Владимир Жарко - Воздушные разведчики
– Бувало, визьмэ оту гырю, – вел неторопливый рассказ Василий, – розмахнэцця и пэрэкинэ чэрэз хату.
– Сам это видел? – недоверчиво переспросил, удивляясь, один из скептиков.
– Сам бачыв, – подтвердил Василий. – Мы ж, пацаны, заным товпою бигалы!
И Шейко начал рассказывать, как Купец поехал в город за товаром. А там как раз выступал известный борец Иван Заикин. Иван Петрович пошел в цирк, посмотрел, как Заикин поборол Черную Маску и Стальную Маску – под такими именами выступали еще два борца. Обоих Заикин положил на лопатки, обратился к публике:
– Кто хочет со мной побороться? Тому, кто победит меня, плачу двести рублей.
Купец, недолго думая, выкрикнул:
– Я желаю!
– Выходи на арену!
В ожидании интересного зрелища публика зашумела, заволновалась. Чуприна вышел на арену, снял рубаху. Увидев его мощную мускулатуру, все поняли: схватка будет что надо. А Чуприна, подняв Заикина на вытянутых руках, покрутил его, бросил на пол, затем перевернул на спину и прижал лопатками к ковру. Тот запросил пощады. Борцы встали. Заикин сказал:
– Ты боролся не по правилам.
– А ты расскажи, как надо, – попросил Чуприна.
Заикин объяснил основные правила борьбы. И они снова схватились. Чуприна захватил противника за руки и так сжал их, что даже кости затрещали. А затем бросил Заикина на пол через бедро и снова прижал лопатками к ковру. В цирке раздался гром аплодисментов. Заикин пожал руку своему сопернику и сполна отдал обещанную сумму.
– Василий, ты тоже сам это видел? – хотел было поддеть скептик рассказчика.
– Звидкиля? – удивился Шейко. – Мэнэ ще й на свити нэ було. Цэ мини батько розказував. Все засмеялись. А Василий грустно закончил уже по-русски (он только побасенки рассказывал по-украински):
– На днях письмо от сестры получил. Пишет, что дедушку Чуприну фашист автоматной очередью прошил.
Установилась тишина. Но ненадолго. Не в правилах Василия Шейко было рассказывать грустные истории.
– А щэ був у нашему сэли вэтэрынарный фэльдшэр Хома Стэпановыч, – начал он новую историю о том, как ветеринар лечил не только скотину, но и людей. Да еще приговаривал, что человека лечить легче, потому что может сказать, где и что болит. И вот однажды к Хоме Степановичу пришла бабуля и принесла в узелке десяток яиц, масла. Тот спросил:
– Что болит у вас?
– Ничего не болит, касатик, – ответила старушка. – Ослабела я дюже.
Хома Степанович и без нее знал причину недуга – в селе секретов не бывает: бабуля та по каким-то причинам слишком долго уж постилась, вот и ослабела. Ветфельдшер приготовил ей порошок из соли и соды и сказал:
– Это лекарство я привез из-за границы еще в первую мировую войну. Принимайте его перед едой понемножку – на кончик ножа набирайте. Лекарство только тогда подействует, если после него поесть сметаны, яиц, масла. Вот в течение месяца три раза в день принимайте. А гостинец ваш заберите, я еще не вылечил вас.
Старушка строго выполняла указания Хомы Степановича и через месяц пополнела, порозовела.
– От такый ликарь був у нас! – заключил Шейко под общий смех однополчан.
На войне добрая шутка, юмор всем нужны. И не только Шейко веселил товарищей. Яков Орлов, Николай Тюрин, Анатолий Шкуто, Василий Паяльников, Тимофей Саевич, улучив свободную минуту, рассказывали товарищам смешные житейские истории.
Рассказчика перебил почтальон. Он принес письма. Фронтовикам известно, какую радость доставляли письма от родных и близких, особенно от любимых. Петр Шелядов тоже часто получал треугольники от землячки Ани, с которой вместе учился в школе. Ему как раз и крикнули товарищи:
– Пляши, Петро, письмо от Ани!
Шелядов не заставлял упрашивать себя, тут же пустился в лихую пляску. Получив письмо, он отошел в сторону, чтобы прочитать его наедине. Верная любовь сохранилась не только до конца войны. Забегая вперед, скажем, что после победы Петр Иванович и Анна Михайловна поженились, живут и работают в Ярославле, вырастили дочь и сына, двух внуков. Их судьба типична для многих фронтовиков.
