Сергей Скрипаль - Мой друг – предатель
– Уйд-и-и-и… прати-и-и-ивный…
Тьфу, балбес! Улыбаясь, прокрадываюсь на свое место в блоке, аккуратно кладу на пол автомат, развязываю шнурки на ботинках, ложусь на доски нар, закрываю глаза. В памяти всплывает дурацкая поговорка, которой грешили деды в Союзе. Каждый вечер, после отбоя, кто-то из новобранцев орал на всю казарму:
– Дембель на день стал короче. Дедушкам спокойной ночи, молодым…
И тут уже во всю мощь легких, в сотню глоток вступал хор:
– ОТБО-О-ОЙ!
Полежал немного с закрытыми глазами, повернулся на правый бок, поджал колени к груди. Любимая поза. А в голове все кружатся мысли о книге Толстого.
* * *Читать я всегда любил и читал много. Дома была огромная библиотека. Я выхватывал с полки очередной том и погружался в него. Читал за обеденным столом, если родителей не было дома, читал в постели допоздна, пока родители не требовали выключить свет. Тогда я лез с фонариком под одеяло, заворачивался в него с головой и снова читал. Читал в школе на уроках. Меня пересадили поближе к учительскому столу, но я и там умудрялся читать. Между откидной крышкой и самой партой была приличная щель. Я клал книгу на колени и пробегал глазами строчку за строчкой. Пытался читать на ходу, по дороге из школы домой, но неудобно было. Ясное дело, что в первую очередь перечитал все пятнадцать томов Джека Лондона. Крепко споткнулся на «Мартине Идене», но осилил и этот роман. Уэллс, Стивенсон, Конан Дойл… К седьмому классу и Драйзер, и Стейнбек, и дурацкие романы об Анжелике – все было прочитано, а кое-что не один раз. Гашек, Вишня, Печерников, Есенин, Гоголь, Пушкин, Лермонтов… Домашних книг для меня было маловато, брал чтиво в школьной и городской библиотеках, у кого-то на время.
После окончания школы, когда учился в техникуме, встречался с девчонкой. Она мне рассказала, что ее матушка меня иначе как «мальчик с книжкой» не называет.
Только не надо думать, что я все время тратил на чтение. И спортом занимался довольно успешно, и на танцульки ходил, и на гитаре играл, и пантомимой занимался, ну и учился. Только все равно ждал вечера, когда смогу взять в руки очередную книгу.
* * *Хлопок винтовки Лис ы мгновенно вырвал меня из сна. Блин, на какое-то мгновение я даже разозлился. Так хорошо уснул, просыпался только, когда Юрка Сопилкин выползал из нашей норы, менял Узбека. Момент заступления Лисы на службу я пропустил. Чувствовал во сне, как тело отдыхает, дневная усталость наконец-то отпускает мышцы, а тут… Эх! Я вытянул из-под нар автомат, вылетел наружу.
Лиса повернул башку ко мне, ухмыльнулся:
– Ну что, Конт, уделал я все же гада!
– Да ты что?! Как? – Я не мог поверить, что Гена достал-таки духовского стрелка.
– Вчера еще логово засек, когда он по тебе шмалял. На второй вспышке заметил, – уже равнодушничал Лиса, прикусывая спичку.
– Так чего ж ты сразу его не мочканул? – возмутился я.
– Не успел. Он после выстрела тут же перекатился, спрятался, да и Узбек из пулемета всех бояться заставил. Я и подумал, нет смысла ему далеко уходить. Не профи он. Так, пустышка. «Драгунку» надыбал где-то, чуть пристрелял и возомнил себя снайпером. Тьфу! – Гена плюнул разжеванной спичкой, позвенел коробком, вынул еще одну. – Все пучком, Серега, нет его больше.
Вот же чадо, а! Ясное дело, на месте душка он меня вчера с одного выстрела бы снял. Аж холодком по спине потянуло.
– Лиса, а где Сопля? – вдруг сообразил я, что Генка один, Юрки нигде нет. Подумалось, может, в сортире. Однако дверца полуподземного туалета, врытого в дальнем конце блокпоста, открыта нараспашку. Что поделаешь, естественная вентиляция, иначе в этом погребе от вони сдохнешь. – Так где Сопилкин? – еще раз тупо спросил я, и холодок озноба вновь коснулся спины.
– С час назад ушел вниз, – встревожился и Гена. – Сказал, за дровами пошел и мины проверить. Взял с собой еще пару сигналок.
– Твою мать, Лиса! Какого хрена ты его без меня отпустил? – Я забрал у Лисы бинокль, притиснул к глазам, настраивая резкость.
Так, вот дрова, две вязанки, так и лежат на месте посадки «вертушки». Ни духи ночью не позарились, ни Юрка пока их не взял. Пока! Резануло под ложечкой. Где же ты, падла? Куда ты девался, рядовой Сопилкин? Еще была надежда, что вот-вот он появится из-за лунных пирамидок. А если нет? Я пристально изучал пейзаж. Лиса смотрел сквозь прицел. Ни-че-го! Никакого движения, ни звука. Даже утренний ветерок угомонился.
