Герман Матвеев - Тайная схватка
Сунув руку в карман, Пашка нащупал что-то холодное. Самодельный ключ его работы. Теперь он больше не нужен. Мальчик размахнулся и бросил его далеко в Фонтанку. Слышно было, как булькнул ключ, унося на дно тайну Пашкиного преступления.
Ключ напомнил Пашке о кладовщике училища Степане Степановиче. Ребята звали его Стакан Стаканович. К Пашке старик относился особенно хорошо и не раз ему говорил, что он способный парень и из него выйдет толк.
Теперь Пашка проклинал Брюнета, Кренделя… Это они втянули его в игру. Они погубили Пашку… «Вот и Мишку они хотели сегодня обыграть… Но с Мишкой они ничего не сделают. У него другой характер. Как он обрезал! Сказал
— конец! — и ушёл. Брюнет ему денег давал в долг, а он не взял. Вот это парень!» — подумал Пашка и пожалел, что он не вышел вместе с ним и не познакомился как следует.
Впереди вспыхнул и погас огонёк. Там были люди. Пашка ускорил шаги и достал папиросу. Какая-то сила толкала его вперёд. Хотелось скорее отряхнуться от грязи. Хотелось быть среди хороших людей с чистой совестью…
— Эй, паренёк! Одолжи закурить, — окрикнул мужской голос.
Пашка остановился. Синяя лампочка под воротами соседнего дома слабо освещала военный грузовик. Около него копошился водитель, что-то исправляя, а на машине сидел бородатый солдат.
— А у тебя огонь есть? — спросил Пашка, подходя к машине и протягивая солдату папиросу.
— Найдём. Вот спасибо, малый… Весь день не курил.
— А ты куда едешь, дядя?
— Приехали вот в город Ленинград с фронта.
— С финского?
— Точно.
Солдат зажёг спичку, прикурил и дал прикурить Пашке.
— У нас в батальоне два таких же пострела, вроде тебя…
— А что они делают?
— Дела на фронте хватает… Разведчики. Один с отцом вместе воюет, а второй приблудный.
Помолчали. Пашке не хотелось отходить от солдата. В голосе его услышал он родные деревенские нотки.
— Дядя, а что такое совесть? — неожиданно спросил мальчик.
Солдат ответил не сразу.
— Совесть? Вот, скажем, у тебя есть мать?
— Ну, так что?
— Вот, скажем, велит тебе фашист родную мать застрелить, чтобы себе жизнь спасти. Если совести у тебя нет, ты застрелишь…
— А если не мать, а другого человека?
— А это — какой человек… Тут тебе твоя совесть в аккурат и подскажет. Врага стреляй, а друга грудью заслони. Или вот, скажем, предатель, кто против своих пошёл. У того тоже совести нет…
Солдат не успел досказать. Шофёр зашёл в кабину. и машина начала фырчать. Пашка вернулся на тротуар. Его не удовлетворило объяснение солдата. В представлении мальчика совесть была чем-то более мелким, обыденным. Вот, например, он начал воровать, — есть у него совесть или нет? А если нет, если он её потерял, то навсегда или снова может её найти? Пашке казалось, что стоит ему бросить игру в карты, раззнакомиться с ворами, и все станет на своё место и, наверное, совесть вернётся к нему обратно. И это никогда не поздно.
Грузовик зафырчал, несколько раз громко хлопнул, выбрасывая из трубы огонь, и уехал. Снова тишина.
Пашка стоял неподвижно, забыв, что приближается одиннадцать часов и надо торопиться. Ровно в одиннадцать движение по городу прекращалось, и всех опоздавших не имеющих ночных пропусков, патрули забирали в отделение милиции, где они и сидели до пяти часов утра.
Какое-то отупение охватило Пашку. Очнулся он, услышав быстро приближающиеся шаги…
— Мишка, ты?
Миша остановился. В первую секунду он удивился, узнав Пашку.
— Ты домой?
— Ага.
— Идём скорей, а не то заберут.
— Мне наплевать. Пускай хоть повесят, — мрачно сказал Пашка. — Хочешь папиросу?
— Я не курю. Идём, идём.
Они пошли по безлюдной набережной.
— Проиграл? — спросил Миша.
— Все продул. Ободрали, как липку. Мишка, давай вместе воровать. Я бы с тобой не боялся.
Миша молчал. Он только что простился с Леной, узнал адрес мастерской и думал о том, как приятно будет помочь этой славной девочке. От этих мыслей на душе у Миши было тепло. И вдруг такая встреча. Но делать нечего, приходится разговаривать. Ведь он разведчик…
— А ты давно воруешь? — небрежно спросил он.
— Нет.
— Какой же ты мне помощник? Сразу и попадёшься. Посадят тебя в тюрьму, и меня выдашь.
— Нет… я буду молчать.
— Ты лучше скажи, где деньги достал?
— Украл.
— У кого украл?
— Ключ сделал от кладовой и мясо украл у Стакан Стаканыча.
— А кто это такой?
Пашка рассказал о кладовщике, сознавшись, что тот хорошо к нему относился. И он, воспользовавшись доверием старика, смастерил второй ключ, Миша слушал без злобы. Почему-то ему было жаль этого простодушного на вид паренька, чем-то сильно похожего на Сысоева.
