Александр Ломм - В темном городе
— А кто же тебе готовит, кто вообще за вашим хозяйством смотрит?
— Нянька моя за всем смотрит, — сразу оживилась Власта. — Она у меня знаешь какая, нянька моя! Просто замечательная! Ее ничто не берет, никакие болезни. Сколько я помню ее, она никогда ничем не болела. Такая здоровячка! Большая, толстая и добрая-предобрая! Мы с ней душа в душу живем, и никаких у нас секретов не бывает. Она и про организацию нашу знает, и про штаб здесь в складе. Ей все можно доверить: могила!.. Только ты, Оленька, не говори об этом Гонзе, а то он съест меня за это. Не скажешь?
— Ну вот еще! Конечно, не скажу!
— Ну смотри. Гонза у нас такой строгий командир, просто беда! Вообще он чудесный!.. Правда, Гонза чудесный?
— Гонза очень симпатичный. Мне он сразу понравился. Иначе разве я пошла бы с ним ночью невесть куда…
— Но ведь ты из-за Мирека пошла?
— Ну конечно, из-за Мирека! А ты думала из-за чего? — вспыхнула Оленька.
— Я ничего плохого не думала, я так только спросила… — тоже сильно смутившись, проговорила Власта.
Девушки умолкли, чувствуя неловкость. В наступившей тишине лишь чуть слышно потрескивало пламя свечей в массивном бронзовом канделябре.
По каменному полу стелилась ледяная стужа. От нее не спасала никакая одежда. Оленька сняла с рук перчатки и принялась греть над свечой закоченевшие пальцы. Власта молча собирала со стола остатки ужина и складывала их в сумку.
— Ты сердишься на меня, Оля? — спросила она.
— Ну что ты! За что мне на тебя сердиться? Ты ведь просто неправильно выразилась, — ответила Оленька.
— Неправда! — взволнованно возразила Власта. — Я сказала именно то, что хотела сказать. И все-таки я прошу тебя не сердиться!.. Ну как ты не понимаешь?..
Оленька удивленно посмотрела на «хозяйку». Из-под шляпы блестели широко раскрытые голубые глаза.
— Неужели ты такой наивный человек?! Ну скажи, скажи сама, только по правде, по совести, почему ты так хлопочешь о спасении Мирека Яриша? Почему? Неужели только потому, что он твой одноклассник, неужели из-за одной только дружбы?..
Оленька молчала, чувствуя, как по лицу ее разливается предательская краска.
— Что же ты не отвечаешь? А впрочем, чего тут отвечать… И так все понятно. Ты любишь этого Мирека!.. Правда, любишь?
Оленька кивнула.
— Ну вот и умница! — обрадовалась Власта. — Я тоже люблю Гонзу. Я бы ради него тоже ничего не побоялась. Он смелый, сильный, умный. И добрый тоже… Он спасет меня от этого старого, мрачного дома, где все пропитано чахоткой. Он не даст мне погибнуть в пыльной лавке. Знаешь, о чем я мечтаю?
— О чем?
— О том, как кончится это жуткое время: война, фашисты, казни… О том, как наступит новая, радостная жизнь, без страха, без тревог, без опасностей… Ведь может быть такая жизнь, когда везде все хорошо и человеку ничего не нужно бояться! Я уверена, что такая жизнь придет. И люди тогда будут веселыми-превеселыми и будут строить большие, светлые дома… И мы с Гонзой станем жить в одном из таких красивых новых домов… Хочешь, я расскажу тебе, как я познакомилась с Гонзой? — Расскажи.
— Только сначала знаешь что? Сначала давай заберемся на Мирекову постель, под перину. Нам там будет удобнее и теплее. А то, пока ребят дождемся, совсем превратимся в ледышки!
Оленька охотно согласилась.
Девушки прошли за шкафы, где стояла тахта. Сбросив туфли, они улеглись и плотно закутались в перину. Власта прижалась к Оленьке и, мечтательно глядя на вереницы тускло поблескивающих люстр, начала вполголоса рассказывать о своих сердечных переживаниях…
Уютное гнездышко посреди холодного подземелья, загроможденного причудливыми изделиями давно минувшей старины, таинственный безмолвный полумрак — все это подействовало на Оленьку и расположило ее к откровенности. Она тоже рассказала о своих немногих встречах с Миреком в Вышеградском парке, о сокровеннейших мечтах и надеждах…
Внезапно громко лязгнула железная дверь. Девушки вздрогнули и, соскочив с тахты, поспешно обулись.
— Идут! — не то радостно, не то испуганно сказала Власта.
По проходу среди мебели застучали шаги двух человек. Оленька и Власта кинулись им навстречу.
И вот они встретились. Встретились посреди склада, в темной узкой щели между какими-то комодами… Сначала Оленька увидела Гонзу. За ним стоял кто-то весь в белом… Кто? Неужели Мирск?!.. Гонза тут же рассеял все сомнения. Он посторонился и весело сказал:
— Разрешите представить вам героя сегодняшней ночи, товарища Мирослава Яриша! Поздравьте его с благополучным завершением всех опасностей и с прибытием в это гостеприимное и надежное убежище. Подношение цветов и крики «ура» отставить!..
