Барбара Такман - Августовские пушки
После 1909 года в результате непрекращающихся визитов оба стали такими закадычными друзьями, что Уилсон стал своим человеком в семье француза и был приглашен на свадьбу дочери Фоша. Вместе со своим задушевным другом «Анри» Фош проводил часы «в потрясающей болтовне», как заметил один их знакомый. Прогуливаясь вдвоем, один высокий, а другой маленького роста, они обменивались мыслями, порою ведя жаркие споры. На Уилсона особенно впечатляла та решительность и быстрота, с которой проводились занятия во французской военной школе. Офицеры-преподаватели постоянно подгоняли офицеров-слушателей: «Vite, vite! Быстрей, быстрей!» и «Allez, allez! Живее, живее!» Введенную на занятиях штабного колледжа в Кэмберли, эту методику быстро окрестили уилсоновской операцией «Живей».
Во время своего второго визита в январе 1910 года Уилсон задал Фошу вопрос, ответ на который в одном предложении выразил взгляд французов на всю проблему союза с Англией.
Уилсон спросил:
— Какова наименьшая численность английских войск, которая могла бы оказать вам практическую помощь?
Ответ Фоша сверкнул как сталь рапиры:
— Один английский солдат, и мы позаботимся, чтобы он сразу погиб.
Уилсон, однако, хотел, чтобы Англия взяла на себя определенные обязательства. Убежденный, что война с Германией неизбежна, он внушал своим коллегам и ученикам мысль о необходимости срочных мер и сам полностью отдался осуществлению этой идеи. Удобный случай представился в августе 1910 года. Уилсон был назначен начальником оперативного управления — пост, на котором генерал Грайерсон начал с французами переговоры на уровне штабов. Когда майор Югэ явился с визитом к Уилсону и посетовал на отсутствие с 1906 года прогресса в столь важном вопросе англо-французского сотрудничества, то услышал в ответ: «Важный вопрос! Это вопрос жизни и смерти! Важнее быть не может!»
Совместное планирование, получив новый импульс, было немедленно возобновлено. Уилсон не видел ничего, кроме Франции и Бельгии, и не бывал нигде, кроме этих двух стран. Во время своей первой поездки на континент в 1909 году, передвигаясь на поезде и на велосипеде, он в течение 10 дней осмотрел франко-бельгийскую и франко-германскую границу от Валансьенна до Бельфора. Он пришел к выводу, что «оценка германского наступления через Бельгию, данная Фошем, совпадает с моей, и что важнейшая линия будет проходить между Верденом и Намюром», другими словами, восточнее Мааса. В течение последующих четырех лет Уилсон ежегодно совершал по три-четыре поездки на велосипеде или на автомобиле по местам боев 1870 года или по предполагаемым в будущем районам сражений в Лотарингии и Арденнах. Во время каждого визита он консультировался с Фошем, а после ухода Фоша — с Жоффром, Кастельно, Дюбаем и другими представителями французского генерального штаба.
В кабинете Уилсона в военном министерстве всю стену занимала карта Бельгии. Те дороги, по которым, как он считал, двинутся немецкие войска, были обведены жирной черной линией. Придя в военное министерство, Уилсон обнаружил, что благодаря новым порядкам, введенным Холдейном, которого прозвали «Шопенгауэром от генералов», регулярная армия была тщательно обучена, подготовлена и реорганизована для того, чтобы в любой момент могла выполнить роль экспедиционного корпуса. Одновременно были осуществлены все мероприятия для доведения ее численности в случае мобилизации до уровня военного времени. Однако в том, что касалось ее транспортировки через пролив Ла-Манш, размещения, обеспечения продовольствием, выдвижения в районы сосредоточения на территории Франции, а также взаимодействия с французской армией, никаких планов не существовало.
Летаргия, существовавшая в штабе в отношении этих проблем, вызывала у Уилсона периодические приступы бешенства, о чем свидетельствует дневник: «…Зол страшно… нет планов железнодорожных перевозок… нет планов пополнения конного состава… положение дел скандальное!., нет планов доставки войск в порты, нет планов использования портов, не спланирована переброска морем… абсолютно никаких медицинских приготовлений… затруднения с конным транспортом не преодолены… практически ничего нет, скандально!.. Ужасная неподготовленность… вопрос с лошадьми в позорнейшем состоянии!» И все же к марту 1911 года, несмотря на отсутствие и планов, и мероприятий, и лошадей, ему удалось составить график мобилизации, по которому «все 6 пехотных дивизий грузятся на транспорты на 4-й день, кавалерия — на 7-й день, артиллерия — на 9-й день».
