Сергей Никитин - Люди с оружием. Рассказы
Черноус, наклонившись против течения, с минуту постоял, находя равновесие, затем начал медленно приближаться к берегу, переступая с ноги на ногу. Он почти добрался до берега — вода доходила лишь до колен, — когда левая нога его провалилась в яму. Черноус, сопротивляясь, медленно повалился на бок. Коза заблеяла пуще прежнего и затрепетала. Ефрейтор Барков, подняв облако брызг, бросился на помощь и поддержал моряка.
Наконец они выбрались на сушу. Черноус опустил козу на землю, щелкнул по рогам и улыбнулся.
— Ну вот и порядок, дурашка.
Вверху раздались аплодисменты и крики. Старший матрос поднял голову и увидел толпу зевак.
— Пойдемте, — заторопился он, надевая бушлат и бескозырку.
— А козу? — забеспокоился молчавший все это время Нагибин. — Козу куда? В комендатуру отведем, а?
Черноус и Барков переглянулись и расхохотались.
— Чего ржете? — обиделся Нагибин. — Передадим милиции, найдут хозяина.
Но хозяин нашелся и без милиции. К ним подбежала, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, полная женщина в мужском пиджаке и цветастом платье. Растрепанная, запыхавшаяся, она подкатилась к козе, схватила ее за рога и сдавленно пропыхтела: «Моя». Женщина села, вернее, бессильно плюхнулась на землю рядом с козой и, не сводя, глаз с военнослужащих, что-то попыталась сказать, по-рыбьи двигая широко разинутым ртом, в котором поблескивали золотые зубы.
— Значит, ваша коза? — спросил ее Черноус.
Женщина торопливо закивала головой.
— Ее, ее, — подтвердило несколько голосов из толпы наверху. — Известная дама.
— По базару, — добавил кто-то под дружеский смех.
Женщина метнула гневный взгляд в сторону зевак и снова уставилась влажными глазами на спасителей.
— Голубчики, — выдавила она наконец из себя членораздельные звуки. — Спасибо. Кормилицу мою. Голубчики. Гуляла она. На льдине — сено. Прыгнула. Льдину и понесло. Бежала я — отстала. Голубчики… Приходите. Молочком угощу.
Черноус кивнул головой:
— Ясно, мамаша. До свидания.
Все трое поднялись наверх и заспешили по улице. Навстречу им уже бежал взволнованный лейтенант.
— В чем дело? — строго спросил Карасев, предчувствуя что-то недоброе. — Толпа собралась. Что-нибудь случилось?
Старший матрос спокойно и коротко доложил.
— Так, — перевел дыхание офицер и успокоился. — Хорошо. А ефрейтор?
— Задержан. Пуговицу у него оторвали в кино, потом… — Черноус помедлил, — воротник был расстегнут. Прошу…
— Немедленно в комендатуру. Бегом! — приказал лейтенант, прервав матроса.
— Есть, — ответил Черноус. — Прошу, товарищ лейтенант, отпустить ефрейтора, так как…
— Куда отпустить?! — возмутился лейтенант. — Вы же мокрые, простудитесь. Бегом в комендатуру, к дежурному врачу. А потом ефрейтор может идти, но, чтобы впредь…
Офицер погрозил пальцем.
— Слушаюсь, — весело щелкнул мокрыми сапогами Барков.
— Есть.
И старший матрос с ефрейтором побежали. Но Черноус, вспомнив о чем-то, возвратился и доложил:
— Товарищ лейтенант, матрос Нагибин нагрубил старшему по званию ефрейтору Баркову.
Нагибин разинул рот и изумленно посмотрел на старшего матроса.
— Есть. Приму меры, — кивнул головой Карасев. — Идите. Да побыстрее — пар валит от вас.
Черноус догнал Баркова, улыбнулся и протянул руку. Ефрейтор подал свою. Они обменялись рукопожатием и побежали дальше — легко, слаженно, слегка откинув головы назад.
На улице зажглись редкие фонари.
Шестьдесят секунд
Борис Похитайло, воспитанник Рижского нахимовского училища, пришел на корабль недавно. «Летняя практика» — это звучало так заманчиво и привлекательно, что Боря еще в училище, сдавая экзамены, мысленно переносился на корабль, в среду «овеянных ветрами всех румбов отважных моряков». Ему представлялось, как он придет на корабль, доложит вахтенному офицеру: «Нахимовец Похитайло прибыл на корабль для прохождения практики!» — и тот, вытянувшись по стойке «смирно» и приложив руку к головному убору, ответит строго по-морскому:
— Есть!
Ясно, что Боре представлялся не какой-нибудь корабль вообще, а непременно линкор или крейсер. Впрочем, Боря был негордый и удовлетворился бы эсминцем.
