Евгений Сухов - Связной
— Как себя ведет этот Копылов? — неожиданно спросил Утехин, помешивая в кружке сахар. — Только давай начистоту!
— Старается, товарищ полковник, — пожав плечами, ответил Тимофей.
— Ему можно доверять на все сто? — с прищуром глянул на него полковник.
— Пока трудно сказать… Я бы к нему еще присмотрелся.
— Хорошо, прислушаюсь к твоему совету.
— Что-то намечается, товарищ полковник?
— Намечается… Но об этом поговорим позже.
Еще через полчаса Романцев ушел.
Утехин набрал номер Генерального штаба:
— Добрый вечер, Василий Владимирович, это тебя полковник Утехин беспокоит.
— Пожалуй, что доброй ночи… Что-нибудь срочное, Георгий Валентинович? — спокойным голосом отозвался Соколовский.
— Хотелось бы поговорить, вот только не по телефону.
— Жду тебя через час.
Еще через пятьдесят пять минут полковник Утехин вошел в уютный, оклеенный темно-синими обоями кабинет генерал-майора Соколовского. Обычно их встречи проходили в здании Генерального штаба или в особняке Ставки Верховного командования, расположенном на улице Кирова, где у Соколовского также был свой кабинет. В этот раз встреча случилась в Министерстве обороны СССР на Фрунзенской набережной, где он делил помещение с двумя помощниками и начальником оперативного управления Генштаба.
Сейчас в кабинете Соколовский был один, и это обстоятельство Утехина вполне устраивало.
— Перейдем сразу к делу, Георгий Валентинович, — предложил генерал-майор, как только Утехин перешагнул порог. — У меня еще масса дел на остаток ночи. Хотелось бы управиться побыстрее. — Показав на кожаный диван, стоявший у стены, добавил: — Домой сегодня не пойду, переночую здесь.
— А удобно будет? — улыбнулся полковник, пожимая крепкую руку генерала.
— А для удобства у меня подушка и одеяло имеются, — махнул рукой в сторону шкафа Соколовский. — А больше мне ничего и не нужно. Привыкший!
— Хотел обсудить с вами касаемое операции «Связной», где задействован агент Копылов, — заговорил Утехин, когда они разместились за столом.
— И что там с этим агентом? По нашим источникам, немцы поверили, что мы готовим наступление на Ленинградском направлении. Так что твой диверсант весьма полезен.
— Тут вот какое дело: курьер, что вышел на связь с Копыловым, погиб в перестрелке.
— Как это произошло?
— Хотели его задержать, но он попытался уйти…
— Что же вы так неаккуратно обошлись. Неужели нельзя было как-то по-другому? — осуждающе покачал головой генерал-майор.
— Не все в наших силах, — развел в сожалении руками Утехин.
— Жаль, что не допросили. Так что же от меня нужно?
— Вся неприятность в том, что курьер завтра должен перебраться через линию фронта в районе расположения тридцать третьей армии близ поселка Ермоловка.
— Понимаю. Текст радиограммы составил?
— Да. Будут две радиограммы, их нужно отправить открытым текстом. Вот первая, а вот эта — вторая. Вот текст… — положил он на стол два листка бумаги. — Здесь все, что нужно: приметы курьера, его имя и фамилия, звание.
Генерал-майор внимательно прочитал тексты радиограмм. Положив широкую ладонь на листы бумаги, сказал, как бы тем самым подытоживая разговор:
— Ясно. Сегодня же сделаю распоряжение. У тебя еще что-нибудь?
— Это все, — поднялся Утехин.
— Если будет еще что-то, дай знать, — тоже поднялся генерал и пожал полковнику руку.
— Куда же я от вас денусь? — хмыкнул Утехин и покинул кабинет, громко стуча каблуками по коридору.
Соколовский остался один. Он еще раз перечитал заготовленную радиограмму. Все дела как-то понемногу отошли на второй план — главным теперь было не сорвать подготовленное контрнаступление на Курской дуге, где Копылову отводилась роль дезинформатора германского Генерального штаба.
Подняв трубку, он тотчас дозвонился до командующего тридцать третьей армии Западного фронта генерал-полковника Гордова.
— Василий Николаевич?
— Слушаю.
— Это Соколовский тебя тревожит. У меня такое дело… Тут ко мне сейчас полковник Утехин приходил, из Главного управления «СМЕРШ», просил передать две радиограммы открытом текстом.
— Понимаю, чтобы немцы их перехватили?
— Именно так. На твоем участке радиоразведка немцев работает?
