Павел Шафаренко - Мы все были солдатами
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
В НАСТУПЛЕНИИ
Знает ли солдат, что ждет его в ходе атаки? Знает! Могут ранить, а могут и убить…
Но он знает и то, что командиры, в чьих руках авиация и артиллерия, танки и саперы, средства противовоздушной обороны и главное — боевой опыт и уменье, сделают все, чтобы солдат смог выполнить поставленную ему задачу.
Думает ли солдат о возможной гибели в бою? Думает, конечно, так как понимает, что идти вперед надо сквозь тысячи осколков и пуль. Но каждый надеется, что и на этот раз «все обойдется».
Большей частью о возможной гибели в бою думают семейные солдаты. И не столько лично о себе, сколько о том, как будет тяжело семье, когда его не станет. Молодые, опять-таки, боятся не столько самой гибели, а того, что не сумеют уничтожить до этого хотя бы одного фашиста.
Но ведь, что сделаешь — присяга, приказ, да и надо — фашист, смотри, что творит! Кто ж ему укорот даст?..
Когда же к осознанному умом пониманию необходимости идти в бой добавляется еще и вклад сердца, возмущенного врагом — его жестокостью и силой, наглостью и коварством, тогда рождается настоящий порыв, который творит чудеса. И здесь горячее слово коммуниста, его пример — неоценимы…
Велико значение и повседневной заботы о воинах. Здесь и быстрая эвакуация раненых, и похороны убитых, и своевременная доставка боеприпасов, и подноска горячей пищи на передовые позиции, и обеспечение теплыми рукавицами, и письмо на родину гвардейца. Все требовало организующей руки командира, теплого душевного слова политработника и не могло не сказаться на моральном состоянии воинов.
…13 января. Рассвет. Температура минус 25 градусов. Кругом снег. Сегодня утром со Сторожевского плацдарма южнее Воронежа начинается наступление.
В отделение к сержанту Сухину пришел парторг роты красноармеец Скворцов. В ячейке они стоят рядом — молодой Сухин и 49-летний участник первой мировой и гражданской войн, бывший председатель сельсовета Андрей Аркадьевич Скворцов.
— Ты комсомолец, Александр, и командир отделения, — задушевно говорит Скворцов, — посмотри пристально вперед и ты увидишь, сколько гибнет там наших людей, сколько томится их в неволе за вражеской завесой. Сокрушить ее, эту завесу, — наш долг. Расскажи об этом бойцам, помоги им пойти на подвиг…
— Будет сделано, Андрей Аркадьевич! — волнуясь, горячо отвечает Сухин. — У каждого ведь свои счеты с фашистами… Рассчитаемся.
Чуть пригнувшись, высокий и худой парторг идет дальше…
…Полдень. Уже прорваны первая и вторая позиции и весь боевой порядок устремился вперед. На лыжах, в белых маскхалатах идут разведчики. Целиной, вместе с лыжниками, штурмуя и обходя опорные пункты противника, двигаются выкрашенные в белый цвет танки. По расчищенным дорогам в колоннах идут пешие подразделения. Люди одеты в белые полушубки и валенки или в шинелях поверх телогреек и ватных штанов. Меняют огневые позиции артиллерия и минометы. В небе наша авиация.
Вместе с составом наблюдательного пункта в открытой машине я еду вперед. Начинается вьюга.
— Пленных ведут, — говорит адъютант лейтенант И. Г. Козырь.
Сквозь вихри снега просматривается длинная колонна мадьяр. Как призраки, молча, они прижимаются к обочине. Охраны нет. Впереди — пожилой офицер. Под облепившим его снегом не видно на погонах знаков различия.
— Хортисты! Сколько полегло их здесь в прошлом году… А этим вот повезло — идут в плен.
— А вот и господа гитлеровцы! Для них тоже война кончилась — так много сулившая дорога уперлась в тупик…
С недобрым интересом поглядывают на проходящие войска пленные. Многие из них идут опустив головы.
Машина проезжает через сожженные села. Рядом появившиеся из подвалов старики, женщины, дети. Залепленные снегом, в каких-то лохмотьях, истощенные, грязные и заросшие молча стоят они в метели. Многие плачут, не вытирая непрерывно текущих слез. И тяжелая ненависть к врагу распирает грудь…
…14 января. Вторые сутки громит хортистов и гитлеровцев 25-я гвардейская. Утром мне позвонил командир 78-го полка полковник К. В. Билютин.
— Докладываю! В 8 часов утра подразделения полка во взаимодействии с 4-м батальоном 253-й стрелковой бригады овладели Мастюгино. Главную роль сыграла сводная рота автоматчиков полка. Вырвавшись на лыжах вперед, она захватила противника врасплох.
Это был успех. Мастюгино выводило нас ко второй полосе обороны, еще не занятой гитлеровцами.
