал телефон и набрал номер.
Ему ответили тут же:
– Слушаю тебя, Леня!
– Здравствуйте, Аркадий Максимович.
– Здравствуй. У тебя что-то срочное?
– Если вы заняты, могу перезвонить.
– Говори.
– Я только что встречался с Бородинским.
– Это была плановая встреча?
– Да, он озвучил мне задачу, которую я знал и без него.
– Тебя что-то встревожило во время разговора?
– Я должен лично устранить Бородинского, так?
– Да.
– Так вот, уважаемый Владимир Константинович не собирается присутствовать у Дома правительства во время массовых выступлений.
– Он там будет. Ты его увидишь.
– Понял. Тогда у меня все.
– Вы готовы к работе?
– Да.
– Прекрасно. В ночь с понедельника на вторник жду вас у себя, в поселке Ударник. С отходом, надеюсь, проблем не возникнет?
– Не должно.
– Может быть, подстраховать вас и послать завтра в город Некрича? Он поможет вам, если вдруг возникнет какая-либо угроза.
– Не стоит, Аркадий Максимович, уйдем сами. Не вижу никакого смысла гонять вашего помощника в Губинск.
– Ну, смотри, мое дело предложить. Сообщи мне, когда выедете из Губинска.
– Непременно.
– Тогда удачи, Леонид! Насчет Бородинского не волнуйся, он будет у Дома правительства.
– Благодарю, до связи!
– Давай!
Ремешко выключил телефон, поднялся по лестнице, подошел к «Шевроле», опустился на переднее сиденье.
– Все нормально, Леня? – спросила Рудина.
Он посмотрел на Маргариту.
– Конечно. Иначе и быть не могло. У нас на хате жрать-то хоть что-нибудь осталось?
– Так Дима должен был зайти в гипермаркет.
– Точно, из головы вылетело. Тогда домой?
– Может, сегодня в кабак сходим? Часика на три. Скучно дома сидеть.
– Сегодня мы никуда не пойдем. После пузыря вина тебе и в хате весело станет.
– Как вчера, не станет!
– А как вчера и нельзя, а то руки с утра могут трястись. Но это совершенно не говорит о том, что мы с Дмитрием дадим тебе скучать.
Рудина рассмеялась:
– Это скорее я после бутылочки вина не дам вам скучать.
– Или так.
– Значит, домой?
– Да.
– А я могу к себе заехать?
– Зачем?
– Женщине, Леня, надо каждый день менять белье.
– И где ты живешь?
– На окраине. Но у нас не Москва. За полчаса проедешь весь город.
– К тебе поднимемся вместе.
– Я не против.
– Не в том смысле.
– Конечно, Леня. Я все прекрасно поняла.
В это время руководитель оппозиционной националистической партии «Сплоченная Русь» Аркадий Максимович Градоверов выехал из своего московского офиса. Его сопровождал помощник Сергей Некрич. Во второй машине ехали трое охранников.
Когда «Мерседес» вышел на проспект, Градоверов повернулся к помощнику и спросил:
– Сергей, ты предупредил Тарасова, что мы едем к ним?
– Конечно, Аркадий Максимович, сразу же, как только вы сказали, что нам следует быть в «Инициативе».
Так называлась неправительственная организация, официально занимавшаяся проблемами с правами человека в России, на самом же деле являвшаяся структурным подразделением ЦРУ. Председателем «Инициативы» был Владимир Карлович Штерлих. Он проявлял себя изрядным «гуманистом» еще во время Первой чеченской кампании. В результате чего сотни российских солдат тогда оказались в плену. Многие из них так и не вернулось домой, но Штерлих не придавал этому никакого значения.
Ему надо было проявить себя правозащитником, привлечь к себе внимание. Он сделал это, даже получил один из высоких орденов того самого государства, которое давно продал.
Штерлих был завербован ЦРУ еще в Чечне, в 1995 году. Он развил настолько бурную «правозащитную» деятельность, что едва не был раскрыт. Но пронесло. Помогли покровители из посольства США, а еще больше – их деньги.
После этого «Инициатива» резко сбавила обороты. Сотрудники этой неправительственной организации постоянно выезжали в регионы, собирали материалы о нарушении законных прав граждан России. Штерлих часто выступал по телевидению с сообщениями на подобные темы.
Когда руководство страны решило навести порядок с массой подобных организаций и фондов, Штерлих не стал выступать против. Иностранный агент? Да ради бога. «Инициатива» одна из первых была зарегистрирована в таком вот статусе и продолжала свою деятельность, не нужную никому, не считая, естественно, ЦРУ.
К господину Штерлиху и ехал в понедельник председатель оппозиционной политической партии. Кортеж Градоверова подкатил к высотному современному зданию, стоявшему в центре Москвы.
К «Мерседесу» подошел помощник Штерлиха Анатолий Тарасов, открыл дверку.
Несмотря на довольно солидный возраст, Градоверов не утратил спортивного телосложения. Он легко покинул машину, пожал руку Тарасову и привычно улыбнулся, выставляя напоказ белоснежные зубы. Вернее сказать, дорогие протезы.
– Привет, Анатолий! Как дела на личном фронте?
Градоверов старался быть своим для всех. Естественно, только поначалу.
Он знал, что помощник Штерлиха недавно женился, поэтому и задал этот вопрос, показывая, что помнит даже такую мелочь.
– Спасибо, Аркадий Максимович, – немного смутившись, ответил Тарасов. – У меня все в порядке.
– Иного ответа я и не ожидал. У тебя же сейчас самое счастливое время. Безоблачная любовь, радость при каждом взгляде, любом слове. Время еще не затянуло в пучину семейных будней. Так что наслаждайся своим счастьем.
– Еще раз спасибо, Аркадий Максимович. Пожалуйста, проходите, Владимир Карлович ждет вас.
– Он в кабинете?
– Да.
– Отлично. Сережа, идем!
Градоверов с помощником поднялись на четвертый этаж, где размещалась канцелярия Штерлиха. Ее левое крыло занимали приемная, кабинет, комната отдыха, личная столовая и персональный медицинский пункт. Владимир Карлович страдал гипертонией, поэтому постоянно держал при себе врача и медицинскую сестру, зарплате которых позавидовали бы профессора московских медицинских вузов.
В кабинет навстречу Градоверову и Некричу вышла дамочка, руководившая секретариатом Штерлиха, увеличенная копия известной куклы Барби, такая же красивая, точеная и неестественная.
– Здравствуйте, господин Градоверов! – Она улыбнулась. – Проходите, пожалуйста, в кабинет.
Аркадий Максимович слышал, что Штерлих иногда уединяется с этой Еленой Линз, Аленушкой, как звал ее председатель организации, якобы для массажа. Но Градоверов сомневался в том, что этот господин был способен хоть что-то сделать с красоткой, которой больше подошел бы Тарасов.
Визитеры вошли в огромный, роскошно обставленный кабинет. Штерлих ждал их, стоя в центре помещения на шикарном ковре, сделанном руками иранских мастериц, знаменитых на весь мир.
– Здравствуй, Аркадий! Рад видеть тебя!
– Взаимно, Владимир Карлович.
Штерлих кивнул Некричу, не соизволил пожать ему руку, приобнял Градоверова.
– Проходи, Аркадий, к столику для гостей. Там нам будет удобнее.