— А то как же! Куда от них денешься! Все выкуриваю артиллерией, а они опять лезут. В последнее время германское командование особенно активно ведет наблюдение за работой войсковых раций в прифронтовой полосе. Сейчас двоих засекли, нужно выбить…
— Сделаешь это после того, как передашь сообщения.
— Договорились. Когда нужно передать?
— Желательно завтра.
— Отправляй тогда пакет со своим посыльным в штаб армии. Распоряжусь!
— Спасибо, Василий Николаевич.
— Да какой там спасибо, — отозвался генерал-полковник, — дело-то у нас общее. Немцев бьем!
Глава 6
Неожиданная радиограмма
Фельдфебель Гюнтер Штольц, прижав наушники к голове, внимательно вслушивался в эфир. Главная его задача заключалась в том, чтобы в нужное время обеспечить безупречную связь с Центром и защитить от обнаружения радиоконтрразведки русских. Со своей задачей Штольц успешно справлялся. Закрепившись на нейтральной полосе в небольшом сухом овражке, он прекрасно видел расположение русских, подмечая перемещение вооруженных групп по флангу, о чем немедленно сообщал в штаб армии.
Рация была компактная, очень удобная, помещалась в небольшом чемоданчике и, несмотря на свою небольшую мощность, успешно принимала и передавала сообщения на дальние расстояния.
А ведь совсем недавно приходилось пользоваться трудноподъемными и очень неудобными рациями, к тому же не имевшими устойчивой связи. Рискуя быть запеленгованными, радисты по многу раз выходили на связь, оставаясь в эфире больше обозначенного времени.
Сейчас работа значительно упростилась, но менее опасной она не стала, и если русские все-таки обнаружат их на нейтральной территории, то с легкостью выбьют из удобного гнезда при помощи артиллерии. При этом ему не поможет ни группа прикрытия, ни Ганс, лежавший от него по правую руку с крупнокалиберным пулеметом, ни пара автоматчиков, укрывшихся ветками и, не ропща на судьбу, терпеливо дожидавшихся приказа на отход (их смена должна подойти через четыре часа, когда поле укроет темень, так что парням придется еще некоторое время полежать под свистящими пулями).
В задачу Штольца также входило осуществлять радиоперехват русских радиограмм, а потому большую часть времени, зарывшись в землю, он следил за сигналами. Закономерности в радиосообщениях не существовало. Их могли передавать как поздно ночью, так и в дневное время. Но все-таки особенно часто радиограммы передавали в сумерки. И Гюнтер, крепко прижав наушники к ушам, пытался уловить слабые сигналы. Стрелка на датчике замерла точно на середине, как будто бы уснула. Но в действительности эта была всего лишь видимость, она немедленно отреагирует даже на самые слабые и неустойчивые радиоэлектронные колебания.
Неожиданно стрелка дрогнула, показав сильный сигнал, исходивший от близкого источника. Штольц еще плотнее прижал наушники, опасаясь спугнуть удачу. Напрасно. Сигнал был невероятно сильным; очень устойчивым, что бывало нечасто. И в следующую секунду заработал передатчик. Стараясь не пропустить ни одного сигнала, Гюнтер принялся быстро записывать радиосообщение. Наконец радиограмма была передана, и стрелка мгновенно замерла на прежнем месте, указывая на заметно разряженные батареи.
Судя по сильному сигналу, радиограмма шла из русского штаба тридцать третьей армии. Советы имеют довольно сильные передатчики, мало чем уступающие германским. В последнее время они очень сильно продвинулись технически, так что этому обстоятельству удивляться не стоило.
Русские меняли свой шифр едва ли не еженедельно, и в войсковой контрразведке имелся целый отдел, который успешно справлялся с возложенными задачами. Гюнтер Штольц и сам преуспел в шифровании, а потому нередко самостоятельно распутывал точки и тире, воспринимая их как некую математическую задачу. Но в этот раз радиограмма была передана открытым текстом и предназначалась для командиров частей, находившихся на передней линии обороны, и, следовательно, была рассчитана на значительное количество передатчиков.
В радиограмме было написано:
«Сообщаю всем подразделениям. На подконтрольном нам участке Говорунова при попытке перейти участок оказал вооруженное сопротивление неизвестный. Ему удалось скрыться, воспользовавшись темнотой. Сообщаю его приметы: среднего роста, плотного телосложения, лицо круглое. Неизвестный одет в форму капитана авиации. Вооружен автоматом. Каждому, кто увидит этого человека, немедленно принять меры по его задержанию. О результатах сразу же донести. Васильченков».
