Николай Рубан - Наследник Фархада
Противотанковые же мины весьма наглядно характеризуют менталитет сынов Поднебесной империи: вместе с горячей отвагой и ледяным презрением к смерти — основательная крестьянская рачительность и экономность. Это только в анекдотах китайский противотанковый взвод включает в себя три отделения по сто человек, вооруженных отвертками и гаечными ключами. На деле же боец китайского народного ополчения был вооружен брикетом аммиачно-селитренной взрывчатки, привязанным к длинному бамбуковому шесту. Замаскировавшись в окопчике, боец пропускал танк над собой, после чего, воспламенив зажигательную трубку, выскакивал и укладывал заряд на моторное отделение танка. А затем бежал вслед за танком, удерживая заряд на месте и отсчитывая секунды горения шнура. Отпустить заряд и ложиться можно было не раньше, чем за одну-две секунды до взрыва, ибо безрезультатная трата взрывчатки — вещь для китайского бойца совершенно недопустимая, однозначно грозящая полевым трибуналом и презрением товарищей. А вы как думали?
Да китайский боец после каждого боя должен был на собрании за каждый патрон отчитываться — сколько раз выстрелил и сколько врагов уничтожил. А тут — целый заряд! И можете над таким отношением к боеприпасам смеяться, можете плечами пожимать недоуменно, но если доведется с ними воевать, то должны отчетливо представлять себе, что это за противник.
А вот чего Рустам не мог понять — почему европейцы, мнящие себя очень цивилизованными, создавали мины-сюрпризы из шоколадок, книг и даже детских игрушек? Это что же получается: да, мы цивилизованные и гуманные, но — только по отношению к своим — так, что ли? Уже значительно позже Рустаму попалась книга с описанием дня Эйзенхауэра. Того дня, в который он отдал приказ об атомной бомбардировке Хиросимы. Что больше всего поразило Рустама — обыденность. Отдав приказ, мистер Айк позавтракал с семьей и отправился играть в гольф. Он что, не понимал, сколько людей погибнет в результате этого приказа? Причем не солдат — мирных жителей: детей, стариков… Все он понимал.
Никто не осудил его за этот приказ. По большому счету он кто? Солдат. Какое солдату дали оружие, таким он и воюет:
«…Как просто быть ни в чем не виноватым
Совсем простым солдатом, солдатом…».
И все же, все же… Если бы он пошел в церковь, или напился бы в одиночку — это было бы понятно. Да черт с этим, хотя бы просто у себя в штабе весь день провел — так нет же. Он ИГРАЛ…
***Рустам отчаянно, с подвыванием зевнул и, перехватив поудобнее обломок ножовочного полотна, продолжил свой нелегкий труд. Пристроившись на подоконнике умывальника, он выпиливал кусок стенки гильзы крупнокалиберного пулеметного патрона. Работа продвигалась медленно: сталь гильзы была прочной, а полотно — старое, с выкрошенными зубьями. Не такое уж это простое дело — изготовление макета мины-сюрприза. Уж во всяком случае, изготовить боевую мину-сюрприз было куда проще: извлек пулю, заменил порох гексогеновым или тетриловым зарядом, вставил пулю на место — и все дела. Ну, лаком еще сверху следы работы замаскировать — на пять минут всей работы, готова мина. Теперь ее можно переправлять по особому каналу в стан противника. Ничего не подозревающий пулеметчик воткнет ее в пулеметную ленту среди других патронов и… И дальше ничего хорошего ему не светит. Дождавшись своей очереди, мина скакнет в патронник и добросовестно разворотит ствольную коробку пулемета, а заодно и голову пулеметчика.
А вот с макетом этой мины предстояло как следует повозиться. Выпилить кусок стенки гильзы (дабы показать устройство мины в разрезе), поместить внутрь гильзы пенопластовый муляж заряда, наглядно его раскрасить и снабдить пояснительными надписями…Короче, на пол-ночи работа. А что делать? Другого времени тебе для этого никто не предоставит. И другого места, кстати, тоже: начни ты среди ночи в кубрике ножовкой скрести — живо много интересного в свой адрес услышишь…. Чтобы отогнать сон, Рустам принялся напевать бодрую песенку о солдате в увольнении:
— А солдат па-пьет пив-ка, купит колбасы! — браво напевал он, вгрызаясь тупой ножовкой в твердую сталь, — Никуда не та-ра-пясь за угол посцыт…
… Пройдет всего три года, и Рустаму доведется изготавливать точно такие же мины уже по-настоящему. Холодный ночной ветер будет громыхать брезентовым пологом палатки и подвывать в жестяной трубе печки-буржуйки. Будет шипеть китайская лампа-бензинка, освещая сколоченный из снарядных ящиков стол с разложенными на нем инструментами и материалами подрывника.
