Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
– Сынок, да зачем тебе на танк? Я тебе как танкист говорю – вся форма вечно в масле, да уши заложены. К тому же пехота в поле, а в поле не горят.
– Из-за таких пустяков я мечту менять не буду.
Попрощавшись с майором, я зашёл в общежитие.
В нашей комнате всё также висела тишина. Только теперь почти все кровати были заняты, ребята дремали, и только Угрюмый капался в своей сумке.
– Угрюмый, а за что ты сидел? – спросил я у него, запрыгивая на свою койку. – Ты, наверно, из сельского магазина бутылку водки украл?
– Это ты из села, а я из Питера, – с усмешкой ответил он.
– Да у тебя же морда огородника! И как такой как ты, в таком красивом городе родился? – вскочив от удивления, крикнул я.
– Ты-то сам откуда?
– Волгоград, слышал о таком городе? Или ты в школе до трёх классов учился?
– Судя по твоей морде – ты родился там, где надо. Бывал я в вашем Волгограде, проездом. Ночью на перрон вышел сигареты купить, а на меня уже двое косятся.
– Да, это потому, что у нас в городе уродов не терпят.
– Сам ты урод. У вас в городе одни барыги и «гопники», мне об этом ещё в тюрьме рассказывали.
– Тебе в Питере расскажут. Вот я помню, когда у вас в центре гулял – обратился к одному прохожему: «Подскажите, – говорю, как к такому-то памятнику пройти». А он мне столько информации выдал: и в каком году он построен, и какой дорогой к нему лучше идти, чтобы ещё одну достопримечательность увидеть. А я стою и думаю: «Мне бы только до угла дойти, а там всё равно забуду, у другого прохожего спрошу». И в Волгограде жить можно, если знать какие места лучше стороной обходить. А вообще, люди у нас хорошие, нам просто с руководителями не везёт. Что ни мэр – так жулик, другой его заменит – ещё больше воровать начинает. Я читал, что когда Степан Разин со своим войском наш город взял, то по просьбе горожан местного воеводу, мэра по-нашему, на кол посадили. Сколько времени прошло, а ничего не меняется. И хватит нам зубы заговаривать, отвечай, за что срок мотал!
– За кражу, но я не крал! Мужики с работы попросили на машине вещи перевезти, и, как назло, меня на посту гаишники остановили. Вещи краденые оказались, ну, а мне на суде не поверили – три года дали.
– А знаешь, Угрюмый, почему тебя на посту остановили?
– Почему?
– Потому, что у тебя морда не Питерская! – все рассмеялись, кроме Угрюмого.
– Угрюмый, а ты на зоне, услугами петухов пользовался?
– Ну, а что скрывать, было пару раз.
– И как, понравилось?
– Да ничего особенного, с женой лучше.
– А чем ты им платил? Чаем или сигаретами?
– Ничем.
– Подожди, если за такие услуги не платить, то это беспредел, ты что силой их брал? – продолжал я.
– Никого я силой не брал, прибалтывать нужно уметь.
– Да кого же ты можешь приболтать, чего ты опять петляешь?
– Ну, не я прибалтывал, а пацаны, семейники мои, они приболтали и предложили мне на халяву.
– У вас что там в семье опущенные были? – поднявшись с кровати, спросил Куба.
Все ребята стали смеяться, и положение Угрюмого становилось всё более шатким.
– Вова, а ты из какого города? – пытаясь, перевести внимание от себя, спросил Угрюмый, у парня который утром поселился у нас.
– С Владивостока, – ответил тот.
– Да ладно, – это ж сколько ты за билет отвалил? – спросил я.
– Всё: включая билет на самолёт, снаряжение, и питание, пока я в Ростове три дня жил, вышло мне в пятьдесят тысяч рублей.
– А ты Вова, служил? – спросил его Док.
– Да, на северном Кавказе, командиром «БТРа» был.
– А, ну тогда тебя сразу в группу возьмут,– влез в разговор Угрюмый.
– В какую группу? – спросил его я.
– Мне Бродяга сказал, что сегодня после обеда приедут представители отрядов, людей отбирать.
– Так что же ты, «урка», всё это время молчал? Беги к Бродяге и узнай, из какого отделения первыми будут отбирать – прокричал я.
Угрюмый не сказав ни слова, направился к выходу, похоже, он был и сам рад покинуть нашу компанию.
– Нет, вы поглядите на него, что-то он явно про своё прошлое недоговаривает, – обратился я ко всем.
Внезапно, с койки встал Куба и, сделав серьёзное лицо сказал:
– Пацаны, он дырявый! А то, что мы с ним в одной комнате жили… об этом нам лучше помалкивать. А то если кто-нибудь из нас на пересылке окажется, к нему могут возникнуть вопросы.
После этих слов, всегда молчавшего Кубы, каждое слово, которого было на вес золота, все задумались.
– Док, гнал бы ты его отсюда, – обратился к нему я.
