Константин Черкассов - Генерал Кононов. Том I
С гробовым молчанием смотрели мы на сжигаемый город. Уставшие кони, понуро опустив головы, медленно несли нас сквозь это ужасное зрелище.
Массы беженцев, с искаженными, бледным лицами, полураздетые и голодные с ужасом смотрели на горящий город. Беспрестанные взрывы, гул массы двигающихся людей, конский топот и плач детей, сопровождали ужасную картину. Издалека, наводя ужас на беженцев, слышался гул советской артиллерии.
И вдруг, совсем неожиданно, заставив встрепенуться и оторвать глаза от пламени, кто-то, ехавший в первых рядах сотни, запел Кубанский войсковой гимн:
«Ты Кубань, Ты наша Родина,
Вековой наш богатырь»…, и сразу же подхватила вся сотня:
«Многоводная, раздольная.
Разлилась ты вдоль и ширь».
По дороге, сбоку от нас, двигалась бесконечная вереница подвод с беженцами и все как один, четко выговаривая слова, включили свои голоса:
«Из далеких стран полуденных
Из турецкой стороны,
Бьем челом, Кубань родимая
Твои верные сыны»…, и уже издалека, где в дыму и пламени терялся хвост беженских подвод, слышалось:
«Мы, как дань свою покорную,
От прославленных знамен
Шлем тебе, Кубань родимая,
До сырой земли поклон»…
Немцы с удивлением и непониманием смотрели на поющих людей. Какой-то немецкий унтер-офицер, верхом подъехав к нам, коверкая русские слова, спросил:
«Варум петь? Плакать надо».
«Не поют… плачут они… езжай к… матери!» — ответил ему кто-то из ехавших впереди меня казаков.
И, действительно это были не песни, а горький плач прощания с Родиной. Плач измученного и истерзанного народа, плач остатков недобитого Сталиным вольнолюбивого народа, оплакивавшего свою любимую, покидаемую разоренную родину.
«О тебе здесь вспоминаючи, —
За тебя не постоять,
За тебя, Кубань родимая,
Жизнь свою ли не отдать!» — разносились вокруг слова этой чудной песни-гимна.
Отступая через Кубань, нам пришлось увидеть и другую не менее потрясающую картину: дороги, по которым мы двигались, были устланы расстрелянными советскими военнопленными. Немцы не успевали угонять их в тыл и не желая оставлять их советским войскам, расстреливали их. Жители-очевидцы рассказывали нам, что немцы гнали колонны военнопленных раздетыми и умирающими от голода. Те, которые, потеряв силы, не могли больше двигаться, расстреливались.
Вид этих, измученных голодом трупов, требовал от следовавших за немцами советских солдат, возмездия. Немцы нашей сотни старались не смотреть нам а глаза, явно понимая наше душевное состояние.
Отступление немецких войск на Ростов было отрезано и немцы отступали на Тамань, намереваясь через Керченский пролив переправиться в Крым. Из станицы Славенской немецкие транспортные самолеты типа «Юнкерес-88» перебрасывали в Крым немецкие части, а также казачьи отряды. Оттуда-же один взвод нашей сотни, под командованием казачьего урядника А. М., был погружен на самолет и отправлен в Крым. (К сожалению, мы с ним больше никогда не встретились).
Поджидая своей очереди на самолет, мы вдруг получили приказание продолжать движение. Придя ночью в станицу Анастасиевскую, мы получили сообщение, что путь отступления отрезан. Советские войска подойдя со стороны Азова заняла хутора Свистельниковы, которые тянутся 10–15 километров среди болотистой местности. Выбив оттуда, находившиеся там румынские части, какая-то советская дивизия отрезала нам путь отступления.
Утром мы были брошены на прорыв фронта. Немцы не могла бросить в бой танки, так как все плавало в грязи. Весенняя распутица сделала совершенно непроходимыми все дороги и затопила все вокруг водой.
В бой шла исключительно пехота по колено в воде. Спешившись у небольшой рощи, мы пошли в наступление. Справа и слева от нас наступали немецкие части и другие казачья отряды. Продравшись до вечера, не продвинувшись ни на шаг вперед, понеся большие потери, мы откатились назад.
На другое утро, ровно в 8 часов, мы вновь пошли в наступление. В воздухе появились стаи немецких самолетов «Штука». С визгом набросились они на советскую оборону. В течении двух часов стая за стаей «Штук» месили хутора Свистельниковы. Сопротивление советских частей было сломлено. Убегающих по колено в воде советские солдат, «Штуки», на бреющем полете беспощадно расстреливали с бортового оружия, ни одного советского самолета в этом бою мы не видели.
