Альберт Зарипов - Минки М.О.Н-ки
Сначала плавно умолкла музыка, затем послышался звук клавиши выключаемого магнитофона, и вот в эфире установился обычный шум и треск атмосферных разрядов. Свою угрозу я высказал наугад, думая, что мой радист связался с каким-то меломаном с вевешной или пехотной радиостанции. И все-таки что-то здесь было не так. На мой вопрос кто это был, я получил отговорку, что он ничего не знает, а музыку поймал чисто случайно.
— А как тебя зовут?
Вдруг засопевший боец назвался Александром и только теперь все стало на свои места. Мой радист на дежурной частоте связался с узлом связи нашего батальона в Ханкале, где дежуривший в машине связи солдатик из его же роты поставил для боевого друга приятную песенку. Ни для связиста моей группы, ни для бойца с центрального узла связи нашего батальона в этот миг не существовало никого, кроме попсовой певицы. Тогда как дежурная частота могла срочно понадобиться какой-нибудь группе для экстренного выхода в эфир. Да и здесь, помимо меня, песенку могли услышать и боевики. В ночной тишине высокие звуки из тонгенты разносились довольно далеко и чем черт не шутит!
Все это было, конечно, с малой степенью вероятности, но на войне все пакости и неприятности происходят тоже как-то внезапно и совершенно случайно.
— Завтра, то есть уже сегодня днем, будешь заряжать аккумуляторы ручной подзарядкой. Понял?
Услышав то, что ручного зарядного устройства у него с собой нет, я недолго подбирал другое наказание:
— Ну тогда целый день будешь ходить с надетой на себя радиостанцией. Но не с «Северком», а с «каэмкой».
Радиостанция «КМ» весила килограммов пятнадцать и одевалась на спину, тогда как «Северок» был небольших размеров и веса и носился на боку. Неудавшийся диджей молчал и долго возился со своим автоматом, устраивая подходящий бруствер. Будто бы именно на его направлении вот-вот должны были сплошной лавиной пойти в атаку духи, но он, связист роты связи, будет поливать их огнем из своего укороченного «ублюдка» и утром наша Родина по достоинству оценит ратный подвиг скромного труженика этой кровавой войны.
"И тебя даже наградят. Посмертно.. "-подумал я про радиста, но вслух шутить не стал и пошел к своей позиции.
— "Скорей бы утро, а то ходить на войну с чужой группой как-то не очень приятно. Их с месяц бы погонять на занятиях, вот тогда что-нибудь дельное из них вышло. "-раздосадованно думал я, устраиваясь поудобнее насколько это было возможно на жесткой земле с обломками кирпича и камнями.
"Мне бы сейчас бойцов из старого состава моей группы, вот с ними можно было бы организовать и ночной поиск не то что какую-то засаду. А с этими раздолбаями — даже каши не сваришь. Бродят как стадо баранов, куда приспичило туда и пошли… Эх, где же сейчас мои волгоградцы и питерцы? "
Уволившиеся этой весной разведчики — уроженцы Волгоградской области и города на Неве сейчас по сравнению с нынешними разгильдяями казались мне сверхобученными и надежными бойцами, с которыми можно выполнить любую, ("да что любую! ") — самую сложную задачу. Я даже начал сопоставлять отрицательные качества моих бывших солдат с их положительными свойствами.
Так, неуемное стремление Карася к выпивке казалось мне теперь просто одной из основополагающих особенностей нашего великого национального характера. Упрямство и своеволие Винта стали твердой принципиальностью. Хитроватый Намес приобрел крестьянскую смекалку. Хвастливая болтовня Сокола так ею и осталась.
"Там тебе и место, в башне БТРа! вот и разговаривай с водилой сколько угодно. А в засаде сидеть или ходить вместе с тобой!!! А то ночью становится слишком шумно и опасно. Вот Лэкс немного медлительный, но зато основательный. Хотя он мог иногда и нас… "
Внезапно мой слух уловил едва слышные посторонние звуки, доносившиеся откуда-то с горного склона. Я быстро сел и прислушался, но звуковые сигналы так слабо различались в ночной какофонии ветерка, кустов, цикад и далекого лая собак, что я никак не мог определиться… Это было что-то непонятное: толи шелест листьев, толи хруст веток, толи звериный шорох. Сейчас мне было тяжело точно установить причину или источник этого шума.
Спустя минуту с того же направления, но с более близкого расстояния донесся четкий и характерный звук металлического листа, прогнувшегося под чьей-то ногой. Через секунду железо с таким же лязгом вернулось в свое первоначальное положение.
