Елизавета Паршина - Разведка без мифов
— Теперь давай поджигать же скорее, — торопила я.
— Погоди, надо отвинтить какой-нибудь прибор, а то нам могут не поверить, что мы нашли самолет, — возразил Артур, ковыряясь я кабине.
— Ну и пусть не верят!
Но Артур оказался довольно упрямым. Ни слова не ответив, он вынул из кармана набор инструментов и начал выковыривать с приборной доски часы. В темноте слышалось только его пыхтение да изредка лязг инструмента о металлический щит. Когда злополучные часы оказались у него в кармане, Артур смочил в бензине парашюты, положил сверху несколько гранат и выпрыгнул.
— А чем зажигать? У нас нет ни шнура, ни пакли, ни запалов…
Артура это обстоятельство нисколько не смутило. Он вынул из кармана коробок спичек, взял из него насколько спичек и повтыкал их с обратной стороны лесенкой.
— Смотри, — сказал он, поднося коробок мне под нос. — Когда я зажгу первую спичку, то сразу брошу коробок в сторону самолета. За две-три секунды, пока он летит, по очереди вспыхнут все остальные, и под конец — весь коробок. Этого вполне достаточно, чтобы вспыхнул бензин. Отойди шагов на десять, сейчас буду бросать.
Я отбежала в сторону и когда увидела вспышку, быстро прибавила к дозволенным десяти второй десяток шагов… Раздался взрыв, потом второй. Артур после рассказывал, будто я хотела поджечь самолет сама. Но я такого не помню. Если что-нибудь в этом роде и говорила, то, наверно, неискренне. Со стороны заставы раздались выстрелы. Затем еще ж еще, но стрельба не приближалась. Видимо, нас не преследовали. Это, конечно, еще не значило, что противник отказался от намерения выловить нас другим путем или устроить засаду на обратном пути при возвращении к машинам. Надо торопиться. Добраться до машин мы могли только по берегу моря. Левее параллельно шло асфальтовое шоссе, по которому время от времени проезжали машины, а сразу за шоссе поднимались отвесные скалы. Обратный путь был особенно трудным, я даже не предполагала, что мы могли уйти так далеко. Но все когда-нибудь кончается. Прошли деревню, где все еще горели в окнах огни. Артур не выдержал и решил выяснить, в чем там дело. Он пошел один и вскоре вернулся.
— Никого там нет. Дома, в которых горит свет, пусты, жители спрятались, а освещение оставили, боясь ограблений.
— Ты хотел пить…
— Хотел, но воздержался; в чужих домах лучше воду не пить, ведь здесь ожидались фашисты…
На рассвете стало холоднее, море слегка посветлело, и мы прибавили шаг. Ночью фашисты, очевидно, дальше деревни не продвинулись, но утром, не имея перед собой препятствий, продолжат наступление.
Вдали на шоссе показалась скала, под которой стояли наши машины. На фоне побледневшего неба стало видно, как на краю дороги нетерпеливо топчется Паскуаль. Моторы машин тихо гудели. Второй шофер сидел за рулем, а на заднем сидении, прижавшись друг к другу, крепко спали потерявшиеся Леон и Мануэль.
— Все-таки у них довольно крепкие нервы, — смеясь, заметил Артур.
Во второй машине по разным углам, хмуро погладывая друг на друга, сидели майор и Ретамеро. Они, видимо, не спали всю ночь, оба выглядели усталыми и злыми. Вырулив на шоссе, машины рванулись вперед и помчались, скрываясь от надвигающегося рассвета под тенью нависавших над дорогой каменных глыб.
В Мотриле задерживаться не стали. Советник Киселев тоже уехал в Альмерию. В комендатуре сказали, что резервные части уже заняли позиции в горах и на побережье. Когда мы достигли предместий Альмерии, солнце стояло уже высоко, становилось жарко. Среди первых домов несколько оказалось разрушено. Два дома еще дымились. На опустевших улицах обвалы кирпичных стен и битые стекла. Налет, очевидно, был ранним утром и вряд ли последним в такой безоблачный день. Бойцы отправились отдыхать, а нам предстояло устраиваться на новом месте.
В Мотриле задерживаться не стали. Советник Киселев тоже уехал в Альмерию. В комендатуре сказали, что резервные части уже заняли позиции в горах и на побережье. Когда мы достигли предместий Альмерии, солнце стояло уже высоко, становилось жарко. Среди первых домов несколько оказалось разрушено. Два дома еще дымились. На опустевших улицах обвалы кирпичных стен и битые стекла. Налет, очевидно, был ранним утром и вряд ли будет последним в такой безоблачный день. Бойцы отправились отдыхать, а нам предстояло устраиваться на новом месте.