Каково же было разочарование, когда он получил назначение на обыкновенное аварийно-спасательное судно. Впервые ступив на палубу этой «коробки», как он презрительно назвал небольшой корабль. Боря почувствовал глубокую обиду. Отдав честь военно-морскому флагу, Боря неуверенно остановился у борта. Вахтенный у трапа матрос Данилов снисходительно, как показалось Борису, спросил его:
— Честь имею представиться. Вам кого, юный моряк?
— Я прибыл на корабль для прохождения практики, товарищ матрос, — ответил строго Боря.
— Очень рад. Ждали вас с нетерпением. Сейчас мы вызовем дежурного — и будет порядок, — сказал, улыбаясь, Данилов.
Матрос вызвал дежурного по кораблю, которым оказался не офицер, а мичман. Он взял нахимовца за руку и, добродушно улыбаясь, повел к помощнику командира.
Боря окончательно пал духом. Особенно обидно было, что мичман вел его за руку, как маленького. Встречные матросы улыбались и подмигивали Боре. Нет, что ни говорите, но эти минуты шествия за дежурным были, может, самыми неприятными, самыми оскорбительными в жизни Бориса Похитайло.
Так началась у Бори летняя морская практика.
Корабль все время стоял у стенки и, кажется, не собирался никогда выходить в море. Словно в довершение всех Бориных несчастий, в море не происходило аварий и бедствий кораблей, которым нужна была бы помощь. Борис втайне даже желал какого-нибудь сверхграндиозного кораблекрушения, в котором бы их «коробка» сыграла героическую роль. Но, как назло, грандиозных катастроф не происходило.
Правда, Боря зря не терял времени, да и боцман не давал особенно прохлаждаться. С утра до вечера Боря лазал по кораблю, изучал его от клотика до киля. Матрос Данилов, прикрепленный к нахимовцу в качестве «гида», как выразился в шутку боцман, очень тяготился этими обязанностями. Не раз он обращался к боцману с просьбой освободить его от «преподавательской деятельности», но тот не хотел и слушать об этом.
— Отставить такие разговоры, матрос Данилов! Вы опытный моряк — так, по крайней мере, думал я о вас до сегодняшнего дня, — и поэтому должны передать свои знания нахимовцу.
— Есть, передать знания…
Данилов повернулся кругом и направился в кубрик, где его ожидал Борис Похитайло.
— Детский сад! — ворчал Данилов. — Товарищ Данилов— корабельный гид, заместитель пионервожатого по военно-морской части. Сила! Черт знает что такое!
При виде Данилова Похитайло поднялся, поправил бескозырку и вытянул руки по швам.
— Вольно! Ну, будущий покоритель стихии, отважный морепроходец, сегодня изучаем назначение и устройство носового шпиля. Прошу следовать за мной.
Боря, не зная, улыбаться ему на шутку матроса или оставаться серьезным, пошел вслед за Даниловым.
На баке, у шпиля, они присели на корточки, и Данилов. поглядывая на залитую солнцем оживленную гавань, нехотя начал рассказывать.
Из-за стоящего на якоре крейсера выскочили две шлюпки и пустились наперегонки. Они шли некоторое время рядом, но вот одна из них вырвалась вперед. На отставшей «шестерке» неразборчиво закричал что-то старшина, и гребцы усиленно заработали веслами. Данилов, наблюдая за борьбой шлюпок, напряженно приподнялся, вытянул руки вперед и азартно зашептал:
— Навались! Навались! Эх, лопатят, словно тесто месят. Грудью, грудью надо, на полный разворот, чтоб весло гнулось. Так! Так! Сила!
Нахимовец зачарованно смотрел то на матроса, то на шлюпки, но включиться в число «болельщиков» не решался.
— Занимаетесь, значит… — раздался голос За спиной «болельщиков». Данилов повернулся, мгновенно выпрямился и, пытаясь согнать с лица веселое выражение, неестественно скривил губы.
— Так точно, товарищ капитан-лейтенант!
Командир корабля капитан-лейтенант Сидоров неторопливо раскурил трубку.
— Чем занимаетесь?
— Шпиль, товарищ командир.
Сидоров прищурил глаза, пряча веселые искорки. Он знал, что Данилов тяготится своими новыми обязанностями.
— Скажите, нахимовец Похитайло, как называется этот рычаг и какое он имеет назначение? — спросил командир, подойдя к шпилю.
Боря даже покраснел от напряжения, поправил несколько раз бескозырку, отчего еще больше смутился. вспомнив, что махать руками перед старшими не положено, но молчал.
— Наверное, еще не дошли до этого рычага, — сказал командир, выручая «засыпавшегося» нахимовца.
— Не дошли, — вздохнул облегченно Боря.
— Ну ничего, узнаете постепенно все. — Командир притушил трубку и, кивнув головой, пошел. У трапа он остановился и, что-то вспомнив, подозвал к себе Данилова.