"Температурные колебания железного листа? Нет. Лист прогнулся под тяжестью и сразу же выгнулся обратно. Это человек. А вот еще..? "
Металический звук прогнувшегося под весом человека, а затем выгнувшегося обратно железного полотна повторился еще один раз.
"Идут двое… Где же они? "
Стало ясно, что с горного склона спускаются двое людей, причем второй шагает «след в след» за первым. Возможно они идут неизвестной тропинкой, предпочитая громыхнуть железом, чем нарваться на растяжку или же наступить на противопехотку.
Стоя на коленях, а затем уже и в полный рост, я смотрел в ночной бинокль в направлении подножья горы и старался определить в зеленоватом ландшафте темные фигуры людей, которые уже шли по пологому участку, заваленному строительным мусором. Но мои попытки были безрезультатны, Оставалось только терпеливо ждать того момента, когда ночные гости отчетливо покажутся на линии огня…
По моей команде находившиеся рядом разведчики уже заняли свои боевые позиции и перевели предохранители автоматов в положение «автоматический огонь». Они ждали дальнейших команд, а я продолжал осматривать местность и быстро обдумывать возможные действия как боевиков, так и своей группы.
Самым предпочтительным был тот вариант, когда незнакомцы, направляясь к карьеру, вышли бы сначала на обочину, а затем стали пересекать асфальтовую дорогу. Тогда бы мы огнем из нескольких стволов запросто положили их, незванных визитеров. Поскольку на белесом асфальте очень даже хорошо просматриваются темные фигуры.
" И нечего шастать по ночам, да еще в коменданский час и у нас перед носом. "
Так же было бы не плохо, если бы они пошли на искосок, прямиком на воинскую часть и тогда они вышли как раз на наши позиции. Подпустив их поближе, мы и тут дали бы им прикурить. И нам оставалось бы только подождать пока они поднимутся на длинный невысокий холм, который вытянулся параллельно асфальтовой дороге между нами и горным подножием.
Прошло несколько минут томительного ожидания. Едва уловимые звуки осторожных шагов то пропадали на какое-то время то слышались вновь. Вскоре к ним присоединился и легкий хруст изредка раздвигаемых веток кустарника. Видно двое мужчин уже пересекли захламленный пустырь и теперь шли по заросшему кустарнику и высокой травой обратному склону разделявшего нас холма. Через несколько минут они либо поднимутся на гребень и окажутся перед нами либо повернут влево к дальнему торцу здания больницы и пройдут по дну ложбины, которая располагалась между вытянутым холмом и горой.
Через пять минут стало очевидно, что идущие на свое счастье выбрали второй маршрут и направились к свежеотремонтированному больничному зданию. Их шаги четко прослушивались в ночной тишине. Все остальные звуки внезапно куда-то исчезли и теперь оставались слышны только эти осторожные шаги…
"… Так поровнялись с нами мы с этой стороны холмика, а они — напротив нас, по другому склону. Если мы сейчас ринимся на вершину через кусты, то они нас услышат и встретят с двух стволов… Нет, не годится "
Так ничего не увидав, я опустил ночник и шепотом сказал сидящему рядом снайперу:
— Осторожно брось камушек в сторону пулеметчика.
Он быстро нашарил на земле что-то маленькое и не слышно метнул в сторону нашего передового дозора. В бинокль я хорошо увидел как сначала зашевелилась фигура Шумакова, а затем и обернулась на нас. Выждав с минуту, она опять вернулась в исходное положение.
"… Не спят это хорошо, Бежать к ним уже поздно, так может они сами услышат шаги слева и самостоятельно откроют огонь.. Ну же! Эх жалко связи нет. "
Я продолжал смотреть в ночной бинокль, все еще надеясь на то, что пулеметчик и минер все таки обнаружат слева цель, развернутся влево и накроют ее. Но прошла минута, другая. Уже перестали хрустеть веточки на пути незнакомцев и их шаги полностью растворились в еле слышных стрекоте сверчков, руладах цикат и собачьем лае.
Через пять минут я осторожно шел вперед. За десяток шагов меня остановил громкий шепот пулеметчика:
— Стой, кто идет?
— Командир, — ответил я и двинулся дальше.
Выслушав доклад Шумакова о том, что все нормально и ничего подозрительного не обнаружено, я прежде всего принялся изучать обстановку на левом фланге. В том направлении от нашего Т-образного перекрестка уходила асфальтовая дорога, которая впрочем заканчивалась через 50-60 метров. Дальше уже ничего нельзя было различить, в каком направлении идет грунтовка. Слева от асфальта возвышалась заросшая кустарником оконечность холма, а справа — здание больницы, за которым начинались частные дома. Все тихо и спокойно.