Дом, где советник разместил свой штаб, оказался просторным, но Артур выбрал для нас две малюсенькие комнатки под самой крышей, куда вела крутая, как штопор, железная лестница с глухими стенами. Я очень устала после бессонной ночи, во перед сном надо было помыться, поесть и убрать комнаты, где, видимо, давно никто не жил. Естественно, что я прежде всего начала ворчать. Надо же забираться в такую дыру, когда внизу много свободных и чистых комнат. Артур, как всегда, реагировал на мои капризы спокойно.
— Соображать надо, — начал он своей любимой фразой. — В городе действует фашистская агентура, можно ожидать любую провокацию. Здесь надо смотреть в оба.
Альмерия была главным портом, в который из Советского Союза прибывали транспорты с оружием и продовольствием. Там же был арсенал военно-морского флота республики. Наш советник Николай Герасимович Кузнецов большую часть времени тоже находился в Альмерии.
Пока я убирала комнаты, Артур пошел с рапортом к полковнику.
— В доме есть нечего, — сказал он вернувшись. — Немного отдохнем и пойдем ужинать в ресторан.
Проверив выход на чердак и заперев двери, он лег и, повернувшись к стене, тотчас заснул.
Проснувшись, Артур велел мне надеть «гражданское» платье. Пришлось переодеваться, а свое дорожное платье я бросила внизу под лестницей. В кармане куртки остался один из моих пистолетов. Артур пошел в форме и при оружии. Полковник ушел раньше. Несмотря на поздний вечер, в городе шумно, как на берегу моря во время прилива. Тысячи беженцев разместились на мостовых. На окраине слышались редкие ружейные выстрелы. Около ресторана бойцам раздавали горячую пищу. Здесь на площади комплектовали небольшие отряды из добровольцев и отправляла их на шоссе. Бои шли где-то под Мотрилем.
В ресторане людно, но тихо. Большая часть посетителей в военной форме и без дам. Что было на ужин, я не помню. Очевидно, последовавшие события вытеснили это из памяти. Со мной так всегда случалось — чувство страха я не испытывала, но то, что происходило перед событием, которое производило наибольшее впечатление, я забывала начисто. Помню только, что поели мы очень быстро и вышли на улицу, не дождавшись полковника с его сотрудниками и охраной. На рассвете Артур предполагал выехать на передовые позиции. Шли молча. Я прикидывала в уме, что взять с собой утром. Могло случиться, что мы вернемся не скоро, могло случиться, что не вернемся в этот город совсем. Еще ничего не было ясно.
Артур вошел в дом первым. Он, не торопясь, пересек большой холл с антресолями и, миновав небольшую переднюю, начал подниматься по винтовой лестнице. Я чуть-чуть задержалась, чтобы прихватить свои брошенные под лестницей вещи, и, заторопившись, выронила из кобуры пистолет. Попробовала засунуть его обратно, но в этот момент раздался напряженный, но негромкий голос Артура.
— Хосефа, не ходи сюда!
Приказ был таким неожиданным, что я не удержалась от вопроса: — Почему?
— Не ходи, я тебе говорю!
Судя по голосу, Артур за эти несколько секунд не продвинулся ни на шаг и, видимо, стоял сразу за поворотом лестницы. Затем воцарилась напряженная тишина. Что бы это значило? Это было настолько необычно, даже в военной обстановке, что я не смогла побороть любопытство и начала подниматься по ступеням. В конце концов, в руке под ворохом одежды у меня пистолет, и на моей стороне будет фактор неожиданности.
— Я хочу посмотреть, — проговорила я громко, чтобы Артур был предупрежден о моем появлении.
Он что-то проворчал с досадой и снова замолк. За поворотом лестницы я невольно остановилась. Прямо передо мной была спина Артура, а немного выше небольшого роста мужчина в черном пальто с поднятым на Артура пистолетом. За его спиной в такой же позе стоял второй. Это было так неожиданно, что я только удивилась, не успев испугаться, и не решив, как мне использовать свой пистолет. Я тихонько отвела предохранитель. Спросить Артура я не могла, эти господа могли понимать по-русски.
— Руки вверх! — Заорал налетчик по-испански. Поднимать руки мне не хотелось, но никакой отговорки наскоро я тоже не могла придумать, поэтому ляпнула то, что вертелось на языке:
— Не хочу!
— Что? — Переспросил господин в черном пальто. Видно было, он в полном замешательстве,
— Не хочу, — ответила я уже более уверенно. — Разве вы не видите, что у меня на руках вещи?
— Молчать! — Грубо прикрикнул второй. Было ясно, что по-русски он не понимал.