— Я могу всякий ключ сделать, — похвастался Пашка. — Не отличишь.
— Подумаешь, ключ! А ты подумал о том, что теперь тебя в тюрьму посадят?
— Никто и не узнает.
— Сразу узнают. Пришлют собаку, она обнюхает следы — и готово.
— Ну да! — испуганно сказал Пашка, останавливаясь.
— А ты как думал?.. Мы таких дураков только и ловим. Обыгрываем в карты, пока не посадят. Это же все нарочно подстроено…
— А если я вас обыграю…
— Не обыграешь.
— А вот обыграю. Достану ещё денег и всех обыграю.
Миша понял, что задел самолюбие упрямого парня и, кажется, все испортил.
— Ничего у тебя не выйдет.
— Почему?
— Потому что ты дурак.
— Ну, ладно… посмотрим, какой я дурак, — со злостью; сказал Пашка и замолчал.
Миша напряжённо думал, как исправить ошибку, и наконец блестящая мысль осенила его.
— А ты про Ваську Панфилова слышал?
— Нет.
— Которого в Фонтанке утопили? — Кто утопил?
— Вот тебе и кто!
— Скажи, Миша.
— Разболтаешь.
— Я разболтаю? Да я как могила! Да провалиться мне сквозь землю, если кому скажу!
— Ну, а если скажешь, сам будешь в Фонтанке, — сказал Миша и, выдержав паузу, продолжал: — Был такой, вроде тебя, Стёпка Панфилов.
— А ты говорил Васька…
— Васькой его воры звали. Прозвище у него было Васька Кот. А на самом деле его Степаном звали, — нашёлся Миша. — Вот любил в карты играть? А нашим только того и надо. Обыграли его раз, другой, а он все не унимается. Ворует деньги, часы, все, что под руку попадёт, и проигрывает. Один раз много денег принёс и давай играть. Всех обыграл. Брюнета, и Кренделя, и всех.
— А тебя?
— Меня тогда не было. Да я не люблю с нашими играть.
— Ну, а дальше?
— А дальше — финку ему в бок и в Фонтанку.
— А деньги? — спросил со страхом Пашка.
— Деньги взяли и поделили. Понял? Я тебе сказал про Панфилова потому, что теперь твоя очередь.
Миша чувствовал, что его выдумка попала в цель. Пашка усиленно засопел носом.
— Только ты не забудь, — предупредил Миша. — Если кому-нибудь скажешь, сразу в Фонтанку угодишь.
— Я не скажу, честное слово, не скажу… — Честное слово? Дёшево стоит. Если бы ты честный был. Я и так верю.
В это время радио заиграло «Интернационал».
— Уже одиннадцать — испугался Пашка. — Ещё в милицию попаду…
Они шагали вдоль решётки Летнего сада. Вот и силуэт судна.
— А тебе далеко? — спросил Миша.
— Нет. Мост перейти.
— Ну, будь здоров. Подумай о том, что я сказал.
Миша хлопнул по спине нового знакомого, перебежал дорогу и быстро поднялся по трапу своего корабля.
13. СЕКРЕТ АММИАКА
Часа три бесполезно кружили Вася со Стёпой по подвалу в поисках выхода — его не было: окна завалены снаружи строительным мусором, дверь закрыта. Ребят охватило отчаяние. Фонарик горел совсем плохо. Хотелось есть, и ко всему этому в подвале было сыро и холодно.
— Что же нам делать? — спросил Вася, когда они обшарили весь подвал.
— Ложись спать. Наверно, уже ночь.
— А чего ты злишься?
— А ты чего меня глупости спрашиваешь? В это время раздался глухой подземный удар.
— Обстрел.
За первым ударом сразу последовал второй, третий. Разрывы снарядов, выстрелы пушек учащались, и ребята с надеждой прислушивались к ним.
— Вот бы сюда попал. Пробил бы стенку…
— Ну и обоих нас всмятку.
— Я хотел сказать… и не разорвался бы.
— Все «бы» да «бы»… Давай попробуем окно расчистить. Крайнее окно около ящика, наверно, не очень завалено.
— А ты откуда знаешь?
— Там крупный кирпич торчит.
— Ну что ж, попробуем, — надо же что-то делать. Согреемся за работой.
Зажгли еле светивший фонарик и направились к намеченному окну. Стёпа едва доставал до окна, и после нескольких минут работы Васе пришлось встать на корточки и держать на себе приятеля. Можно было бы подтащить к окну ящик с противогазами, но его решили не трогать, чтобы не вызвать подозрений у врага. Работа закипела. Битый кирпич, извёстка сыпались на Васю, и, несмотря на это, сердца обоих ребят наполнились радостью надежды. Потом Вася сменил Стёпу. Углубление в мусоре увеличивалось. Казалось, что разрывы стали слышнее… Ещё немного, и они выберутся на улицу. Через полчаса работы, когда оба согрелись и начали весело перекликаться, случился первый обвал. Верхняя часть мусора осела и завалила полуметровый проход-туннель. Стёпа едва успел выдернуть руку, сильно поцарапав пальцы.
