Антон Кротков - Мертвая петля для штрафбата
Красовская была одета в белоснежный юбочный костюм, модную шляпку, выписанную через знакомого атташе из Парижа. На её правой ручке висела изящная сумочка в цвет туалета из блестящей кожи. На груди оригинальная брошь в виде нескольких серебряных лепестков ландыша, окаймлённых ниточками зелёных изумрудиков. Борис знал о странном свойстве глаз бывшей любовницы менять свой цвет в зависимости от освещения, а может, и от настроения дамы. Было что-то колдовское во взгляде её нынешних зелёных «ведьминых» глаз, которые ещё днём, в первые секунды их встречи, казались карими. Теперь блеск изумрудов только усиливал впечатление нечестной игры, затеянной их хозяйкой.
— До сих пор я считал тебя, Зинаида, обыкновенной нормальной дрянью, — жёстко произнёс Нефёдов. — А у тебя, оказывается, кроме артистического дара, ещё и склонность к провокаторству имеется.
— Думай, как хочешь, — обиженно надула ярко напомаженные губки актриса. — Только я не вру. Просто уберечь хотела тебя, дурака, от напрасных хлопот. Ты своей Олечке, теперь не нужен. Она со своим новым хахалем прекрасно живёт. У меня и адресок имеется. Могу снабдить по старой дружбе. Вот, возьми.
Красовская небрежно извлекла из сумочки и протянула Нефёдову какую-то бумажку.
— Он мужчина одинокий, с высоким положением и материальным достатком. С сыном её принял. А ты кто? Пьянь, неудачник. Тоже мне орёл, герой воздуха! Попомни моё слово: надоешь ты своему Ваську, выкинет он тебя обратно на помойку, с которой когда-то подобрал. Из авиации тебя тоже скоро наверняка попрут. По здоровью спишут или за поганый характер. Кому станешь нужен? Сдохнешь ведь под забором, как бродячая собака.
Перед глазами Бориса плыл красный туман, как при запредельных лётных перегрузках. Мысли в голове спутались: «Вот так фокстрот! Неужели эта стерва права, и Ольга действительно изменяет мне?! Эта внезапно появившаяся после стольких лет безысходной безработицы вакансия действительно выглядит подозрительно. Неужели ухажёр помог? Нет, не может быть! Бред какой-то! Не такой Тэсс человек, чтобы вот так — тайно, фактически исподтишка — предать».
Но тут же прозвучал голос собственной совести: «А ты её не предал, когда связался с этой киностервой? Как говорится: посеешь ветер — пожнёшь бурю. Ольга действительно имеет полное право на месть».
Красовская удовлетворённо наблюдала за вихрем эмоций на лице мужчины. В качестве главного доказательства она извлекла из сумочки несколько фотографий и вложила их в руки Борису:
— На, полюбуйся! Чтобы впредь знал, кто тебя действительно любит, а кому ты обязан прорезавшимися на дурной башке рогами.
На фотографиях была запечатлена Ольга с каким-то мужчиной солидной комплекции. Они были пойманы фотографом в разных ситуациях: вот парочка, почти по-семейному держась под ручку, выходит из известного Борису ресторана. Вот кавалер услужливо открывает перед своей спутницей дверцу шикарного «ЗИМа». На третьей фотографии Тэсс и её спутник заходили в какой-то дом, судя по массивным резным дубовым дверям — в солидный отель или в подъезд привилегированной жилой высотки.
— Кстати, они сейчас у него дома, — язвительно сообщила Красовская, закуривая. — Лежат себе в постельке нагишом и над тобой, дураком, посмеиваются. Ты её тут ждёшь, а она плевать на тебя хотела! Мой чекист мне так об этом и сказал…
Борис поднял на осекшуюся на полуслове и мгновенно побледневшую Красовскую прозревшие глаза. Хорошая актриса, на этот раз она немного переиграла порученную ей роль. Увлеклась и потому выдала себя случайной репликой. Не упомяни Зинаида слово «чекист», и до Бориса не скоро бы дошло, в какую скверную историю его пытаются втравить. Но теперь всё было ясно как божий день. После Испании и позже Нефёдову приходилось иметь дело с тайной советской полицией, и он неплохо знал их методы. Лубянские фантазёры любили придумывать разные провокации, чтобы оказавшийся у них под колпаком человек сам наделал глупостей, что называется, «загнал себя за флажки». «Если заговора нет, его можно срежиссировать» — таково было обычное кредо следователей сталинского «ордена меченосцев».
Похоже, те, кто стоял за Красовской, ожидали, что лётчик, известный своим взрывным нравом, узнав про измену жены, помчится в Москву и будет пойман во время покушения на крупного партийного деятеля. Естественно, потом ни один советский следователь и судья не поверят в то, что поводом для стрельбы в ответственного советского сотрудника была банальная ревность. Такое преступление могло быть расценено на территории СССР однозначно — только как диверсия против государственного строя.