Мнрек неловко, по совершенно серьезно поклонился девушкам и неннятно пробормотал:
— Добрый вечер!..
Он не мог разглядеть лица Оленьки. Он не узнал ее. Да и мог ли он ожидать, что встретится с ней здесь! Диковинная обстановка подземелья, рыцари у входа, Властина мушкетерская шляпа — все это было слишком неожиданно и удивительно. Мирек не знал, как ему следует держаться, и потому стоял молча, понурив голову.
— Мирек!.. Мирек! Ты не узнаешь меня?! Ведь это я, Оленька Ковандова!
Вздрогнув, как от удара, он вскинул голову:
— Оленька?.. Ты?.. Ты здесь?
Он протянул руки и шагнул вперед. Девушка бросилась к нему навстречу. Их руки соединились в крепком пожатии. Мирек попытался что-то сказать, но никак не мог справиться с волнением.
— Оленька… Оленька… ты… — твердил он, словно в бреду.
— Ну я, конечно, я! Неужели не узнал еще?.. Ну пойдем туда, к столу. Там светло. Пойдем!
И она повела его по проходу. Гонза с Властой пошли за ними.
С Мирека сняли ненужную больше корзину с булочками, усадили в самое удобное кресло, в то самое, в котором когда-то сиживал князь Шварценберг, и принялись наперебой угощать ужином, расспрашивать и рассказывать. Мирек уже пришел в себя. Он смеялся вместе со всеми, отвечал на вопросы, пил горячий настой «целебной смеси», но при этом, не отрываясь, смотрел на Оленьку, словно кроме нее тут никого и не было. Гонза заметил это и, лукаво подмигнув Власте, сказал:
— Нам с тобой, товарищ Власта, надо еще кое о чем поговорить. Давай-ка пройдем к рыцарям! — И, обратившись к Оленьке, добавил: — Не беспокойся, товарищ Ковандова, мы ненадолго. На четверть часа, не больше. Я знаю, что тебе пора домой и что я обязан тебя проводить!
— Хорошо, Гонза! — рассеянно сказала Оленька.
Оставшись наедине с Оленькой, Мирек снова почувствовал себя ужасно неловко. Ему хотелось сказать ей так много, но слова почему-то застревали у него в горле.
— Ты сильно измучился? — тихо спросила Оленька.
— Нет, не очень… А ты?
— Ну вот еще!.. Я же не пережила такое, как ты…
— Оленька… — Ну что?
— Ты… ты простила меня за то, что я там в парке…
— Не смей даже говорить об этом!
Она решительно закрыла ему рот рукой. Мирек тихонько поцеловал ее холодные пальцы. Оленька быстро отдернула руку и засмеялась.
— Значит, пароль «Ольга»? — спросил он, не отрывая от се лица сияющего взгляда.
— «Верность», — чуть слышно ответила она.
— Товарищ Ковандова, пора! — прогудел под сводами голос Гонзы.
Оленька и Мирек стали прощаться…
26
Пани Рогушева так истомилась ожиданием, что внезапный звонок в передней отозвался в ее сердце болезненным уколом. Гонза!.. А вдруг кто-нибудь чужой с ужасной вестью о непоправимой беде?!.. Она поспешно выбежала из спальни и, включив в прихожей свет, кинулась к дверям.
— Гонза, ты?!
— Я, мама. Открывай!
Пани Рогушева открыла дверь и впустила сына. На сердце у нее отлегло: ее Гонза был цел и невредим. Правда, он слегка осунулся, но вид у него был очень бодрый и веселый.
— Ну, как вы там?.. — спросила она, пока Гонза снимал куртку.
— Все в порядке! — улыбнулся Гонза и вдруг насторожился, прислушиваясь.
До его слуха донеслись возбужденные голоса отца и полицейского Кованды. Они, видимо, не слышали, как он пришел.
— Пожар у них там, что ли? — изумилась пани Рогушева. — Гляди, Гонза!
Гонза распахнул дверь. В лицо ему хлынули такие густые клубы табачного дыма, что он закашлялся и невольно остановился. Голоса говоривших мгновенно умолкли. Кованда и отец обернулись к двери и уставились на Гонзу. Тот ожидал, что они накинутся на него с расспросами. Но они молчали, да и смотрели они не на него, а на стоявшую позади него мать.
— Молодцы, нечего сказать! — сурово проговорила пани Рогушева. — Дышать нечем!..
— Да, накурили, пожарных вызывать впору!.. — смиренно признался Кованда.
— Не сердись, мать, — виновато сказал сапожник. — Это мы нечаянно. Увлеклись мы тут с паном стражмистром интересной беседой…
— Ну что, герой, вернулся из похода?.. Проходи, садись и все выкладывай. Прежде всего, где Оленька?
