Иван Шевцов - Бородинское поле
Подобное рассуждение Дэниел считал совершенно логичным и единственно достоверным, потому что в нем находил ответ на неприятный, беспокоящий его вопрос: как быть? Так и быть: вручить сувениры - и никакого угрызения совести. В конце концов, разведки существуют и будут существовать, об этом все знают, работают они на безопасность своей страны, и ничего нет в том предосудительного, дурного, если гражданин из патриотических побуждений иногда при случае окажет невинную услугу отечественной разведке, исходя из высокого гражданского долга.
Успокоив себя таким образом, мистер Флеминг приоткрыл глаза. Светящееся табло требовало пристегнуть ремни: самолет шел на посадку.
В аэропорту чету Флемингов встречали Глеб Трофимович и Лена. Наташа сразу узнала отца - впрочем, это не составляло особой трудности: Глеб Трофимович был единственный среди встречавших в генеральской форме. Он тоже узнал ее и, с трудом сдерживая волнение, быстрой, неприсущей ему семенящей старческой походкой пошел навстречу дочери. Наташа, рыдая, бросилась к нему на грудь, уткнулась лицом в холодную шинель. Лена, поздоровавшись с Дэниелом, с ревнивым любопытством рассматривала свою старшую сестру, которая долго не могла освободиться из отцовских объятий. Лена представляла Наташу гораздо старше - очевидно, молодила ее элегантная шубка из голубой норки. "Одета богато и со вкусом", - отметила про себя Лена, садясь за руль отцовского "Москвича". Дэниел сел рядом с Леной. Багаж заморских гостей состоял из двух чемоданов.
В пути говорили, как водится в таких случаях, о погоде в США и московских морозах. Коричневая дубленка с белым цигейковым воротником и такими же отворотами, видно, не очень согревала Дэниела, он ежился, хотя мороз в этот день и не превышал двадцати градусов. Безветренно и мягко светило солнце, просеивая холодные лучи сквозь сито морозного воздуха и хрусталь инея на березах и тополях, обступивших шоссе двумя стройными шеренгами.
- А снег такой же, как и у нас, - весело сказал Дэниел, потирая озябшие руки. Наташа перевела его слова, и Глеб Трофимович заметил:
- Да и деревья, наверно, такие же. На одной планете живем, одна семья - человечество.
Наташа перевела слова отца, и Дэниел подумал: "Генерал занимается политикой. Пропаганда в пользу разрядки". Мысль о разрядке почему-то напомнила ему о часах-сувенирах. Сувениры ЦРУ никак не гармонировали с разрядкой. На душе стало тревожно - пробуждалась совесть. Тесть ему определенно нравился - во всяком случае такое впечатление оставляли первые минуты знакомства.
В доме Глеба Трофимовича их ждали Александра Васильевна и Варвара Трофимовна. К вечеру должны подойти Николай с женой, Олег, Святослав с Валей. Утром Святослав звонил из Зауралья, справлялся. Отец коротко ответил ему: "Летят. Едем с Аленкой встречать. Так что ты постарайся хотя бы на денек". Святослав пообещал.
Гостям отвели комнату Лены. Сама же Лена - любимица тети Вари - на это время перебралась к Остаповым, которые теперь жили вдвоем в трехкомнатной квартире. В ее распоряжение была предоставлена комната Игоря.
Время приближалось к обеду, Александра Васильевна предложила гостям с дороги перекусить. На столе появились разные закуски, пшеничная водка, армянский коньяк, вина и даже - в расчете на любителя - пиво. Но гости совершили дальний перелет, и естественные волнения отбили аппетит - тем не менее Дэниел с удовольствием выпил рюмку "пшеничной", потом ради дегустации попробовал коньяк и советское шампанское, а заодно и пиво. Все эти напитки по достоинству оценил, но от закусок отказался, что удивило Александру Васильевну: как это так - пьет и не закусывает? Оказывается, закуской для заморского гостя послужила чашка растворимого кофе. Спиртной "ерш" привел Дэниела в приподнятое состояние, тревоги и сомнения, связанные с предстоящим вручением сувениров - а это по распоряжению Наташи должно произойти позже, вечером, когда соберутся все родственники, - улетучились, как-то растворились сами собой, как дело пустячное, не заслуживающее внимания. У Дэниела возникло желание немедленно пойти на улицы и площади Москвы, и прежде всего посмотреть знаменитый Кремль и Красную площадь. Но его желание не совпадало с желанием супруги: Наташе хотелось побыть с родными и говорить, говорить обо всем, что накопилось в душе за долгие годы.
