Михель Гавен - Валькирия рейха
– Я все поняла, Генрих. Благодарю, – Хелене ответила с растерянностью. Она не ожидала подобного оборота.
– Ты позвонишь Герингу?
– Да, – она кивнула, – я сделаю все, как ты сказал.
– Вот и славно. Тогда пойдем куда-нибудь, выпьем что ли, – предложил Мюллер, – а потом наведаемся к тебе в номер. Да не бойся, – он рассмеялся, заметив, как нахмурилась Хелене, – если не имеете желания, фрау полковник, я к вам приставать не буду. Но там, в моей свите, – он обернулся к стоявшим невдалеке эсэсовцам, – хватает соглядатаев рейхсфюрера. Что же они доложат Гиммлеру, о чем я говорил с тобой столь долго? Могут возникнуть нежелательные подозрения. А так все ясно, уламывал, уламывал – уломал, – он прищелкнул языком. – После того, как мои солдаты все-таки уничтожили бандитов, которые убили Рейнхардта, их начальнику требуется разрядка. Вы не находите, фрау Райч?
Хелене только грустно улыбнулась и покачала головой. Черные воды Влтавы колыхались перед ней, напоминая волны озера Ванзее, на берегу которого она впервые была счастлива с тем, кого любила. Потухшая сигарета упала в текущие струи реки и понеслась, закружилась под мост, захлебываясь темной водой.
– Идем, Хелене, – Мюллер потянул ее за руку, – за нами наблюдает не одна пара глаз. И слушает не одна пара ушей. Помни об этом и держи себя в руках. Поплачешь среди своих летчиков на востоке. А здесь у тебя нет друзей. Зато врагов – очень много.
Спустя три дня после смерти вице-протектора Богемии и Моравии в замке Градчаны состоялась официальная церемония прощания с ним. Лина Гейдрих отсутствовала. Когда ей сообщили о смерти супруга, у нее случился сердечный приступ. Без сознания Лину доставили в тот же Буловский госпиталь, где еще недавно лежал Гейдрих, и она находилась там под присмотром врачей. У гроба Гейдриха стоял его «ближайший друг и соратник» рейхсфюрер СС Гиммлер с траурной повязкой на рукаве. Он держал за руки двух сыновей вице-протектора, Клауса и Гальдера. В почетном карауле застыли высшие офицеры СС, полиции, вермахта. Над гробом висел гигантский черный флаг с серебряными буквами «СС», мерцающими в свете факелов. От имени Гитлера шеф пражского гестапо штандартенфюрер СС Далюге зачитал памятный адрес. В нем говорилось: «Предосторожности были излишними для такого человека, который был одним из лучших спортсменов СС, дерзким наездником, пловцом и атлетом. Величие его духа раскрылось также в том, что, будучи серьезно ранен, он оказал сопротивление и преследовал покушавшихся на него британских агентов. Как фюрер НСДАП и фюрер немецкого рейха я даю тебе, дорогой Гейдрих, самую высокую награду, какую только могу присвоить: я награждаю тебя наивысшей степенью Германского ордена. Имя твое навсегда будет являться примером служения фюреру и нации…»
На церемонии Хелене Райч стояла в стороне. Не потому, что опасалась лишний раз попасться на глаза рейхсфюреру, как предупреждал Мюллер, и не потому, что боялась столкнуться с Линой и доставить той неудовольствие своим приездом. Мюллер сообщил ей, что Лина не будет присутствовать при прощании в Праге. Просто Хелене сама не желала оказаться в центре внимания, ее тяготили любопытные взгляды. Два молодых летчика, прилетевшие рано утром по приказанию Геринга, стояли рядом. Только на несколько минут, когда Курт Далюге покинул свое место и взошел на трибуну, чтобы зачитать обращение фюрера, Хелене оказалась прямо напротив Гиммлера. Она взглянула на него. Рейхсфюрер болезненно вздрогнул, встретившись с ней взглядом, и сразу опустил голову. Сразу после панихиды Хелене Райч, ни с кем не попрощавшись, уехала на аэродром.
– Послушайте, Мюллер, – подозвал Гиммлер шефа гестапо. Намереваясь осмотреть лично церковь Карла Боромейского, где погибли люди, исполнившие его приказ устранить Гейдриха, рейхсфюрер направился к машине, – вы уверены, что никто из тех, кто мог бы разболтать лишнего, не остался в живых? – поинтересовался он вполголоса.
– Вполне, – ответил Мюллер уверенно, – мы опознали всех участников. Нет никаких сомнений.
– Что ж, это неплохо, – согласился Гиммлер задумчиво, – но не забудьте позаботиться о главарях. О тех наших агентах, которых мы внедрили к чехам и которые также оказались задействованы в этой операции. Их тоже всех необходимо устранить. Как можно тише и желательно, как можно скорее, – сухо приказал он.