– Лиса, всем подъем. Тревога! Только тихо. Не надо шуметь…
Гена понятливо кивнул, откатился от бруствера, не забыв прикрыть шинелькой «эсвэдэ шку». Внутри помещения зашевелились, брякнули автоматы. На свет божий появились Малец и Узбек, рассыпались по своим позициям, зашарили взглядами по перевалу. Я отдал бинокль Мальцу, глаза от напряжения уже стали слезиться. Надо подумать. Крепко подумать. Положение дрянное. Пропал боец. Ладно, ждем еще полчаса и сообщаем в полк.
– Сержант, – тихонько позвал Лиса и поманил к себе.
Я придвинулся к Гене, он показал на оптику:
– Смотри чуть правее от дров, выше метра на полтора за крайней пирамидкой.
Я пошарил винтовкой, присмотрелся. Ага, есть! На каменной осыпи у самого края перевала, где начинала подниматься каменная гряда, лежала Юркина панама. Не надо было и сомневаться, что это именно его шляпа. Сопля, обормот, уронил на нее склянку с хлоркой, когда метили обмундирование. Вот с той поры на тулье под звездой расплылось белесое пятно, хорошо видное даже на выгоревшей ткани. Хоть что-то есть!
* * *«Иван родил девчонку, велел тащить пеленку!» – всплыла в памяти глупая поговорка. Но только на первый взгляд дурацкая. Когда-то очень и очень давно в прежней, не только гражданской, а еще в школьной жизни, когда учился в начальных классах, мне было ужасно лень учить таблицу умножения, падежи существительных и прочее, что требовало механического заучивания и не поддавалось импровизации. Вот тогда-то мама и рассказала мне про Ивана с девчонкой и пеленкой. Этого оказалось достаточно, чтобы навсегда запомнить падежи русского языка. Ну, сами посмотрите: «Иван – именительный, родил – родительный, девчонку – дательный, ну и так далее…» С тех детских лет я и пытался систематизировать что-то новое, непонятное, чтобы найти ключ к неизвестному для меня, разобраться в конструкции, выработать некое лекало, которое оставалось только наложить на неизведанное и понять. Впрочем, это касалось только точных наук и части гуманитарных, где все же требовалось знание каких-то системных вещей.
Итак, перед нами уравнение со многими неизвестными, есть только некий икс – сам Сопля, прямо Мистер Икс. Юркина панама – игрек и зет – место его теперешнего нахождения. Ну, как тут систематизируешь произошедшее?!
Лиса положил винтовку перед собой, да и что толку было пялиться на панаму, если вокруг картина нисколечко не изменилась, ни звука, ни движения, только по виску Гены катилась мутноватая капля пота.
– Серег, похоже, жопа, – шепнул Гена. – Что дальше? – вопросительно посмотрел он на меня.
А что дальше? Откуда я знаю, какого ответа он ждет от меня; да и Малец с Узбеком со своих позиций немо задавали этот же вопрос.
«Иван родил девчонку, велел тащить пеленку!» Никак не приложить этот шаблон к ситуации, не накладывается, и все.
Ладно, хоть что-то будем делать. Во-первых, с чего это мы шепотом заговорили? Конечно, на блоке старались меньше шуметь, ситуация обязывала, но всегда разговаривали нормально, почти в полный голос; так же и смеялись, если было над чем. А тут вдруг шептать начали, насторожились, и мир уловимо изменился: поднимающийся было ветер стих, стал едва-едва обдувать горячее лицо. Появились ящерки, выискивающие плоские камни, на которых будут весь день нежиться под солнцем; небо очистилось от ночных облаков и застыло в ожидании дневного зноя.
– Так, мужики. – Я взглянул на часы с поцарапанным стеклом; полчаса прошли, и минутная стрелка поползла по следующему кругу. – Время истекло. Леха, давай связь, сообщать будем.
Кулаков спокойно выслушал доклад, выдирая из треска и жужжания эфира мои слова, велел ничего не предпринимать, вниз не сходить, ждать команды от него.
Мы ждали, не уходили в укрытие, глазели по очереди на Юркину панаму, искали ответы на поставленные Соплей вопросы и загаданные загадки. Панама лежала на том же месте, даже разыгравшийся ветер не сдвинул ее ничуть. Шохрат приволок каждому остатки вчерашней каши. От еды я отказался, только напился из помятого алюминиевого чайника, втягивал в себя противно-теплую воду прямо из носика.
Часа через два Кулаков вышел на связь. В общем-то и без его указаний каждый понимал, что вляпались мы серьезно, вся ответственность за происшествие лежит на мне. Командир сказал, как только услышим вертолет, спускаться на перевал, обеспечить безопасную посадку и грузиться в машину; весь боекомплект оставить для смены, не предпринимать никаких попыток к поиску Юрки.
