Виктор Положий - Пепел на раны
— Благодать. Вия, как вы считаете, что лучше: кровь или песок?
— Песок.
— Эх, поменять бы кровь на песок! Песка все равно больше.
— У вас капитулянтские настроения. Слишком опасно.
— Я и забыл, что разговариваю с сотрудником комендатуры.
— Так и быть, я вас пощажу. На первый раз.
— В сказках глупости разрешается делать три раза. Поэтому вы должны простить меня еще раз: вам действительно хотелось бы… поменять кровь на песок?
Для абсолютной серьезности нужно сесть. Вия смотрела вдаль.
— Один выход, как убежать, я вам могу подсказать. На случай нападения партизан. Видите, там, вдалеке, разрушенное строение? Это водоочистительная станция. Давно вышла из строя. К ней ведет канализация. Подземный ход, связанный с ней, начинается в костеле.
— А если ход завален?
— Вы же солдат, пробьетесь гранатами.
— Счет два-один в вашу пользу.
— Какой счет?
— Вы мне раскрыли секрет.
— Ему по крайней мере двести лет.
— Тогда еще… Вы-то откуда о нем знаете?
— Мой отец был архитектором. Жили мы вдвоем. Мама только-только умерла. Отец искал повод для беседы и всегда начинал рассказывать о старинных знаменитых постройках. Он тоже умер. В первый день войны.
— Поэтому вы оказались здесь?
— Как-то нужно было жить. Я владею несколькими языками.
Николай кинулся в воду. Он пытался держаться на поверхности, где вода теплей, но тело все равно стыло, когда плыл, чувствовал себя так, словно скользил голыми животом и грудью по гладенькой льдине.
Когда в голове путаются мысли, их рассекают ножом холода.
Он заплыл в заросли, нащупал ногами дно и начал ломать камыши.
Вия удивилась, но букет темно-коричневых палочек, казавшихся замшевыми, порадовал ее. Если их подбросить, звенели в воздухе, словно проволока.
— Мне пора. Разрешили до двух часов. Приехала какая-то комиссия из Берлина…
— А вам она зачем?
— Вечеринка. Нужно переодеться.
— И как долго?
— Начало в шесть.
— Пир во время чумы… Вы пользуетесь доверием, если приглашают на такие встречи.
— Просто не хватает женщин.
— Вия…
— Я убегу оттуда в девять. Может, и раньше. Вот вам ключ, у меня есть второй… Приходите ко мне домой.
…В квартире Вии хлопцы сидели и лежали, где придется, немецкая форма сильно помялась, а ничего не бывает противней, чем мятая, пыльно-зеленая немецкая форма.
— Все в порядке? Ты ее отпустил?
— Все в порядке… Давайте обсудим план действий.
— Перекусить бы.
— Я что-нибудь принесу.
— Нет охоты умирать фрицем, — сказал кто-то, — подвинься, я примерю каску.
— Да перестань ты!
Кители слегка побрызгали водой и, пытаясь немного распрямить, долго оттягивали их полы. Сапоги почистили, застегнули все пуговицы, но каски на головах оказались великоваты, наезжали на глаза, как металлические стрехи. Построившись, они напоминали обычное отделение обученных и дисциплинированных немецких солдат. Роль командира исполнял Николай, одетый в китель пехотного лейтенанта.
— Задача понятна всем? Все за? Единогласно. В случае моей смерти команду принимает тот, кто первым заметит мое отсутствие. Дальше действовать по плану. Вперед.
Последним, поправляя на ходу обмундирование, в коридор выскочил Вася. Возле дверей квартиры Вии испуганно жалась неизвестно откуда появившаяся старуха. Смерив ее безразличным взглядом, он побежал, но вдруг остановился.
— Бабуля, тебе чего?
— Пани… пани… молоко…
— А, пани. Пани… сейчас. Заходи, бабуль, не стесняйся, не бойся! — и затолкал старуху внутрь.
Хлопцы рвались к подъезду дома, стоявшего напротив комендатуры. Стрельба вспыхнула мгновенно, словно дождевые капли рьяно затараторили по жести крыш, и бешено нарастала. Кто-то упал, его подхватили и поволокли, исчезая в каменной пасти подъезда. Выстрелив несколько раз из-за случайного выступа, Николай тоже бросился через дорогу, его отход прикрывали двое из подъезда, один, уткнувшись лицом вниз, лежал под стеной, видно, мертвый.
Оказавшись на задворках, он понял, что, несмотря на неожиданность нападения, принесшую сначала успех, от преследования им не оторваться, погоня уже показалась в подъезде, их разделяло каких-то метров двадцать. Рядом с ним прижимался к стене Вася — они остались в арьергарде.
— Коля, а женщина?
