Вольф Аакен - «Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941-1945
Немецкие пехотинцы лежали в своих холодных как лед снежных окопах за пулеметами и орудиями. Но не все орудия вели огонь. На свирепом холоде они выходили из строя. Тем не менее Тихвин был оставлен только 9 декабря. Об этих днях генерал-полковник Гудериан писал своим родственникам на родине следующее: «Мы поставлены перед весьма прискорбным фактом, что высшее руководство перегнуло палку, не пожелало принять во внимание сообщения о растущей слабости войск, а только выдвинуло новые требования, не позаботившись об обеспечении зимней кампании, и оказалось захваченным врасплох русскими 35-градусными морозами. Силы войск недостаточно для победоносного штурма Москвы, поэтому я 5 декабря с тяжелым сердцем решился прекратить ставшую безнадежной борьбу и отойти на заранее подготовленные значительно более короткие позиции, которые надеюсь удержать с остатками своих войск».
Удержать, непременно удержать позиции!
В те дни это категоричное требование Гитлера было его единственной стратегической концепцией.
Постепенно намечающаяся катастрофа привела к разногласиям между Гитлером и командующим сухопутными силами генерал-фельдмаршалом фон Браухичем. 19 декабря Гитлер принял отставку фон Браухича и возложил командование армией на себя лично.
В ночь на 21 декабря преследователям «Красной капеллы» удалось нанести первый внушительный удар.
После того как замолчал передатчик Коро в Берлине, специалисты РСХА и абвера сосредоточились на агентских передатчиках в других городах Западной Европы. В конце концов, им удалось локализовать передатчик в Брюсселе.
Шпионская группа работала в доме на рю Де-Катр-Ван.[4] После короткого боя сотрудникам тайной полиции удалось задержать двоих мужчин и одну женщину. В доме был найден коротковолновый передатчик. При последующем допросе было установлено, что женщину звали Риа Арнольд. Одного из мужчин звали Михаил Макаров – он был старшим лейтенантом советских военно-воздушных сил. Третьего задержанного звали Антон Данилов – он был лейтенантом Красной армии. В тайнике был обнаружен ключ к шифру. Однако глава агентской группы, человек, которого звали Кент, по-прежнему оставался на свободе.
В Швейцарии продолжал работать передатчик Люси. После ареста брюссельской группы швейцарская группа стала использовать другой радиокод с тем, чтобы ее радиограммы так и оставались загадкой для немцев. Берлинское отделение «Красной капеллы» было ликвидировано лишь много месяцев спустя, да и то благодаря случайности. Выяснилось, что немецкий обер-лейтенант люфтваффе Харро Шульце-Бойзен под псевдонимом Коро передавал разведывательную информацию в Москву. Для этого он использовал коротковолновый передатчик имперского министерства авиации.
Разведывательные донесения Бойзена содержали важнейшую информацию об отправляемых на Восточный фронт военно-воздушных формированиях, их вооружении и снабжении.
Покров тайны вокруг человека по имени Люси был поднят только после войны. Им оказался житель города Рудольф Рёслер, также входивший в шпионскую организацию «Красная капелла». Связные в разных штабах немецкого вермахта поставляли ему текущую информацию о планируемых операциях на Восточном фронте. Поэтому неудивительно, что Кремль очень часто был информирован о тактических замыслах немецких групп армий раньше, чем они начинали претворяться в жизнь.
Начавшееся 6 декабря советское наступление перед Москвой привело к новому кризису на южном фланге группы армий «Центр». Сибирские дивизии штурмом взяли позиции 2-й немецкой армии и быстро двигались к Орлу. 2-я танковая группа генерал-полковника Гудериана была вовлечена в тяжелейшее сражение в районе Тулы. Над фронтом между 2-й армией и 2-й танковой армией нависла угроза вражеского прорыва. Поскольку Гитлер, как новый командующий армией, запретил всякое отступление без своего личного согласия, Гудериан сделал попытку убедить Гитлера разрешить отвести находившиеся под угрозой армии на линию Зуша – Ока.
Новый командующий на предложение Гудериана ответил:
– Нет, это я запрещаю!
Гудериан верил, что весомые аргументы все же смогут убедить Гитлера. Он доложил ему, что отход обеих армий необходим, чтобы сохранить войска и перейти на зиму к обороне. Нынешние позиции все равно удержать не удастся, так что другого выхода нет.
Гитлер возразил:
– В таком случае вам придется зарыться в землю и защищать каждый квадратный метр территории!