— Скорее выходите всем полком на вторую полосу. Надо упредить противника…
В памяти возникли недавние дни нашей лыжной подготовки на Сторожевском плацдарме. В ходе ее возник ряд вопросов. Как вести огонь с лыж в движении? Как располагать и подгонять автомат? Как атаковать на лыжах вслед за броском гранат? Лыжные кроссы. Ротные учения с боевой стрельбой. Состязания подразделений и штабов. Все было брошено на то, чтобы в условиях глубокого снега и больших морозов сделать наши части подвижными, увеличить темп наступления. И вот результат…
После войны я получил письмо от бывшего командира отделения роты автоматчиков Г. Н. Медведева.
«…Командовал ротой автоматчиков гвардии старший лейтенант Владимир Федорович Куркин. Лыжник-спортсмен и отличный стрелок, он многое сделал, чтобы подготовить роту к боевым действиям на лыжах.
…На подходе к Мастюгино пошел снег. Вырвавшись вперед, рота расчленилась на взводы и отделения, перебралась через овраг, тянувшийся перед восточной окраиной села. В сумерках рассвета стали отчетливо видны занесенные снегом хаты окраины. Противник молчал. Вверх понеслась зеленая ракета. Развернувшись в цепь, рота, ведя огонь из автоматов и ручных пулеметов, на большой скорости ринулась к селу. С его окраины ударило несколько пулеметов. В разыгравшейся вьюге, одетые в белые халаты, мы были почти невидимыми…
— В атаку! — понеслось по цепи. Полетели гранаты, и вслед за взрывами рота ворвалась в село.
Хортисты бежали. Из опроса пленных мы узнали, что в Мастюгино размещались тылы и специальные учреждения вражеской дивизии. Село было подготовлено к обороне. Многие здания переоборудованы под доты и дзоты. На окраине и в центре отрыты окопы, прикрытые рогатками. Наша внезапная стремительная атака не позволила врагу занять оборону…»
…Уже третьи сутки двигается мой наблюдательный пункт вслед за головными полками. Часто в ходе быстро меняющейся обстановки нам приходится вместе с командующим артиллерией выезжать в части и ставить задачи на месте. Командный пункт дивизии вдет позади так, чтобы не терять связи со штабом армии и со мной. Характер подвижных боев требовал перестройки управления. Командиру дивизии нельзя было руководить боем даже на обычном отрыве от полков. Проводных средств связи, как правило, не хватало, и их использование затруднялось глубоким снегом и холодами. Радиостанции часто не доставали по дальности. Идти сзади — значило плестись в хвосте событий, не знать истинного положения дел и не использовать многих возможностей.
…25 января. В ходе Воронежско-Касторненской операции 81-й полк подполковника П. К. Казакевича совместно с 96-й танковой бригадой генерал-майора В. Г. Лебедева освободили Горшечное. Через двое суток, пополнившись боеприпасами и горючим, 4-й танковый корпус генерал-майора А. Г. Кравченко начал наступление на Касторное. Оставив в Горшечном усиленный 73-й полк майора А. С. Белова, главные силы 25-й гвардейской дивизии продолжали бои по созданию в этом районе внутреннего фронта окружения 2-й армии немцев. Обстановка здесь была сложной.
После войны, когда я командовал в Белорусском военном округе дивизией, довелось встретиться с генерал-полковником Н. Е. Чибисовым, приехавшим в соединение. За ужином завязался разговор…
— А ведь мы с вами, товарищ комдив, воевали не только на Северо-Западе, но и на Воронежском фронте…
— Да! Зимой 1943 года. Вы командовали 38-й армией, а я — 25-й гвардейской дивизией 40-й армии…
— Помните, — говорит Н. Е. Чибисов, — завершающий этап Воронежско-Касторненской операции? Как много значит недооценка сил противника, даже в условиях его окружения. В боевых действиях по прорыву обороны врага и созданию «котла» участвовали войска четырех армий. Тогда было обеспечено необходимое превосходство над противником в силах и средствах. А к началу уничтожения вражеской группировки соотношение сил резко изменилось. После освобождения Касторного 13-я армия вернулась в полосу Брянского фронта. К концу января 40 и 60-я армии, главными силами, постепенно ушли для подготовки наступления на Харьков и Курск. 38-я армия, которой я в то время командовал, 29 января получила задачу — в течение двух дней завершить ликвидацию противника и быть в готовности к наступлению на Обоянь. К этому сроку основные силы армии вышли из боя и стали готовиться к наступлению. Для уничтожения окруженной группировки врага осталось всего две дивизии да в районе Горшечного, с открытыми флангами, сражалась 25-я гвардейская… Над нами довлело стремление возможно быстрей выйти на выполнение задач по наступлению — поджимали сроки, противник подтягивал резервы. Да и штабу фронта, видимо, неизвестен был истинный состав вражеской группировки. Отсюда и попытки ее уничтожения недостаточными силами и в ограниченные сроки.