Мгновенно очнувшийся от наваждения Борис с презрительной улыбкой швырнул фотографии на землю. Ничего более не сказав Красовской, он быстро направился к выходу с танцплощадки.
— Ты ещё пожалеешь об этом, мерзкий ублюдок! — в бессильной ярости взвизгнула за спиной Зинаида. Не зная, куда выплеснуть накопленный яд, она залепила звонкую пощёчину какому-то упитанному увальню в панаме, удивлённо уставившемуся на бьющуюся в истерике богиню экрана.
— Чего уставился, толстяк?! Пошёл вон!
Теперь Борис думал только об Ольге. Как он жалел, что из-за собственной глупости отпустил Тэсс от себя. Их разделяли сотни километров, и он не мог защитить любимую женщину от грозящей ей беды. Нефёдов уже не сомневался, что неожиданно поступившее жене профессиональное предложение — крючок с наживкой. Это было обычной тактикой ЧК-НКВД — усыпить бдительность жертвы какой-либо наградой, долгожданным назначением на вышестоящую должность, путевкой в хороший санаторий или пришедшим вне очереди ордером на квартиру. Именно так был арестован накануне войны знаменитый командующий ВВС Павел Рычагов с женой — генералу дали отпуск и арестовали по дороге на курорт.
Внезапным арестом легко ввергнуть человека в психологический шок, чтобы на первом же допросе заставить оклеветать себя и близких людей. Ведь несчастного выхватывают из такой прекрасной жизни в тот момент, когда всё начинает складываться просто прекрасно! И вдруг недавнего баловня судьбы запирают в тюремный бокс, потом ведут на допрос, кричат на него, всячески унижают, бьют.
Скорее всего, чекистам нужна не Ольга, а он. Но взяв Тэсс фактически в заложницы, они смогут добраться и до него. На Нефёдова давно было заведено личное дело на Лубянке. Видимо, в связи с какими-то неизвестными Борису обстоятельствами не успевшую запылиться папочку решили извлечь из архива. Конечно, Борис не мог знать наверняка, зачем он снова понадобился костоломам с Лубянки. Возможно, это как-то было связано с Василием Сталиным, в свите которого он теперь состоял. Берии или кому-то иному из серых кардиналов Кремля вполне мог понадобиться свой человек, а проще говоря — стукач в окружении командующего ВВС Московского округа. Борис знал, что за контроль над сыном вождя постоянно идёт тайная борьба различных группировок в ЦК, ВВС, Генштабе и наверняка в спецслужбах…
На парковой аллее Нефёдов столкнулся со своим молодым приятелем. Алексей Сироткин направлялся с миловидной девушкой на танцевальный вечер. Но сразу поняв по крайне озабоченному виду Бориса, что случилось что-то очень нехорошее, он извинился перед своей спутницей и подошел к летчику…
Сосед Нефёдова по номеру был чрезвычайно удивлён его внезапным отъездом.
— Куда же вы, Борис Николаевич? На ночь-то глядя! — удивлённо спрашивал он торопливо швыряющего свои вещи в чемодан Нефёдова. — Да вы теперь и не сможете уехать. Первая машина уйдёт за продуктами только в пять утра. Я специально узнавал, когда собирался съездить на центральный почтамт.
— А и в самом деле, Лёха, как бы мне до города добраться?
Вопрос Нефёдова был скорее обращён к самому себе, чем к его молодому провожатому. Они уже вышли из корпуса и поднимались по довольно круто уходящей в гору дороге в сторону шоссе. Сироткин молчал, но вид имел человека, готового вот-вот произнести заветное «Эврика!». Похоже, он обдумывал последние детали какого-то плана. Вскоре молодой человек важно произнёс:
— В данных обстоятельствах не вижу иного выхода, кроме угона. Но пусть меня лишат лейтенантских погон, я всё равно готов стать вашим соучастником.
Сироткин стал торопливо рассказывать, что знает, где завхоз санатория ставит свой мотоцикл. Правда, насколько Алексей успел заметить, у данной машины проблемы с аккумулятором и барахлит стартёр. Но это не беда, ибо двухколёсную машину можно разогнать толкачом. Конечно, проще всего завести мотор, скатившись с горки в сторону моря. Но данный вариант отпадает, ибо трофейный немецкий драндулет к тому же не имеет глушителя. Если завести его на территории санатория, на знакомый рёв движка сразу примчится хозяин мотоцикла. Поэтому остаётся вначале выкатить тяжёлый аппарат на верхнее шоссе, а уж потом Борис оседлает железного коня, а Алексей станет толкать его, сколько потребуется.
