Сэйити Моримура - Кухня дьявола
Читатели, видимо, уже догадались, что в первой и во второй строфах говорится о проводимых в группе Иосимуры бесчеловечных экспериментах по обморожению, после чего у «бревен» отваливались руки.
Четвертая строфа повествует о пленных, которых в наручниках и кандалах, часто под палящим солнцем, доставляли в отряд.
О смысле шестой строфы я позже расскажу подробнее. Сейчас же упомяну только, что в этой строфе говорится о сделанных кровью на стенах одиночных камер специальной тюрьмы надписях: «Долой японский империализм!», «Да здравствует Коммунистическая партия Китая!») которые были обнаружены 9 августа 1945 года, когда начались работы по эвакуации отряда и уничтожению его сооружений.
Седьмая строфа повествует о сожжении трупов «бревен», зверски умерщвленных во время эвакуации отряда.
В восьмой строфе говорится о проводившихся на специальном полигоне близ станции Аньда бесчисленных опытах по заражению «бревен» чумой с помощью блох.
В девятой строфе речь идет о «дьяволе в облике врача» — начальнике отряда генерал-лейтенанте медицинской службы Сиро Исии. Я уже писал, что в этом документальном повествовании не ставлю себе целью выяснить степень ответственности каждого члена отряда за содеянное, но о личности Исии создателе, начальнике и символе «отряда 731» — необходимо сказать особо.
Десятая строфа повествует о начавшихся 9 августа 1945 года работах по эвакуации отряда и уничтожению отрядных сооружений.
Строфы с одиннадцатой по шестнадцатую отображают эвакуацию из Пинфаня, пересечение границы Китая, Кореи и дальнейшее продвижение на юг. Это рассказ о бегстве в Японию «спасающихся крыс» — членов «отряда 731», узнавших об окончании войны и дрожащих от страха за свою жизнь при мысли о совершенных ими преступлениях.
Последняя строфа — о пятиярусном памятнике-пагоде на токийском кладбище Тама — весьма значительна.
С окончанием войны отряд был расформирован, но члены его не потеряли друг друга из виду. Они организовали «общества боевых друзей», раз в год устраивают всеяпонское сборище и поддерживают «старые связи». В 1958 году на кладбище Тама в честь душ погибших членов «отряда 731» был воздвигнут памятник-пагода. На нем не значатся имена тех, по чьей инициативе он был поставлен. На черном граните вырезано всего несколько санскритских знаков и больше никаких надписей нет. Тайно воздвигнут он на кладбище, причина его появления, которая сама по себе чудовищна и возмутительна, скрыта от людей.
Итак, какую строфу ни возьми, смысл ее глубок и значителен. И вполне естественно, что любители поэзии хайку, привыкшие к воспеванию времен года, цветов, птиц, пейзажей и сияния луны, не поняли этих стихов.
Из семнадцати строф особого внимания заслуживает пятая, где говорится о побеге из тюрьмы.
Что здесь имеется в виду? Слова «побег из тюрьмы» дают основание полагать, что речь идет о событии, происшедшем в специальной тюрьме отряда.
Побег из тюрьмы!
Да, это была особая, строго охранявшаяся тюрьма, откуда никто не вышел живым. Находившиеся в ней «бревна» подвергались зверскому истреблению в среднем по три человека каждые два дня. Но все это время они мужественно боролись.
Самым крупным проявлением этой борьбы явился бунт «бревен», вспыхнувший в начале июня 1945 года, перед самым концом войны.
Хозяйство, управляемое дьявольской семейкой
Специальная тюрьма представляла собой двухэтажное железобетонное сооружение, которое называлось в отряде корпусами 7 и 8. В каждом корпусе было более 20 одиночных и общих камер.
Тюрьма имела прочные стены толщиной 40 сантиметров, железные двери, защищенные решетками окна. Внутри каждого корпуса по периметру шел просторный коридор.
Чтобы выйти из корпуса, нужно было спуститься по лестнице. Доступ к лестнице преграждала массивная стальная дверь.
Изредка заключенным предоставлялась возможность размяться. Тогда их выпускали из камер друг за другом по одному. Из коридора они выходили на лестницу, а затем в довольно просторный внутренний двор, засаженный травой.
В углу внутреннего двора 7-го корпуса имелась площадка, напоминавшая теннисный корт. Физический труд, который разрешался «бревнам», заключался в стрижке газона, прополке сорной травы, очистке площадки от камней, починке тюремной канализации. Для «бревен», окруженных толстыми бетонными стенами камер, вдохнуть немного свежего воздуха, походить по земле и размяться было некоторым утешением.