– Да не могу я его выгнать! На наше отделение выделено две комнаты. В соседней комнате свободных коек нет, не будем же мы его вместе с кроватью переселять…
– Ну, тогда пусть занимается своими прямыми обязанностями, – предложил я.
– Это какими? – спросил Док.
– Уборкой!
– Ну, я не возражаю.
Спустя полчаса дневальный подал команду строиться, но мы продолжали лежать на своих койках, ожидая особого приглашения. Минут через пять к нам в комнату заглянул Хмурый и проворчал:
– Парни, вы что команду не слышали? Выходите строиться!
– А у нас Док командир, а не ты, – ответил ему Паша.
Док, повернувшись от стены, встал и с улыбкой сказал:
– Ну что, пойдёмте, послушаем, что там опять этот генерал придумал.
Бродяга с явным недовольством на лице, по причине нерасторопности нашего отделения, произнёс:
– Сейчас все идут за своими документами, затем строятся возле столовой. Приехал человек от ополчения, будет составлять списки военных специалистов, так что кто служил – берите все документы.
Возле столовой, которая находилась посередине коридора, к нашему приходу уже толпились добровольцы с документами в руках. В просторной комнате стояли четыре стола в комплекте с лавочками, два холодильника, отключённых от сети, а на одной из стен висел старенький телевизор. За последним столом сидел мужчина с большим животом, на нём был новый камуфляж и такая же новая разгрузка. Его пояс венчала кобура с пистолетом внутри. Мне он больше напоминал попа, потому как, записывая данные в тетрадь, он постоянно поглаживал свою длинную бороду толстыми и крючковатыми пальцами. Стоявшим перед ним ноутбуком он практически не пользовался, лишь изредка поглядывая на экран, щёлкал по мышке, не передвигая её.
Дождавшись своей очереди, и усевшись за стол в перерывах между своими ответами, я стал задавать ему вопросы.
– Будьте добры, скажите, когда нас отсюда заберут?
– Не думаю, что сегодня, посмотрев на монитор,– ответил он.
– Вы там в моей анкете пометку сделайте, что я на технику хочу.
Но он, только широко улыбнувшись, продолжая щёлкать мышью, ничего не ответил на мою просьбу.
Наша беседа походила на диалог доктора с безнадёжно больным пациентом. Когда доктор, зная о том, что пациент вскоре умрёт, для формальности записывает жалобы больного в его историю болезни.
Понимая, что ничего вразумительного мне от него не добиться, я задал ему последний вопрос:
– Скажите, из Волгограда есть кто-нибудь?
Не успел пузатый оторвать свои глаза от монитора, как я почувствовал тяжёлую руку на своём плече. Обернувшись, я увидал человека лет сорока, под два метра ростом, который, не убирая огромную ладонь с моего плеча, ответил мне басом:
– Я из Волгограда, а что?
– А из какого ты района?
– О, в нашем городе – это риторический вопрос. Ты тоже оттуда! – улыбаясь, он, обнажил свои большие зубы с налётом от табачного дыма.
– Значит земляки.
– Я из «советского», а ты?
– Южный, наши земляки ещё есть здесь? – спросил я.
– Нет, я один, ты заходи, я в третьем отделении.
– Будет время – забегу.
Пообщавшись с земляком, я отправился в курилку, единственное место, где можно было узнать новости о положении дел в городе. В курилке стоял боец, который сопровождал толстяка, записывавшего наши данные в столовой. Поэтому народу собралось намного больше чем обычно, каждый пытался, воспользовавшись неформальной обстановкой, задать бойцу свой вопрос. В плотной толпе ребят отыскать Павла мне удалось не сразу. Потому как теперь в курилке находились и дончане. Смешавшись с россиянами, они не меньше нас интересовались новостями о положении дел на юго-восточном фронте.
Наконец я увидел Павла, который сидя на лавочке, и не обращая внимания на ажиотаж, курил. Я присел рядом.
– Сегодня в девятнадцать часов вечера заступаем в караул, я, Зевс и ты на главном «КПП», Фокс, Куба и Вова по периметру – так что готовься.
– Тогда я спать, а ты идёшь?
– Нет, я за весь день выспался, – ответил Павел.
Попрощавшись с ним, я отправился в общежитие. Поднимаясь по лестнице мимо второго этажа, я обратил внимание на дверь, ведущую в расположение спальни. Обычно на ней висел замок, теперь же она была чуть приоткрыта. Осторожно отварив её, я заглянул внутрь. Передо мной тянулся такой же длинный коридор, как и на нашем этаже с зеркальным расположением комнат. Но пройдя несколько метров, я стал замечать небольшие особенности, отличавшие этот этаж от нашего. На подоконниках стояли горшки с комнатными растениями, на стенах висели зеркала. Висевшие занавески на окнах, были всегда разного, а не как у нас однотонного цвета. Здесь было намного уютней, чем на нашем этаже, а воздухе висел едва уловимый приятный запах. Меня осенило: «Да это, же женский этаж!»