Знакомство с центром столицы планировалось Глебом Трофимовичем, но не сразу, не сегодня, и конечно уж лучше на трезвую голову. Но Дэниелу не сиделось: незнание русского языка создавало известные неудобства. Наташа, увлекшись разговором с отцом, Варварой Трофимовной и Александрой Васильевной, не могла выполнять роль переводчика. И тогда Лена, изучавшая английский в школе и институте, отважилась проверить свои знания на практике. И ничего - получилось: смеясь и шутя, дополняя слова жестами, они быстро научились понимать друг друга, и Дэниел попросил Лену показать ему Москву. Лена сказала, что она выпила фужер шампанского и по нашим законам не имеет права садиться за руль. Дэниел проявлял настойчивость: он согласен на городском транспорте, пли даже пешком. Лене ничего не оставалось, как согласиться. Глеб Трофимович посоветовал им поехать на ВДНХ - благо недалеко, одна остановка на метро.
О знаменитое московское метро! При упоминании о нем Дэниел воодушевился. И когда они с Леной спустились в подземный дворец, он заявил, что сегодня не желает ехать ни на какие выставки - для этого еще найдется время, - а сейчас он хочет осмотреть все станции метрополитена. Лена согласилась, сказав при этом, что все осмотреть они не смогут, для этого недостаточно и целого дня. Они выходили из вагона на каждой станции, Дэниел вслух выражал свой восторг подземными залами. Особенно ему понравилась "Комсомольская-кольцевая" - просторный нарядный зал, своды и потолок которого украшены мозаичными панно работы великого советского художника Павла Дмитриевича Корина.
- Но это же золото? Похоже, настоящее золото? - изумленно спрашивал Дэниел, указывая на позолоту панно и орнамента. - Не может быть!
- Да, это настоящее золото, - подтвердила Лена не без внутренней гордости.
- Но это невероятно! Зачем такое расточительство? Для чего оно нужно? Я понимаю - будь то дворец, национальный театр или национальный музей, там такое богатство оправдывается. А здесь - это же, в сущности, вокзал.
- Вокзал? Да, вокзал, - заулыбалась Лена. - И дворец. И музей. Вы же сами назвали наши станции метро музеем, в котором собрана богатейшая коллекция мрамора и гранита.
- Да, да, я говорил: уникальная коллекция, возможно единственная в мире, - поспешно согласился Дэниел. - Но почему здесь, под землей, где пассажир находится всего несколько минут? Нет, это определенное расточительство. Вы не умеете считать деньги, - настаивал на своем Дэниел.
- Вы согласны, что это прекрасно? - пыталась поколебать его заблуждения Лена.
- Да, согласен. Но зачем? Для кого?
- Для людей. Человека должна окружать красота. Прекрасное облагораживает человека. Государство заботится о духовном богатстве своего народа.
- Понимаю, - быстро перебил ее Дэниел и тихо улыбнулся, подумав про себя: "Дочь, как и отец, тоже занимается пропагандой".
Не осмотрев и половины подземных дворцов метро, усталые, они вернулись домой, где их уже ждали Коля с женой, Валентина Ивановна и прилетевший из Зауралья Святослав. Дэниел с восторгом говорил Наташе:
- Ты обязательно должна посмотреть метро. Это бесподобно, необыкновенно и… нерасчетливо. Да, да, мисс Лена со мной не согласна, Но это явное расточительство. Впрочем, она хороший пропагандист. И вообще, русские, я полагаю, прирожденные пропагандисты. Это, очевидно, черта национального характера.
- Почему вы так считаете? - мягко улыбаясь, спросил Святослав по-английски.
- О, я хорошо знаю свою жену и тещу. И кроме того, я уже имел удовольствие разговаривать с мистером Макаровым, - кивок и дружеская улыбка в сторону Глеба Трофимовича, - и с мисс Леной.
Наташа перевела слова мужа и вопрос брата, вызвав веселое оживление присутствующих. Настроение у всех было приподнятое, праздничное. Были тосты, сопровождаемые оживленной беседой, и разговоры, прерываемые тостами: за здоровье, благополучие, за мир на земле, за дружбу советского и американского народов. А Дэниелу в каждом тосте слышалась "коммунистическая пропаганда", и он решил как бы в ответ подбросить шпильку в виде вопросика, как он думал, неделикатного свойства:
- Как поживают ваши диссиденты? Их преследуют?
- Диссиденты? Это кто такие? - прикинулся Олег.
- Инакомыслящие. Борцы за права человека, - уточнила Наташа.
- А-а, поборники, - сказал Олег.
- Их у вас поборниками называют? - переспросила Наташа.
- Это вы их так называете, ваша пропаганда. Мы же их величаем подонками, - сказал Олег.
- А почему поборники? - полюбопытствовала Наташа. - Как понимать это слово?
![Рон Хаббард - Поле битвы — Земля [Поле боя — Земля]](/uploads/posts/books/101739/101739.jpg)