Пять патронов калибра 12,7 миллиметров — пять мин-сюрпризов. Завтра Рустам передаст их сотруднику ХАД капитану Каххару, а тот по своим каналам переправит их в банду Балауддин-хана. Если сработает хоть одна — на один ДШК у «духов» станет меньше. И на одного обученного пулеметчика.
И не будут терзать Рустама никакие сомнения, абсолютно никакие. Ибо мины-сюрпризы для разведчика — точно такое же оружие, как автомат для пехотинца. Работа такая. Да и враг твой работает точно такими же средствами. В одну из своих первых боевых операций Рустам сам чуть не подорвался, найдя в брошенном «духами» доме красивый латунный кумган, украшенный бадахшанской чеканкой. Обрадовался неопытный лейтенант такому экзотическому трофею и живо потянул к нему свои лапы, по которым и получил от своего же сержанта, по счастью оказавшегося рядом.
— Вам что, жить надоело? — деловито осведомился сержант, светя внутрь кумгана тонким китайским фонариком, — Во, глядите, чего там…
Лейтенант заглянул в кумган и мысленно отвесил себе подзатыльник: «С-салага…». Половина кумгана была забита желтоватым пластитом. Торчащие из пластита провода тянулись к миниатюрной батарейке и ртутному замыкателю, запаянным в полиэтилен и прилепленным липкой лентой к стенкам кумгана. И все это покрыто водой. Просто, как три рубля: вваливается в дом проклятый шурави с пересохшей глоткой и видит на столе кувшин с водой. Обрадованно хватает его и пытается напиться. И — привет: от наклона кувшина ртуть в пузырьке заливает контакты, замыкается цепь и пол-кило пластита моментально переносят неверного в мир иной. А заодно и всех тех, кто с ним рядом окажется.
Долго любоваться этим произведением народного промысла не стали, вызвали сапера. Миниатюрный усатый старлей-сапер бегло осмотрел сувенир, почесал камуфлированный зад и извлек из рюкзака моток капронового шнура.
— Всё, товарищи, — кивнул он Рустаму с сержантом, — Всем спасибо, все свободны.
— А это… — заикнулся было Рустам, — Обезвредить никак нельзя? Вон кумган какой красивый…
— Щ-щас! — с сарказмом отозвался сапер, — Всё брошу и буду вам шарики надувать…
— Пойдемте, — тронул Рустама сержант, — Он тут сам справится.
Пятясь, сапер вышел из дома, разматывая моток шнура. Отогнал Рустама с сержантом за угол, встал рядом, глянул по сторонам.
— Никто там рядом не швенькается?.. Внимание! — прижал он к щеке черный отросток микрофона рации, — Я — четыреста третий! Обнаружил мину на восточной окраине кишлака, провожу подрыв. Внимание всем! Повторяю….
Выбрал слабину шнура, высморкал пыль, сухо сплюнул.
— Ну все, кто не спрятался — я не виноват… — и коротко дернул шнур.
Взрыв невидимой кувалдой долбанул по барабанным перепонкам, скакнул отраженным эхом по выгоревшим стенам дувалов, прошелестел вышвырнутыми камешками в пыльной зелени виноградника. Рустам запоздало присел.
— Ну, я пошел, — сапер скучающе наматывал шнур на локоть, — Еще чего интересного найдете — звоните…
— Тоже мне, профи! — с досадой фыркнул ему вслед Рустам, — Так-то и я умею. Можно было и не звать, сами бы справились…
— А на фига? — резонно возразил сержант, колупая облупленный нос, — Если б его не было — тогда понятно. А если он — вот он? Нефиг, каждый баран за свои яйца отвечает. А подорвали бы мы сами, так нас бы потом и задрали: мол, почему сапера не вызвали? Оно нам надо?
— Слушай, Саш… — дошло вдруг до Рустама, — А ты ведь мне это… Жизнь спас, а? В общем… Спасибо, старик.
— Спасибо — много, — отмахнулся сержант, — три рубля в самый раз будет! Да шучу, шучу… Этот кумган — фигня, в общем-то. Вернемся — я вам расскажу, какие тут приколы эти кенты устраивают.
Хорошей школой был Афган для Рустама. Настоящей. А то, что оставил он о себе память в виде засевших осколков, да тифа с желтухой — что ж, а у кого не так было? Работа такая. Вот, правда, то, что еще долгое время потом чувствовал себя неуютно при езде в кабине машины — это да, напрягало. Страшно не нравилось ездить по наезженной колее, да и вообще — ужасно хотелось выбраться на крышу, как в бэтээре: так оно и привычнее, и безопаснее… Потом прошло и это.
Курсовую работу Рустам защитил на «отлично». И стенд с макетами его мин и по сей день стоит в классе минно-подрывного дела, как учебное пособие. Однако, как мудро подмечали древние: кого любят боги — тому они посылают много радости и много страданий. А проще говоря, судьба не дает своим любимцам счастья без горьких довесочков. В качестве довесочка к своей выстраданной пятерке за курсовую работу Рустаму досталось трое суток гауптвахты. А дело было так.