Все это оказалось очень своевременным. 1 июля 1911 года «Пантера» подошла к Агадиру. Во всех правительственных кругах Европы витало одно слово: «Война». Уилсон спешно прибыл в Париж как раз тогда, когда Военный совет Франции, выведя из своего состава генерала Мишеля, полностью отказался от оборонительной стратегии. Вместе с генералом Дюбаем он составил меморандум, предусматривавший в случае вмешательства Англии высадку экспедиционного корпуса из шести пехотных и одной кавалерийской дивизии. В документе, подписанном Уилсоном и Дюбаем 20 июля, указывалась общая численность войск — 150 тысяч человек и 67 тысяч лошадей, которых надлежало доставить в Гавр, Булонь и речной порт Руан между 4-м и 12-м днем мобилизации. Из этих пунктов войска требовалось перебросить по железной дороге в район сосредоточения у Мобежа; достижение полной боеготовности намечалось на 13-й день мобилизации.
В действительности же соглашение между Дюбаем и Уилсоном привязывало, в случае начала войны и вступления в нее Англии, британскую армию к французской, причем она должна была продолжить французскую линию обороны и прикрыть левый фланг от охвата. Оно означало, как с радостью писал майор Югэ, что французы убедили Уилсона и английский генеральный штаб не открывать «еще одного театра военных действий» и согласиться на совместные операции «на главном, то есть французском фронте». Практически этому способствовали не только действия французов, но и позиция, занятая командованием английского флота, которое отказалось гарантировать безопасность выгрузки войск в портах, расположенных выше линии Дувр — Кале, что, в свою очередь, исключало высадку поблизости или на территории самой Бельгии.
Как писал в своем дневнике Уилсон, после возвращения в Лондон он столкнулся с главным вопросом дня — начнет ли Германия войну «против французов и нас». После консультаций с Греем и Холдейном за завтраком он выступил с четкой программой из трех пунктов. «Первое: мы должны объединиться с французами. Второе: мы должны провести мобилизацию в тот же день, что и Франция. Третье: мы должны отправить все шесть дивизий».
Уилсон чувствовал «глубокое неудовлетворение» по поводу оценки ситуации двумя штатскими министрами, но ему сразу же представился еще один удобный случай дать правительству урок в военных делах. 23 августа премьер-министр Асквит (преемник Кэмпбелла-Баннермана с 1908 года) созвал особое секретное совещание Комитета имперской обороны с целью определить стратегию Британии в случае войны. На заседании, продолжавшемся весь день, с разъяснением точки зрения армии утром выступил генерал Уилсон, а днем слово взял адмирал сэр Артур Уилсон, преемник Фишера, рассказавший о стратегии флота. Помимо Асквита, Грея и Холдейна, присутствовали еще три члена кабинета: министр финансов Ллойд Джордж, первый лорд адмиралтейства Маккена и министр внутренних дел, молодой человек тридцати семи лет, игнорировать которого не было никакой возможности и который, занимая не совсем соответствующий для этого пост, во время кризиса засыпал премьер-министра идеями по вопросам военной и военно-морской стратегии. Его здравые и полезные замечания явились необычайно точным прогнозом хода будущих боев. Этот человек не имел также никаких сомнений относительно того, что нужно делать. Министром внутренних дел был Уинстон Черчилль.
Уилсон, которому, по его выражению, противостояла эта группа «невежд», явившийся на заседание в сопровождении своего коллеги-генерала, а в будущем — начальника, сэра Джона Френча, «ничего не знавшего по данному вопросу», прикрепил к стене свою большую карту Бельгии и выступил с лекцией, продолжавшейся около двух часов. Он развеял множество иллюзий, объяснив, что Германия, рассчитывая на медленную мобилизацию России, направит основную часть своих сил против французов, используя преимущество в живой силе. Он правильно раскрыл сущность немецкого плана охвата правым крылом, но, воспитанный на французских теориях, оценил силы противника, которые будут двинуты западнее Мааса, не более как в четыре дивизии. Он утверждал, что если все шесть английских дивизий будут отправлены на фронт сразу же с началом войны и с задачей занять позиции на самом левом участке французской линии, то шансы остановить немцев будут благоприятными.