На другое утро мы продолжали отступление.
Пройдя через станину Курчанскую, мы вошли в город Темрюк. Отступившие к Тамани немецкие войска оказались плотно прижатыми к морю многочисленными советскими войсками. Однако немцы, выбравшись на сухую почву, удачно организовали прочный фронт, который тянулся от станиц Курчанской и Варениковской к Новороссийску. Все, почти беспрерывные, атаки советских войск оказывались тщетными. Немцы упорно и твердо держали здесь фронт, назвав его Кубанским предмостным укреплением. Советские войска неоднократно пытались ударом с фланга захватить Темрюкский порт. Советское командование бросало огромные количества пехоты, которая по трясине, через бесконечные болота, залитые водой и поросшие густым камышом, таща, за собой лодки, нагруженные оружием и боеприпасами, по колено в воде, подходила к немецким укреплениям и бросалась в атаку. Немцы, перед своими оборонительными пунктами, окруженными несколькими рядами колючей проволоки и густо заминированными, как правило, имели свои передовые дозоры. Эти дозоры круглые сутки плавали на резиновых лодках и при приближения противника подавали сигнал. Сейчас-же, вызванные по радио, появлялись немецкие «Штуки» и начиналось избиение «младенцев». «Штуки», вооруженные пушками и пулеметами, пикируя, били на шрапнель, на бреющем полете совершенно безнаказанно выкашивали из пулеметов советскую пехоту. Улетавшую стаю «Штук» сменяла другая, прилетевшая такая-же стая и избиение продолжалось пока в живых не оставалось на одного советского солдата. Немецкая артиллерия и пулеметы с укрепленных пунктов засыпали огнем несчастных советских солдат, которых советское командование бросало в бой десятками тысяч без прикрытия с воздуха, без всякой существенной огневой поддержки, заранее зная, что все они обречены на гибель без какого-либо малейшего тактического успеха.
Такие атаки советских войск повторялись беспрерывно в течении нескольких месяцев. На смену убитым десяткам тысяч советских солдат приходили другие тысячи и повторялась та же картина.
Ни одного советского самолета за все это время нам не приходилось видеть.
Лишь только ночью, со стороны моря, крадучись и треща мотором, прилетал одинокий советский самолет ««У-2», прозванный «кукурузником» и бросал на город ни то бомбу, ни то связку ручных гранат. Как правило, бомба не попадала в намеченную цель, а падала в плавни, т. к. «Кукурузник» всегда спешил. Все небо пронизывали немецкие прожекторы и, посвистывая, пролетали дежурные немецкие «Мессершмидты». Жители города, не говоря уже о солдатах, только посмеивались над этой «мощью» советской авиации. Советское командование всю свою имеющуюся в его распоряжении, военную технику сосредоточило на центральном фронте. В боях против немецкого предмостного укрепления на Кубани советское командование расплачивалось кровью советских солдат. Сталинское хвастливое заявление о том, что «у нас всего больше в десять раз, чем у наших врагов» оказалось пустой ложью. Чтобы быть в состоянии продолжать войну против гитлеровской Германии красному императору Иосифу Сталину — пришлось клянчить у самых жестоких противников коммунистической идеологии — англо-американских капиталистов не только самолеты, танки и другое техническое оружие, но и обмундирование и продукты питания; буквально все, до малейшей мелочи. Однако, не смотря на недостаток технического оружия и питания, народы СССР, оскорбленные и униженные гитлеровскими преступниками, начали серьезно бороться против них, с необыкновенной храбростью и упорством, терпя миллионы убитых и раненных своих братьев. Направленные в Темрюцкие плавни, мы были свидетелями этих кошмарных, кровавых побоищ. Героизм, проявленный здесь советскими солдатами, который нам приходилось неоднократно наблюдать, можно назвать героизмом высшей степени, какой только знает военная история.
Чтобы приблизиться к немецкой обороне советским солдатам приходилось брести 5–6 километров по пояс в воде и под беспощадными ударами авиации и ураганным огнем артиллерии противника бросаться в атаку на железную немецкую оборону.
Сколько раз приходилось слышать дружное «За Родину! Ура!» и кое-где далеко, позади атакующих солдат, слышалось одинокое — «За Сталина!». Сталинские надсмотрщики старались борьбу народа за свою Родину сделать тождественной с именем Сталина. Прячась за спинами советских солдат они выкрикивали по приказу своего хозяина эту, ненавистную народам СССР, партийную кличку политического авантюриста и уголовного преступника Иосифа Джугашвили.