Пуля звякнула в стенку, осыпая на головы пыль. Николай, вскинув к плечу приклад, четко, словно на тренировке, поразил четыре фигуры. Те действительно завалились, как мишени, и лишь четвертый качнулся сначала на стенку, потом, ударившись о нее, отлетел, как мячик, назад.
— Какая?
— Да встретилась, когда уходили. Я и закрыл ее в комнате. Она видела нас…
— Беги! И сразу к реке!
Вася ринулся в соседний двор, стрельба и взрывы гранат теперь доносились как будто издали, да и немцы здесь, к счастью, действовали суетливо, они еще не успели нырнуть с головой в драку, не ощутили вполне горячки боя. Они так до конца и не опомнились, Вася забрасывал их гранатами и расстреливал почти в упор, и эта отчаянность помогла ему прорваться. Он перемахнул через стену, длинную и высокую, на ней еще сохранились следы старой извести. Вася побежал вдоль стены, а вслед ему полетели, впиваясь в стену, пули. И настигли.
…Ну, само собой, они сообразили, что произошло, само собой, начальство за ротозейство по головке не погладит, немцы, понятное дело, будут рваться к костелу, как безумцы, передних будут подталкивать задние, которым суждено либо умереть на этой площади перед костелом, либо потом их расстреляют свои же.
Пулеметчик не отрывал руку от гашетки ни на миг, немцы пересекали площадь, позиция у Алекса удобная, узенькое окно-бойница, немцев он видел сверху и стрелял, стрелял беспрерывно, такую атаку он отражал впервые, молодец, догадался соединить вместе несколько лент.
Ниже, под ним, пристроился другой боец, державший под обстрелом противоположную сторону, улочку, круто спускавшуюся к площади, ему казалось, что немцы не бегут, а летят по воздуху…
Бах сумел вскарабкаться выше всех, ему тоже досталась своя улочка, появившиеся на ней немцы, наверное, прибежали издали, так толком и не поняв происходящего, и Бах сразу же загнал их в мертвое пространство, под дома.
С четвертой стороны костел почти впритык окружали дома, немцы вскарабкались на крыши, но по крышам бежать неудобно, приходилось осторожничать, терять время, атака захлебывалась, и вскоре их сбили оттуда.
Круговая кратковременная оборона предусматривалась заранее, она себя оправдала, но немцы, перепрыгивая через трупы своих, достигли дверей костела. Хлопцы, прятавшиеся за колоннами, встретили их кинжальным огнем, загремели гранаты, и за какое-то мгновение все так же неожиданно утихло, как и началось…
Атанас начал набивать в магазин патроны: позиция ему досталась отличная — в глубине помещения, там, где ксендз читал молитвы, как раз напротив входной двери. Патроны в руках Атанаса звякали, издавая приятный, такой успокаивающий звук. Когда, вынырнув откуда-то снизу, Николай крикнул: «Кто живой — за мной!» — он отметил, что за эти несколько минут его люди не только отразили все атаки, но и успели скинуть немецкие кители, оставаясь в своей одежде.
— Атанас, еще минута — и взрывай вход!
Но в дверях показались немцы, и снова нужно было стрелять.
— Атанас, через полминуты!
— Есть!
Больше ничего в костеле Николай сделать не мог. Задержавшись, он положил руку на плечо Атанаса:
— Удачи…
Снова вода… В темноте канализационных ходов они взмутили ее, вода хлюпала под сапогами, но, ударяясь о стенку, назад почему-то откатывалась тихо.
— Не провалиться бы…
— Быстрее!
— Тихо!..
Далеко впереди мигнули болезненно-желтые глазенки карманных фонариков, отражаясь на тяжелых плитах подземелья.
— К стенке!
Фонарики приближались. Далеко позади прогремел взрыв. Почти без звука, один толчок.
— В чем дело?
— Атанас завалил ход.
— Откуда же здесь немцы?
— С того света… Тоже архитектуру изучали.
— Тихо! Приготовить гранаты, стрелять вдоль стен.
В подземелье звенит эхо. А тут еще не знаешь, куда упала твоя граната, ведь ты бросал ее в темноте. Оттуда и разносится эхо.
— Вперед! — Команды, может, и не было, и без нее все понимали, что отступать некуда, спасение — прорваться вперед. Начав атаку первыми, они получили некоторое преимущество, теперь огонь можно вести из-за трупов немцев, да и промахнуться в подземелье невозможно.
Впереди проступил серый полутон дня. Как будто начиналось хмурое утро. Там находился люк. Тусклый свет освещал фигурки. Они растаяли под огнем.
— Чеслав, люк держать две минуты. Подождешь Атанаса. Две минуты… — Николай согнулся.