Гудериан оставался спокойным.
– Зарыться в землю мы уже не можем, так как земля промерзла на глубину в один-полтора метра, и мы со своим жалким шанцевым инструментом ничего не сможем сделать.
Гитлер возвысил голос:
– Тогда вам придется своими тяжелыми полевыми гаубицами создать воронки и оборудовать их как оборонительные позиции. Мы уже так поступали во Фландрии во время Первой мировой войны.
Гудериан:
– В период Первой мировой войны каждая наша дивизия, действовавшая во Фландрии, занимала фронт шириной четыре – шесть километров и располагала двумя-тремя дивизионами тяжелых полевых гаубиц и довольно большим комплектом боеприпасов. Каждая же моя дивизия вынуждена оборонять фронт шириной в двадцать – сорок километров, а на каждую дивизию у меня осталось не более четырех тяжелых гаубиц с боекомплектом в пятьдесят выстрелов на каждое орудие. Если я использую свои гаубицы для того, чтобы сделать воронки, то с помощью каждого орудия я смогу только создать пятьдесят мелких воронок величиной в таз для умывания, вокруг которых образуются черные пятна, но это ни в коем случае не составит оборонительной позиции! Во Фландрии никогда не было такого холода, с каким мы столкнулись здесь. Кроме того, боеприпасы мне необходимы для того, чтобы отразить атаки русских. Мы не в состоянии вбить в землю шесты, необходимые для прокладки телефонных линий, и для этого вынуждены использовать взрывчатые вещества. Где же нам взять необходимое количество подрывных средств для создания оборонительной полосы такого большого масштаба?
Однако все эти аргументы не произвели впечатления на Гитлера. Он продолжал настаивать на выполнении своего приказа – прекратить отход и остановиться там, где войска находились в тот момент.
Только Гудериан все еще не сдавался:
– В таком случае мы вынуждены будем перейти к обороне на невыгодных для нас позициях, как это было на Западном фронте в период Первой мировой войны. Нам, как и тогда, придется вести сражения за счет использования техники и иметь исключительно большие потери, не имея возможности добиться успехов. Придерживаясь такой тактики, мы уже в течение этой зимы вынуждены будем пожертвовать лучшей частью нашего офицерского и унтер-офицерского корпуса, а также личным составом, пригодным для его пополнения, причем все эти жертвы будут напрасными и сверх того невосполнимыми.
Гитлер вспылил:
– Вы полагаете, что гренадеры Фридриха Великого умирали с большой охотой? Они тоже хотели жить, тем не менее король был вправе требовать от каждого немецкого солдата его жизнь. Я также считаю себя вправе требовать от каждого немецкого солдата, чтобы он жертвовал своей жизнью.
Гудериан тоже заговорил громче:
– Каждый немецкий солдат знает, что во время войны он обязан жертвовать своей жизнью для своей родины, и наши солдаты на практике доказали, что они к этому готовы. Однако такие жертвы нужно требовать от солдат лишь тогда, когда это оправдывается необходимостью. Полученные мной указания неизбежно приведут к таким потерям, которые никак не могут быть оправданы требованиями обстановки. Лишь на предлагаемом мной рубеже рек Зуша и Ока войска обретут оборудованные еще осенью позиции, где можно найти защиту от зимнего холода. Я прошу обратить внимание на тот факт, что большую часть наших потерь мы несем не от противника, а в результате исключительного холода и что потери от обморожения вдвое превышают потери от огня противника. Тот, кто сам побывал в госпиталях, где находятся обмороженные, отлично знает, что это означает.
Гитлер слегка смягчился:
– Мне известно, что вы болеете за дело и часто бываете в войсках. Я признаю это достоинство за вами. Однако вы находитесь слишком близко к происходящим событиям. Вы очень сильно переживаете страдания своих солдат. Вы слишком жалеете их. Вы должны быть от них подальше. Поверьте мне, что на расстоянии лучше видно.
Гудериан возразил:
– Я, безусловно, считаю своей обязанностью уменьшить страдания своих солдат, насколько это в моих силах. Однако это трудно сделать в условиях, когда личный состав до сих пор еще не обеспечен зимним обмундированием и большая часть пехотинцев носит хлопчатобумажные брюки. Сапог, белья, рукавиц и подшлемников или совершенно нет, или же они имеются в ничтожном количестве.
Гитлер снова вспылил:
– Это неправда! Генерал-квартирмейстер сообщил мне, что зимнее обмундирование отправлено.
