Николай Какурин - Гражданская война. 1918-1921
В политическом отношении приход германцев для Украины означал выход на простор придавленной реакции и временный уход революционных сил в подполье. В связи с этим Гражданская война должна была видоизменить свои формы и вовлечь в свой круговорот тот мощный пласт населения, [65] который не успел еще себя выявить достаточно активно в только что рассмотренный нами период. Внешним выражением торжества реакционных сил явился приход к власти путем переворота, инсценированного германцами в конце апреля 1918 г., правительства гетмана Скоропадского.
Правительство Центральной рады оказалось для германцев уже не нужным и было ими свергнуто. Прикрываясь, как ширмой, безвластным правительством Скоропадского, германцы всю тяжесть военной оккупации переложили на крестьянство, давя его тяжелыми реквизициями [66] и контрибуциями. С другой стороны, под прикрытием оккупационных отрядов на старые места начали возвращаться помещики и также предъявили свои счета крестьянству. Гражданская война не была прекращена оккупацией, а лишь изменила свои формы и вылилась в партизанскую войну недовольных крестьянских масс. Более обстоятельно на этих событиях мы остановимся в одной из дальнейших глав. Но приближение линии германской оккупации к жизненным для контрреволюции районам в виде казачьих областей вызвало там усиление контрреволюции. Опирая свой тыл на германскую оккупационную зону, контрреволюция чувствовала себя спокойной с этой стороны, получая материальную и моральную поддержку от германцев. Связав таким образом значительные советские силы, германская оккупация тем самым облегчила положение русской контрреволюции на востоке и Северном Кавказе.
Начав 18 февраля 1918 г., будто бы по приглашению самого «украинского народа», наступление на Украину, германское правительство одновременно, как нами уже отмечалось, начало продвигать свои войска и на территорию РСФСР, выдвинувшись к началу марта на линии Нарва — Псков — Гомель — Могилев — Орша — Полоцк. Заключение Брестского мира (3 марта) приостановило дальнейшее продвижение германских войск на территорию РСФСР. Жестоко расправившись с революционным движением оккупированных Латвии и Эстонии, германское правительство в то же время содействует контрреволюционному движению в Финляндии, возглавляемому бывшим царским ген. Маннергеймом. Понимая, что Маннергейму силами одних белых финнов не справиться с красными войсками и что одной помощи оружием и деньгами недостаточно, германское командование решило оказать содействие белофиннам посылкой вооруженных сил.
В Данциге из трех егерских батальонов, трех стрелковых полков и нескольких батарей создается так называемая Балтийская дивизия. 3 апреля эта дивизия, высадившись у Ганге, предпринимает совместно с частями генерала Маннергейма, наступавшими с севера, операцию по ликвидации частей финской Красной армии в районе Таммерфорс — Тавастгус [67] и Лахти. Помимо Балтийской дивизии германское командование формирует еще сводный отряд полковника Бранденштейна (около 3000 штыков и 12 орудий), который 10 апреля высаживается в районе Ловизы и Котки, в 50–60 км восточнее Гельсингфорса. 13 апреля при поддержке флота германцы и белофинны занимают Гельсингфорс. В 20-х числах апреля части финской Красной Армии были окружены и уничтожены в районе Лахти — Тавастгус; 29 апреля занят Выборг, а затем вскоре же заключено перемирие с РСФСР. Германское командование и белофинское правительство продолжают и после заключения мира с РСФСР спешное формирование финской армии, широко использовав германских инструкторов и оружие с целью подготовки нового наступления на РСФСР. «Теперь мы располагали в Нарве и Выборге такими позициями, которые давали нам возможность в любой момент начать наступление на Петроград, чтобы свергнуть большевистскую власть» — так расценивал Людендорф создавшуюся к 30 апреля обстановку.
Одним из выводов организационного порядка, который сделала советская власть при своем первом столкновении с вооруженными силами внешней контрреволюции, явилось осознание необходимости располагать хорошо организованной, регулярной вооруженной силой для разрешения тех великих задач, которые перед советской властью поставила мировая история. После германской оккупации советская власть в области творчества вооруженной силы от отрядной системы и импровизации вступает на путь широкой организационной работы по созданию регулярной Красной Армии.