– Слушаюсь, господин рейхсфюрер, – щелкнул каблуками Мюллер. Адъютант распахнул перед рейхсфюрером дверцу машины. Но Гиммлер не спешил садиться. Поправив фуражку, он снял пенсне и принялся протирать стекла тонким кусочком замши, услужливо поданным адъютантом. – А что это, Генрих, я не ошибся? – спросил Гиммлер вяло, – я видел на церемонии госпожу Райч. Это она выписывала круги над Прагой, так что перепугала всех?
– Да, господин рейхсфюрер, – ответил Мюллер и слегка прищурился, насторожившись, – госпожа Райч сегодня присутствовала на церемонии. Что касается ее полетов, они разрешены рейхсмаршалом, а через него весьма одобряемы фюрером. Так что в этом смысле у нас нет оснований придраться к госпоже Райч.
– Я не об этом, – продолжил Гиммлер все также бесцветно, – до меня дошли сведения, Генрих, что всю предыдущую ночь вы провели в номере госпожи Райч в гостинице «Кароль». Я не пеняю вам, я понимаю, что поиски бандитов измотали вас, а фрау Райч привлекательная женщина. Она прилетала по вашей просьбе?
– Фрау Райч, как вам известно, господин рейхсфюрер, обладает, благодаря рейхсмаршалу, большой свободой действий, – ответил Мюллер, не моргнув глазом, – даже генералы из Коммандо Ост вынуждены считаться с ее особенным положением. Так что она может покинуть свой полк, когда ей заблагорассудится. Я не приглашал фрау Райч в Прагу, она прилетела по собственному желанию.
– К вам? – темные глаза рейхсфюрера буквально впились в начальника гестапо. Он смотрел, как змея, не моргая. Но Мюллер не дрогнул.
– Ко мне, господин рейхсфюрер, – произнес он без запинки.
– Я погляжу, вы оба – и фрау Райч, и вы, Генрих, весьма любвеобильны, – Гиммлер криво усмехнулся и водрузил пенсне на нос, – бедный Рейнхардт, – вдохнул он с притворной грустью, – фрау Лина изменяла ему с Шелленбергом, а фрау Райч, как оказывается, с вами, Генрих. Что ж, хорошо, – он натянул перчатки и сел в машину, – поехали, покажете, где настигли этих бандитов. Кстати, – вдруг остановил он адъютанта, готового закрыть дверцу, – Далюге, – он подозвал начальника пражского гестапо, – у вас есть связь с зенитчиками в этом районе? Попросите их командира приехать ко мне. Да, прямо к церкви, куда мы сейчас направляемся. Я буду ждать.
Дверца хлопнула. Мюллер почувствовал, как у него все похолодело внутри. Получалось, он очень правильно сделал, что посоветовал Хелене взять с собой сопровождение – с рейхсфюрером шутки плохи. Его не обманешь. Мягко стелет, да жестко спать. Пренебрежение этим качеством Гиммлера уже стоило жизни Гейдриху, теперь на очереди – Хелене Райч.
Через час после панихиды по вице-протектору Рейнхарду Гейдриху «черный вервольф» Ме-109 взлетел с аэродрома в Жижкове и в сопровождении двух истребителей взял курс на восток. Артиллеристы на одной из секретных зенитных батарей, незадолго до этого получившие от командования строжайше секретный приказ сбить самолет, увидев цель, растерялись, обнаружив, что истребитель летит не один. О трех самолетах в приказе не упоминалось. Связавшись со штабом, командир батареи доложил обстановку и запросил распоряжений. Ему ответили не сразу. Требовались консультации с СС. Как предугадал Мюллер, расстрел трех самолетов не входил в планы Гиммлера. Это грозило крупными неприятностями с Герингом, к тому же все три машины были хорошо вооружены и управлялись первоклассными пилотами – так что последствия могли быть непредсказуемыми. Тут вряд ли удалось бы все свалить на партизан, как предполагалось вначале. Поэтому рейхсфюрер благоразумно дал сигнал «отбой». На высочайшей скорости «мессершмитты» пронеслись над засекреченной батареей.
Постукивая пальцами по столу в кабинете, еще недавно принадлежавшем Гейдриху, рейхсфюрер Гиммлер недовольно произнес, обращаясь к Далюге:
– Гейдрих мертв. Но его шлюха от нас ушла. Что ж, может быть, это и к лучшему. Меньше подозрений. Не стоит поддаваться эмоциям. Однако надо постараться, чтобы она как можно реже появлялась в Берлине. Пусть повоюет. Будем надеяться, у русских найдется пуля для нее – он зловеще усмехнулся, – а если нет… Нам придется подыскать способы держать ее в узде, а со временем и вовсе от нее избавиться.
28 июня 1942 года 17 немецких и 6 венгерских дивизий под командованием фельдмаршала фон Бока устремились на Курск и Воронеж. Через два дня мощная 6ая армия Паулюса, состоявшая из 18 дивизий, двинулась на юг. В небо поднялись тысячи самолетов. Амбициозная операция под кодовым названием «Блау» по захвату Кавказа началась. Первого июля две немецкие армии встретились, окружив русские войска. Шестого июля пал Воронеж. Впереди лежал Сталинград.