Но, выйдя во внутренний двор, заключенные, несомненно, убеждались в том, что убежать из отряда нет никакой возможности, и их охватывало еще более глубокое отчаяние. Внутренний двор был совершенно замкнутым пространством, со всех сторон окруженным высокими стенами блока «ро».
Если бы даже заключенный смог открыть дверь своей камеры, то путь ему преградила бы массивная стальная дверь, закрывающая выход из коридора. Но если бы он преодолел и это препятствие и выбрался во внутренний двор, то оттуда он уже никуда выйти не смог бы. «Бревен» со всех сторон окружала безнадежность. При постройке тюрьмы были учтены любые возможности побега. Из внутреннего двора попасть в блок «ро» было невозможно. Стены блока «ро» были высоки, а окна находились только в верхней части второго этажа.
Тюремными помещениями ведала спецгруппа. Ею руководил Такэо — старший брат начальника отряда Исии. У генерал-лейтенанта медицинской службы Сиро Исии было три брата: самый старший — Торао, затем Такэо и Мицуо. Все братья Исии, кроме уже умершего к тому времени Торао, занимали ответственные посты в «отряде 731».
По словам бывших служащих отряда, спецгруппа насчитывала около 50 человек, включая охрану, надзирателей, кухню и канцелярию.
Большинство сотрудников спецгруппы были земляками трех братьев Исии, выходцами из поселка Сибаяма, уезда Самбу, префектуры Тиба. Все они были безземельными вторыми и третьими сыновьями из крестьянских семей (в японских крестьянских семьях по традиции весь земельный участок, принадлежащий семье, наследовал первый, то есть старший, сын). В отряд их привез с собой Исии. Опасаясь, что тайна специальной тюрьмы может просочиться наружу, Исии укомплектовал спецгруппу, в ведении которой находилась тюрьма, своими родственниками и свойственниками.
Смертный приговор, написанный мелом на доске
Право входить в специальную тюрьму имело крайне ограниченное число людей — помещения для «бревен» были тайным и запретным местом в отряде. Поистине это был черный ящик, весь залитый кровью.
Один из бывших служащих отряда рассказывает: «На первом этаже в обоих концах коридора, соединявшего корпуса 7 и 8, и у стальных дверей, ведущих во внутренние дворы корпусов, были посты, где в течение 24 часов посменно несли службу сотрудники спецгруппы, вооруженные маузерами и шестигранными дубинками. Помещение для „бревен“, о котором в отряде ходили самые разные слухи, постоянно вызывало любопытство служащих отряда. Но стоило кому-то, проходя по центральному коридору первого этажа блока „ро“, хотя бы чуть скосить взгляд в сторону тюрьмы, как тут же раздавался окрик: „Не глазеть по сторонам!“ Поэтому мы всегда со страхом в душе старались скорее пробежать этот коридор. Позже, когда произошел бунт „бревен“, многие служащие отряда наперебой предлагали свои услуги для несения экстренной охраны, зная, что другого случая заглянуть в помещения тюрьмы не представится».
Самые большие трудности, с которыми я столкнулся при работе над этой книгой, заключались в том, чтобы выяснить, что же представляла собой специальная тюрьма. Из бывших служащих отряда почти никто не бывал в корпусах 7 и 8, а сотрудники спецгруппы, наиболее осведомленные в этом, все как один упорно отказывались говорить и помогать мне в сборе материала.
«Это военная тайна его превосходительства Сиро Исии, которая не подлежит разглашению», — в один голос заявляли они и молчали, сжав губы, как раковины сжимают свои створки. Что можно было с ними поделать? Прошло 36 лет после окончания войны, а умерший уже генерал-лейтенант медицинской службы Исии все еще живет в их сознании как «его превосходительство», и они считают, что нужно по-прежнему хранить «военную тайну».
Бывший служащий отряда, занимающий в настоящее время кафедру в одном из университетов Японии, вспоминает: «Папаша — так между собой в отряде называли Сиро Исии — был сыном помещика из префектуры Тиба. Он окончил Императорский университет в Киото и принадлежал к элите. Создавая отряд в Пинфане, он больше всего заботился о том, как сохранить в тайне все, что касалось тюрьмы. Потому-то Папаша и обратил внимание на мелких крестьян, арендующих у него землю, а также на беднейших безземельных крестьян своей деревни и привез их из Японии в Маньчжурию. В довоенное время для арендатора земли или бедняка крестьянина помещик был барином, хозяином деревни. Папаша, умело используя страх крестьян перед хозяином, от которого они полностью зависели, собрал их всех в специальную группу своего отряда и назначил небывало высокое по тем временам для крестьянина жалованье, рассчитав, что в этом случае тайна будет сохранена надежнее. Иными словами, он сыграл на их страхе и заткнул им рот деньгами».