Установление линии германской оккупации положило временный предел распространению Октябрьской революции на западе и юго-западе Советской страны. Тем большее значение в борьбе революции с контрреволюцией приобретали области востока России и Северный Кавказ. К рассмотрению происходивших здесь событий мы сейчас и переходим.
Вторжение германской армии на Украину и в РСФСР не могло не отвлечь внимания и сил советского правительства от уже выявившихся очагов внутренней контрреволюции на Дону, Кубани и на других окраинах. В ответ на захват германцами Пскова петроградский пролетариат добровольно [68] мобилизуется и вооружается для непосредственной защиты сердца революции — Петрограда. 25 февраля в 19 часов немцами захвачен Псков, и в глухую февральскую ночь тревожные фабрично-заводские гудки собирают к Смольному и на сборные пункты десятки тысяч петроградских пролетариев, готовых с оружием в руках встретить приближающиеся армии германского империализма. Внимание не только Петрограда, но и всей страны приковано к грозным событиям на западе — под Нарвой, Псковом и на Украине. В этой обстановке силы внутренней контрреволюции получают как бы некоторую передышку. Германское вторжение развязывает руки генеральской контрреволюции, идущей под лозунгами борьбы с большевиками и продолжения войны с Германией до победного конца. Наконец, германское вторжение, как мы уже отметили, значительно ускорило начало открытой интервенции Антанты и выступления ее агента — чехо-словацкого корпуса.
Переходим к рассмотрению событий на Кубани.
Политическая борьба между местным казачеством и иногородним населением на Кубани повлекла за собой организацию вооруженных сил обеих сторон. Возникшее еще при Керенском кубанское правительство приступило к формированию местной Добровольческой армии. Это формирование было поручено капитану генерального штаба Покровскому, произведенному Кубанской радой в генералы. В то же время на Кубани стали организовываться ячейки вооруженных сил революции, частично из «иногороднего» населения, из частей старой Кавказской армии, отходившей с Кавказского фронта и из моряков Черноморского флота. Эти отряды разоружили в своих районах казаков, враждебных советской власти. Разоружение иногда сопровождалось применением вооруженной силы. Часть казачества уходила в горы, образуя белогвардейские партизанские отряды.
В такой обстановке происходила организация советских войск Северного Кавказа и, в частности Кубани, которые постепенно из революционных отрядов, не имевших никакой организации, стали принимать вид войсковых частей, управляемых командным составом, большей частью выходцами из беднейшего населения области. [69]
Наконец, третьей силой на Кубани явилась Добровольческая армия Корнилова{13}. Последняя после занятия Донской области советскими войсками решила двинуться на Кубань, чтобы там соединиться с кубанскими белогвардейскими частями и устроить себе на Кубани базу для дальнейшей борьбы с советской властью. В результате решения командования Добровольческой армии последовал ее поход, названный его участниками ледяным. Однако начало этого похода 12 марта 1918 г. почти совпало с низвержением Кубанского казачьего правительства (Рады). 13 марта 1918 г. оно с небольшим отрядом верных ему войск было изгнано из Екатеринодара местными революционными силами и принуждено было скитаться в окрестных горах. Это обстоятельство было еще неизвестно Корнилову.
Силы Добровольческой армии при ее выходе из Ростова не превышали 4000 чел. при 8 полевых орудиях. При своем движении Корнилову пришлось считаться с опасностью встречи с советскими войсками в районе железной дороги Ростов — Тихорецкая — Торговая или опасаться их возможного преследования. Искусно избегая встречи с крупными советскими силами, располагавшимися в эшелонах по железнодорожным линиям и в крупных узлах путей, Корнилов вступил в пределы кубанской области, где впервые узнал о судьбе Кубанского казачьего правительства.
Надежда на поддержку местных кубанских казаков не оправдалась; добровольцев встречали не только безразлично, но даже враждебно, и за многие станицы пришлось вести бой с местными партизанами. Однако Корнилову удалось после нескольких маневренных движений соединиться 30 марта с силами кубанских белогвардейцев в ауле Шенжий, что увеличило состав Добровольческой армии на 3000 бойцов. Это [70] подкрепление было для нее весьма кстати. За время предшествующих боев силы Добровольческой армии уменьшились уже до 2700 чел. (в том числе 700 раненых).