В тот раз плясал не один Шелядов – многие получили долгожданные весточки от родных и близких, от жен и невест. Во все времена такие весточки в разлуке приносили человеку радость и успокоение. Но особенно нужны они были на войне. Вернулся человек из кромешного ада – иначе бой и не назовешь, а тут ему письмо вручают, и он узнает, что все живы и здоровы, чего и ему, фронтовику, желают. Солдат или офицер обретает душевное спокойствие, проникается желанием сделать все от него зависящее, чтобы черное крыло войны не принесло горя родным и близким.
Многие фронтовики годами не получали писем – их родные края оккупировали фашистские захватчики. Потом, после их освобождения, стали приходить письма и оттуда. Чернели лица солдат, сержантов и офицеров, когда они узнавали, что творили гитлеровцы на советской земле: убивали, грабили, насиловали, жгли. Такие письма нередко читались вслух всем однополчанам. Еще большей ненавистью к гитлеровским завоевателям загорались сердца воздушных разведчиков. И в боевых вылетах они нередко совершали невозможное, проявляя отвагу и мужество для достижения победы над врагом.
Маленькие они были, эти треугольники фронтовой почты, а несли в себе огромную силу, могучий политический заряд.
Под крылом – Невель
В октябре 1943 года разгорелись бои на правом крыле Калининского фронта – командование проводило частную операцию на невельском направлении. Оно было выбрано не случайно – там находился стык между фашистскими группами армий «Центр» и «Север», а стык всегда являлся ахиллесовой пятой оборонявшихся. Важно было и другое: это направление кратчайшим путем выводило советские войска к Невелю – важному узлу железных и шоссейных дорог. Захват этого города лишал немецко-фашистское командование возможности организовать взаимодействие между группами армий.
Подготовка и проведение Невельской операции возлагались на войска 3-й ударной армии под командованием генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого. В подготовительный период весьма важную задачу решали разведчики, в том числе и воздушные. Экипажи 11-го отдельного разведывательного авиаполка должны были вскрыть систему оборонительных сооружений и инженерных заграждений в тактической и оперативной зонах обороны противника, установить места расположения резервов, следить за передвижениями гитлеровских войск по фронтальным и рокадным дорогам, разведать сеть аэродромов и установить количество и типы самолетов на них.
Все эти задачи воздушным следопытам приходилось решать в сложной воздушной, наземной и метеорологической обстановке. Фашистское командование усилило невельское направление истребительной авиацией и зенитной артиллерией, уплотнило боевые порядки наземных войск,
По-осеннему ухудшилась погода: небо затянули серые громоздкие облака, часто моросил дождь, ограничивая и без того плохую видимость. Земля на аэродроме раскисла. Это заметно ухудшило условия взлета и посадки. Словом, непогода давала о себе знать. В октябре выдалось всего лишь 12 летных дней, в течение которых экипажи произвели 149 боевых и 37 тренировочных самолето-вылетов. Из этого числа на фотографирование ушло всего 47 боевых вылетов. В ходе их фотографировалась оборонительная полоса противника на глубину до 12 километров.
На разведку вылетали не только опытные, но и молодые экипажи, в том числе младшего лейтенанта Паяльникова (штурман лейтенант Шелядов, стрелок-радист сержант Насоловец), младшего лейтенанта Шкуто (штурман младший лейтенант Москаленко, стрелок-радист сержант Фадеев), старшего сержанта Степановича (штурман сержант Иванов, стрелок-радист сержант Апанасенко), младшего лейтенанта Ракова (штурман младший лейтенант Блищавенко, стрелок-радист сержант Крылов). Нелегко приходилось им в небе, особенно над территорией, занятой врагом. В одном лишь октябре экипажи 35 раз встречались с фашистскими истребителями, которые атаковали одиночные Пе-2 группами до 12 «мессеров» и «фоккеров».
1 октября. Этот день стал для экипажей младшего лейтенанта Сафронова и капитана Стругалова роковым.
Экипаж младшего лейтенанта Сафронова (штурман младший лейтенант Титов, стрелок-радист старший сержант Немченко) вел разведку района Новосокольники.«Пешку» атаковали одновременно три «Мессершмит-та-109». Штурман и стрелок-радист открыли прицельный огонь из пулеметов, сбили один истребитель, и он рухнул на землю. Но два «мессера», продолжая атаки, подожгли Пе-2. Летчик и стрелок-радист получили тяжелые ранения. Штурман выбросился из горящей машины с парашютом. Сафронов, превозмогая боль, пересек линию фронта и произвел вынужденную посадку на своей территории на первой же попавшейся площадке, на которой оказалось множество кочек, других препятствий. Во время приземления самолет разбился. В живых остался один старший сержант Немченко. Младший лейтенант Сафронов погиб. Младший лейтенант Титов пропал без вести.
